Небо бескрылых (СИ) - Котова Анна Юрьевна

Шахматы с Рессиусом. Счет — восемь-семь в пользу Дагобела. Каждая партия — неторопливый разговор о важном: о новых переменах в Гильдии, где Эраклеа передрались внутри клана, об истории, о тактике воздушного боя, и о технике, конечно.

Однажды Дагобел спрашивает о Юрис.

На самом деле, конечно, не так: он спросил просто, есть ли у Алекса девушка.

Алекс замолчал каменно, а уши загорелись.

— О, вижу, есть, и это серьезно, — сказал Рессиус. — Ну извини, парень, понимаю: не мое дело, но мне же любопытно.

— Ничего, — Алекс смущенно вертит в пальцах только что взятого слона. — Ну… я не готов говорить об этом, Рессиус. Кстати, тебе шах.

И правда — шах, и вообще ситуация на доске малоприятная.

— Попытка отвлечь противника провалилась, — усмехается Дагобел. — Тебя не собьешь.

— Стараюсь, — отвечает Алекс. — Тебе мат.

Восемь-восемь.

И тут Алекса прорвало. Запинаясь, не поднимая глаз:

— Она удивительная. Она все понимает. Даже без слов. Умница — и веселая. А какие у нее глаза… Она чудесная. Ну не знаю, как сказать, но вот… как в жару глоток холодной воды, как в мороз тепло и свет…

— Да ты поэт, — смеется Дагобел.

— Не смейся. Просто… она — это ветер в лицо, и небо ясное, и летишь, и дышишь этим небом, и…

— Просто ты ее любишь, мальчик. А она?

— Кажется, да. Не знаю. Надеюсь…

…Дагобел с Уокером задумчиво сидят над чертежом, даже не пытаясь в него вникнуть.

— Наш мальчик вырос, — говорит Дагобел. — Влюбился уже.

— Знаю, — мрачно кивает Уокер. — Наш мальчик не разменивается на мелочи. Его девушка — Юрис Бассианус.

— Ох… — Дагобел качает головой.

— И заметь, это взаимно.

Дагобел встает, дергает себя за бороду.

— Уокер, налей мне выпить.

— Гильдия, чтоб ее, — ворчит Уокер, протягивая инженеру стакан.

— 34-

Господину Мариусу Бассианусу

Маэстро!

Проект наш движется, но возникли некоторые технические сложности. Вероятно, вскоре мы проведем испытания на модели 1:50, чтобы прояснить возникшие проблемы. Отчет прилагаю.

Вы спрашивали моего мнения об успехах юного Алекса Роу. На мой взгляд, он очень продвинулся. И повзрослел. Полагаю, его ждет большое будущее.

Но, маэстро, мальчик не может научиться — и вряд ли когда-нибудь сможет — слепому подчинению. Служба в военном флоте будет ему тяжела. Из него может выйти очень неплохой командир, но подчиненный — трудный. У мальчика на все есть свое мнение. Он еще хлебнет за это полной мерой. Было бы хорошо задействовать его где-нибудь, где нужна самостоятельность и инициатива.

Впрочем, маэстро, от нас тут не слишком много зависит: полагаю, свою судьбу он будет решать сам.

Рессиус Дагобел

— 35-

Госпоже Юрис Бассианус

Здравствуй, Юрис!

Сегодня я летал к Никейской горе, немного не рассчитал время и вернулся заполночь. Все уже спят, а я решил тебе написать.

Какие-то нынче необыкновенно большие звезды, и мигают, и отливают то красным, то зеленым. Наверное, мерещится, но зато так красиво. Хотел бы я, чтобы ты сейчас была со мной. Ты бы сказала: "Опять сочиняешь, фантазер", — а я бы показал тебе Лисий Хвост и Дракона. Их не видно из столицы, а тут они горят вовсю.

До начала занятий еще целый месяц, и я ужасно соскучился без тебя. Если я сбегу на пару дней в Миесс…

(не окончено, исчеркано, измято, не отправлено)

— 36-

Сегодня мне на рукав села бабочка. До поверхности две мили — и вдруг она. Крылышки зеленые, коричневые, желтые, белые, с черной каймой. Большая. Мохнатые лапки, круглые блестящие глаза.

Я наклонился, чтобы лучше рассмотреть, и конечно, она улетела. Пляшущий легкомысленный полет сквозь облака, так далеко от цветущих лугов.

