Частный детектив второго ранга. Книга 1 (СИ) - Ключевской (Лёха) Алекс

И тут до меня дошло: дамочка же всё-таки решила меня подставить! Может быть, у самого замка названия и не было, а вот у поместья, где он играл роль главного дома, вполне. «Кошачья лапа» — вот как всё, что меня сейчас окружает, называется. Вот же стерва! Решила заполучить то, на что не имеет прав, моими руками! А если бы я ей успел отдать договор? Хотя в нашем контракте чёрным по белому написано: если она меня обманывает, и это выяснится, неважно каким путём, то я отдаю договор настоящему владельцу.

Ну, так я и отдал. В договоре моё имя стоит, вот себе я его и отдал. Вашу мать! И тут я выдержал и расхохотался, сжимая договор в руке, помяв его окончательно. Я смеялся и смеялся, пока кот не спрыгнул ко мне и не ударил лапой по лицу. Лапа была тяжёлой, хорошо хоть когти не выпустил, гад шерстяной. Я резко успокоился, а кот снова запрыгнул на свою ступеньку и теперь сверлил меня оттуда немигающим взглядом.

— Рассказывай, — окончательно успокоившись, я повернулся к коту. — Всё с самого начала рассказывай. И начни с того, кто ты такой и почему я тебя слышу?

Глава 4

Геннадий Александрович Макеев, серьёзный юноша восемнадцати лет от роду, возвращался после утренней прогулки домой. Ему не спалось этой ночью, и перед рассветом он решил прогуляться до границы с землями Минаевых. Так получилось, что главный дом родового поместья Макеевых стоял неподалёку от этой границы, всего-то в двух километрах к северу.

Выбравшись из дома в четыре утра и собственноручно оседлав своего жеребца Цезаря, сын графа Александра Макеева поспешил в сторону границы. В предрассветном тумане ему думалось лучше, а в голову сами собой залетали рифмы. А некоторые из них тут же преобразовывались в приличные стихи. Да и конь застоялся, и так Цезарю было хорошо пронестись прямо по полю вскачь…

Правда, мозги у Геннадия имелись, и топтать траву на поле он не стал, краем объехал. Цезаря стреножил, не давая сильно резвиться, когда соскочил с коня, чтобы пройтись по разнотравью, а то и упасть в шелковистую траву…

И дело здесь было вовсе не в жене управляющего поместьем Князевых! Геннадий даже не предполагал, что эта миловидная двадцатилетняя особа так же, как и он, любит гулять в предрассветных сумерках поблизости от «Блуждающего замка».

Они так мило поговорили. Он читал ей стихи, она тоже… что-то в этот момент делала. И вовсе не виноват юный граф, что Анфисе Ильиничне стало внезапно жарко, и она случайно сняла чулки, которые в итоге каким-то странным образом оказались у Гены в кармане.

Да, именно так он и будет рассказывать отцу, если не успеет проскользнуть в свою спальню до того момента, как граф Макеев заметит его отсутствие.

Геннадий свернул своего коня на дорогу, ведущую к их поместью, и невольно бросил взгляд на пустырь, где ещё недавно стоял величественный замок. Он ещё не привык видеть здесь пустое место вместо былого великолепия. Зрелище угнетало какой-то безнадёжностью, словно земля, на которой не так давно располагался и сам замок, и прекрасный парк, и живописный пруд, внезапно заболела. Хотя нет, пруд никуда не делся, как и часть парка. Вон они виднеются отсюда.

Макеев-младший придержал коня возле раскидистой берёзы на холме и спешился. Да, отсюда было прекрасно видно дубовую рощу и часть подъездной дорожки. Вот уже много сотен лет «Блуждающие замки» не перемещались в поисках новых хозяев. Все уже и забыли, как это бывает. Сохранились только хроники, в которых сказано, что раньше это происходило чаще, пока появление новых людей не регламентировали на всех уровнях.

Но иногда эти замки теряли здесь хозяев и перемещались куда-то, никто не знал куда именно, кроме нескольких «ходящих» — магов, которые могут идти по тропе, оставленной замком между мирами.

Случалось и так, что замки не находили новых хозяев за отведённое время и исчезали из этого мира навсегда. А с их исчезновением было связано много разной, ненужной никому волокиты. Особенно это касалось оставленных без присмотра земель, чаще всего богатых и приносящих хороший доход, на которые в этом случае претендовали все соседи.

