Берсерк (СИ) - Гришаев Евгений Алексеевич

Вскоре пришло время, показать, что я пришёл в сознание, притворяться спящим дальше, было чревато, непредсказуемыми для меня последствиями. Первое же движение было прервано сильной болью, не выдержав, я застонал. Воин, сидевший рядом, сразу же очнулся от дрёмы и, наклонившись ко мне, что-то сказал. Увы, я его не услышал и никак не отреагировал, кроме как улыбнуться в ответ. Воин тоже улыбнулся и продолжил говорить. Через пару минут до него наконец-то дошло, что я совсем ничего не слышу и от этого понимания, он помрачнел. Было видно, что для него это был удар ниже пояса. Он видимо хотел от меня получить какую-то информацию, но также как я со слухом, получил полный облом. Минуты три после этого он смотрел мне в глаза, ожидая от меня хоть какого-то действия. Ждал видимо того, что я скажу ему что-то и я сказал. Выдал несвязный набор звуков и улыбнулся. Воин после этого совсем упал духом, поняв, что я не только потерял слух, но и дар связанной речи. Я ещё хотел, показать ему, что у меня и с умом проблемы, но передумал. Это был бы уже перебор, да и не смог бы я долго изображать идиота. Воин надолго задумался, глядя куда-то в пустоту, а после удовлетворительно кивнул, придя к какому-то одному ему известному решению.

Несмотря на мои физические изъяны, он не бросил меня беспомощного умирать от ран, а взялся кормить. Первая же ложка каши встала колом в моём горле. Я закашлялся, а потом снова застонал. Любое движение сопровождалось болью, чуть ли не во всём теле сразу. Видя это, моя уже далеко не молодая нянька мужского пола, решил меня, посадить. Я мычал и кричал, во время моего перемещения в положение полусидя. Потом некоторое время восстанавливал дыхание, иначе поесть бы просто не смог, а мне хотелось. В положении полусидя с моим кормлением дело пошло гораздо лучше, я уже не давился жидкой кашей на вкус напоминавшей овсянку. Съев энное количество, меня потянуло в сон, и я быстро заснул.

Чарес поняв, что Эрит номер два ничего не слышит, да к тому же ещё и говорить не может, вначале расстроился, а потом, подумав, решил, что это только к лучшему. Не услышит того, что он будет говорить Новару и сам ничего не скажет. Сейчас для всех было бы лучшим, чтобы этот парень просто выжил, остальное как-нибудь наладится. Через некоторое время после того, как Эрит-берсерк заснул, в палатке появился граф Катнар, вместе со своей немногочисленной свитой и лекарем-магом. К ним тут же подбежал солдатский лекарь, чтобы ответить на все интересующие графа вопросы.

– Вот он ваше сиятельство! – слуга графа, несколько часов назад задававший Чаресу вопросы, показал на спящего воина. Чарес в это время стоял, склонив голову перед высоким начальством.

– Это и есть тот самый берсерк? – спросил граф, обращаясь к Чаресу.

– Да ваше сиятельство, это он, Эрит Волар, сын барона Новара Волара, - ответил он, не поднимая головы.

– Как он? – граф спросил уже солдатского лекаря.

– Семьдесят две полученных раны, ваше сиятельство. Ничего серьезного, но он потерял очень много крови, чудо что ещё жив до сих пор.

– А старых ран тогда сколько? – удивился граф.

– Простите, ваше сиятельство, старые шрамы не считал, но думаю, что не меньше.

Граф кивком приказал своему лекарю-магу, чтобы он осмотрел Эрита. Как только маг подошёл к кровати, Эрит открыл глаза.

– Как ты себя чувствуешь? – Маг решил, начать осмотр с расспроса о самочувствии. Эрит молчал и внимательно рассматривал посетителей.

– Он не слышит ничего и не может говорить, - пояснил Чарес без разрешения графа.

– А раньше слышал и говорил? – Спросил маг.

– Да.

– Ну, что же, давайте посмотрим и определимся с тем, чем ему можно помочь.

Лекарь-маг принялся водить над телом Эрита руками, при этом что-то нашёптывая себе под нос. Определив, где находится самая опасная рана, он достал из-за пазухи маленький, слабо мерцающий камешек и приложил его к самой серьёзной ране. Камешек ярко вспыхнул и потускнел.