— Наверное, это была сумасшедшая бабочка, — сказал я вслух.

Мда, кто бы говорил…

— 37-

Юрис Бассианус лежит на траве в саду и смотрит в облака из-под ресниц. До конца каникул еще месяц. Что сейчас делает Алекс? Наверное, ковыряется в каком-нибудь моторе и весь перемазан маслом. Если бы сейчас он был здесь! Она показала бы ему эти облака, ежесекундно перетекающие из одной формы в другую, а он на ходу сочинил бы историю о том, как превратился в военный корабль белый королевский замок, и как на военном корабле выросли сады, потому что вся команда лопала абрикосы и кидала косточки куда попало.

Из облаков выныривает серебристая искра, описывает круги, опускается ниже… Это маленький ваншип устаревшей конструкции. Наверное, у Алекса такой же. Он рассказывал, как выиграл спор, что его рухлядь взлетит и даже выжмет скорость в сто узлов.

Ваншип опускается ниже, ниже, пилот машет рукой. Юрис вскакивает, не веря своим глазам.

Ваншип исчезает по ту сторону ограды. Юрис бежит, взбирается на гребень стены, смотрит вниз — а там уже стоит он. Темные глаза сияют, улыбка до ушей:

— Юрис! Привет!

Она прыгает со стены прямо ему в руки и замирает, прижавшись.

— Привет, — шепчет она ему в плечо. — Откуда ты взялся?

— Соскучился и прилетел. Пойдем, покажу тебе мой ваншип. Навигатором полетишь?

— Конечно!

Они бегут, взявшись за руки, к старой побитой машине, забираются в нее.

— Ох, Алекс, как ты только летаешь на нем, — говорит Юрис.

— Увидишь — замечательно! Ну — следи за приборами, навигатор!

Они летят куда глаза глядят, то взмывая ввысь, то опускаясь к самой земле, описывая круги и восьмерки, крутя бочки и петли. Наконец садятся на желто-бурую высохшую траву. Алекс кидает на землю летную куртку.

Они лежат рядом и смотрят на облака.

— Гляди, птица с длинным носом, — на ходу сочиняет Алекс. — Она хочет попасть вон к тому озеру в горах. Но озеро это заколдованное, птицам туда ходу нет, поэтому она превращается в гигантского жука — видишь?

Юрис смеется.

— Ты что это? — Алекс картинно хмурит брови. — Я смешон?

— Ничего, Алекс! Просто когда ты прилетел, я как раз смотрела в облака и думала: какую историю ты бы сочинил?

Он приподнимается на локте, заглядывает ей в лицо:

— Ты думала обо мне? Правда?

— Правда, — отвечает она тихо.

— Хорошо, — вздыхает он.

Ее щека нежная и прохладная. Ее ресницы щекочут ему губы. Ее рука поднимается, пальцы погружаются в его волосы.

Облачный жук перетек в гигантский корабль, дом, гору, потом потерял всякую форму и развеялся в воздухе, потому что все равно некому было на него смотреть.

Уже темнеет, когда маленький ваншип устаревшей конструкции садится у стены поместья. Пилот выпрыгивает из кабины, принимает в свои объятия навигатора, наклоняется. Навигатор поднимает к нему лицо. Губы встречаются легко и естественно: навык отработан, тренировка не прошла даром.

— Пора, Алекс, — шепчет наконец навигатор, и пилот послушно опускает руки.

Она ловко перебирается через стену, а он поднимает ваншип и провожает ее, кружа над садом. Потом разворачивается и улетает в ночь.

— 38-

Озеро огненной лавы. Она бурлит, всплескивает, плюется раскаленными каплями.

Мне нужно построить на лаве ледяной замок. Я знаю, что это возможно. Я кладу на поверхность лавы термостойкий щит — в моем сне это вполне обычный строительный материал — и возвожу замок. Прозрачные сверкающие кирпичи ложатся один к другому. Все выше прекрасные, дышащие холодом и свежестью стены. Но термостойкий щит не выдерживает, лопается, мой замок обрушивается в лаву. Мгновенное испарение. Взрыв.

Мои руки обожжены до кости, мое тело избито о камни. Но я должен построить ледяной замок на лаве, и я снова беру термостойкий щит… Я знаю — это возможно.

Это ужасный сон. Потому что все это правда.

Я так живу с четырнадцати лет — с той разницей, что на самом деле термостойкого щита не бывает.