Сегодня был последний день, и если замок не вернётся…

И тут Геннадий внезапно замер, глядя, как воздух над пустошью внезапно подёрнулся дымкой, потом появилось искажение, а затем… Молодой граф не знал, как это можно объяснить словами: словно с неба упало огромное зеркало, разорвав пространство вокруг на две части, а затем это зеркало начало медленно вращаться, и в каждой половине зеркала отражалась часть этого мира и, скорее всего, чужого. В чужом мире стояла осень, во всяком случае, тяжёлые тучи и облетевшие деревья указывали именно на это. Здесь же стояло жаркое лето, только-только июнь перевалил за свою середину.

Но Гена понял, что это другой мир, когда ясно увидел, отразившуюся в зеркальной глади, огромную вековую сосну. Он точно знал, что поблизости сосен нет, они здесь не растут и поэтому никак не могут отражаться в зеркале. Да и осенняя хмарь вызывала подозрение.

Зеркало начало вращаться, и вращалось всё быстрее и быстрее, пока образы не слились в одну линию и не образовалась самая настоящая огромная воронка.

А ещё через пару минут в образовавшемся водовороте из образов возник величественный замок и встал на своё место. Даже две половины подъездной дорожки соединились между собой очень чётко, без намёка на разрыв, а вода в пруду даже не колыхнулась, словно замок и не исчезал вовсе, а пустошь, мозолившая взгляд соседей в последнюю неделю, им привиделась.

Геннадий попятился, наткнулся спиной на стоящего неподалёку коня и, развернувшись, вскочил в седло. Верный Цезарь не отреагировал на попытки хозяина куда-то скакать. Он стоял как вкопанный, глядя на открывшуюся картину.

— Ну же, поехали, — Гена дёрнул поводья, и Цезарь, словно опомнившись, рванул в сторону дома.

Граф Александр Макеев вышел на балкон четвёртого этажа своего особняка. Облачён он был в шёлковый халат, а его светлые волосы всё ещё укрывала сеточка, которую граф не снял после сна. Было раннее утро, и Александр решил выпить чашечку кофе на балконе, встречая рассвет. Ну и чтобы убедиться, что его сын всё-таки ездил на ночное свидание с этой Анфисой.

Мальчику, конечно, нужно расти и набираться опыта, но как бы чего не вышло. Гена закончил в мае столичную школу магии, и теперь стоял вопрос о его дальнейшем образовании. Да и о помолвке не мешало бы подумать. Чтобы никто из его временных пассий не питал странных иллюзий. Да. Нужно подумать о помолвке. Павел Беркутов много раз намекал, что пора бы уже Гену с его Настей познакомить.

Вроде бы Ольга Афанасьевна, жена Павла, традиционный бал устраивает через месяц.

— Решено, — провозгласил граф, отсалютовав чашкой с кофе встающему солнцу. — На балу мы с Павлом ещё раз всё серьёзно обговорим, и с главой его рода, графом Олегом, в том числе, и если дети друг другу понравятся, прямо на балу объявим о помолвке.

Граф закрыл глаза, наслаждаясь теплом солнечных лучей, скользящих по коже, но пока ещё не обжигающих. И тут произошёл внезапный толчок, заставивший особняк содрогнуться, да так, что граф чуть не пролил на себя кофе. Макеев, застигнутый врасплох, едва удержался на ногах, озираясь по сторонам.

— Что за… — граф недоговорил начатую фразу. Он смотрел широко распахнутыми глазами в ту сторону, где снова над деревьями возвышался соседский замок.

Захотелось грязно выругаться, а потом и вовсе материться на трёх языках, не выбирая выражений. Сегодня был последний день, отведённый «Блуждающему замку» на поиск владельца. Но, если судить по хроникам, никогда ещё замок не появлялся буквально в последнюю минуту. Или это происходило быстрее, или не происходило вообще.

Граф склонялся к последнему варианту и уже готовился вместе со своими юристами к битве за землю. К счастью, времена, когда тот же Князев мог объявить ему войну за спорные территории, канули в Лету, а в суде у Макеева были бы неплохие шансы выиграть эту битву.