– Очень интересно, очень, - маг, забрав свой камешек, встал. – Ваше сиятельство, серьезных ран нет, но ни слух, ни речь я ему вернуть не смогу, просто не знаю, как. С виду всё в порядке, почему не слышит и не может говорить, мне не понятно. Здесь моих скромных сил на лечение просто не хватит, это какая-то другая проблема, тут менталист нужен, а его у нас нет. Будем надеяться, что молодой и крепкий организм, сам справится с этой проблемой, со временем, конечно.

Граф ничего не сказал в ответ, он просто долго смотрел в глаза, не понимающего что происходит парня и думал. Думал о том, что будь у него десятка два таких бесстрашных воинов, он выиграл бы любое сражение. Граф ценил и уважал таких людей и никогда не считал зазорным, при случае отдать им честь. Так произошло и сейчас. Положив на край кровати туго набитый золотыми монетами кошель, граф приложил правый кулак к груди и слегка поклонился.

Через несколько секунд палатка опустела, гости ушли, оставив и Чареса, и Эрита номер два в некотором недоумении. За всю свою жизнь Чарес не мог припомнить такого случая, чтобы граф отдал честь простому солдату, ну, пусть даже не совсем простому, а баронету, но это всё равно не меняло дела.

– От те на! Расскажу Новару, не поверит. Теперь ты у нас – герой! - сказал Чарес вслух, посмотрев на Эрита, и подумал, - узнать бы ещё, кто ты такой и откуда взялся.

Я проснулся, почувствовав чьё-то присутствие рядом. Открыв глаза, увидел дорого одетую делегацию, стоявшую возле моей больничной койки. Я по-прежнему ничего не слышал, а жаль, узнать, о чём они говорили, очень хотелось. Сам я говорить ничего не собирался, буду играть в молчанку до последнего. Вскоре какой-то мужик стал водить надо мной руками, потом достал маленький светящийся камешек и приложил его к моему животу. По всему телу прошла теплая волна, беспокоящая меня больше всего рана, сразу перестала болеть, я даже вздохнул с облегчением.

Вскоре вся делегация быстро свалила, и я решил в подробностях рассмотреть моего няня. На вид около пятидесяти, крепкого телосложения, ростом приблизительно метр семьдесят, коротко остриженные волосы с проседью, такая же борода, глаза серые, умные, взгляд холодный, словно у зверя. Хотя если подумать, у хорошего воина именно такой взгляд и должен быть. Одет просто, сама одежда добротная, поверх одет пластинчатый доспех, помимо него есть стальные щитки, частично защищающие руки и ноги. Голову на данный момент ничего не защищало, шлема поблизости я не увидел. Пока он задумчиво провожал делегацию взглядом, я успел его рассмотреть, но так и не смог понять, кто он и что ему от меня нужно.

В палатке на кровати, замотанный в бинты словно мумия, я пролежал два дня. Всё это время за мной ухаживал воин, имени которого я так и не узнал. Он меня кормил, поил, помогал сходить в туалет и менял бинты. На моё удивление ни одна из полученных мною ран не воспалилась. Заживали они тоже на удивление довольно быстро, не кровоточили и почти не болели. Вставать мне, правда, пока было запрещено, но я не сильно-то и стремился к этому. Сейчас для меня было лучше задержаться здесь ещё на несколько дней, чтобы собрать как можно больше информации о том, куда я попал. С каждым днём я всё больше убеждался в том, что это не только не древняя Русь, это даже не земля. Вчера увидел, что лун на местном небе две, одна маленькая, меньше земной раза в два, а вторая равна земной, но всё это приблизительно, конечно, я же их не измерял. По истечении этих двух проведённых в полевом средневековом лазарете дней, мой нянь решил, что нам пора отсюда сваливать. Меня перенесли в сани (сейчас здесь была зима), завернули в шкуры и куда-то повезли. Вёз меня он же, причём управлялся один с тремя лошадьми и тремя же санями. В одних находились мы с ним, в двух других оружие и доспехи.

Вскоре госпиталь и поле сражения, где я огрёб, по самое не могу, остались где-то далеко позади. Наш небольшой обоз уходил на север. Как я догадался что на север? Да очень просто – слой выпавшего снега с каждым отмеренным десятком километров, становился всё больше и больше. Клочков земли, не укрытых снегом уже не было видно, но толщина снежного покрова пока ещё не мешала нашему передвижению.