Любовь против (не)любви (СИ) - Кальк Салма

— Две ночи миледи пролежала в церкви, как положено, — продолжал Джон, — а на третью — встала и пошла ходить по замку. Как ни в чём не бывало. Только вот тени у неё не было, и пола не касалась, хотя шаги были отчётливо слышны, и вообще они такие, характерные, с подшаркиванием, тяжелые, ни с чем не перепутаешь, как и при жизни были. Первым делом она навестила милорда нашего отца, но тот был сильно пьян и приложил её отборной бранью, как, видимо, не прикладывал никогда в жизни. Но помогло — она из его спальни вылетела, будто за ней сто чертей гнались, и спряталась в своих покоях. А там до сих пор оставалась толпа её комнатных тётушек и девиц — камеристок, служанок, швей, вышивальщиц. И кто-то попрятался, кто-то нет — но самую вредную свою камеристку, Нэн, она забрала с собой. И ещё по дороге заглянула на кухню и увела повариху Полли. Они ж всё тётки простые, им миледи приказала — они встали и пошли. На кухне, говорят, ещё и во все горшки заглянула, и где ещё что съестное оставалось — всё протухло.

— Ты шутишь, да? — Роб смотрел — и как будто не верил.

А вот Катерина поверила — сразу. Потому что стало понятно, отчего не по себе местным обитателям, ведь просто смерть хозяйки так бы не подкосила. Кто-то, глядишь, вздохнул бы свободно, а кто-то и порадовался бы. А теперь уже какая радость, вовсе не до радости!

— Знаешь, вот так я бы шутить не стал — всё же, не Джейми и не Рон, — ответил Джон. — Кстати, Рон здесь тоже был, встречал Рождество. Явился, как ни в чём не бывало, и отец его не прогнал.

— И где он сейчас? — не понял Роб.

— Обратно сбежал, — вздохнул Джон. — Когда вчера ночью матушка снова выбралась наружу и пошла бродить по коридорам, то первым делом явилась к Джейми. И говорит — пойдём, мол, сынок, со мной. А Джейми был с Роном и ещё с парой дворовых девиц, они такого визита не ожидали. Сцена, конечно, как в столичном театре — похоть и пьянство, и тут приходит наша матушка, и желает увести их всех с собой. Орали так, что даже отец сверху пришёл и спросил — какие черти поддали им под задницы, а уж на этом этаже и вовсе все сбежались. Так вот Джейми никуда не пошёл, Рону она и не предлагала, а две девчонки — испугались, видимо, позабыли, что миледи-то уже не живая, в ноги бросились да с ней ушли. Наутро после того Рон и сбежал — подхватил своих ребят и был таков. Правда, сказал, что вернётся, но я думаю, это было преувеличение. И тело матушки мы сегодня похоронили — отец Мэтью предположил, что если её опустить в могилу, как положено, то это поможет. Так что проститься завтра сходишь в церковь. А если вдруг она снова будет стучать в дверь ночью — не вздумай отпирать. Никто из вас чтоб не вздумал — понятно? — сурово спросил Джон.

— Да что тут непонятного, — ответил Роб. — Подумать только! Наша леди-мать — и вот такое!

— Да, предположить подобное было невозможно, — ответил Джон. — Так вот, послушайте внимательно, все трое. Ночью дверей в покои не отпирать. На крики в коридоре тоже лучше не выходить. Зайти в комнату без разрешения она не сможет, поэтому — не разрешать входить, не называть по имени и не идти с ней ни в коем случае. Что бы она ни говорила и как бы ни просила или приказывала.

— А почему она ходит-то? Может, ей что-то надо? Ну там, на могилку отнести или ещё, — Катерина чуть было не рассказала, что, мол, у нас, если покойная родня снится, надо на кладбище ехать, а если веруешь — то идти свечку ставить за упокой души и просить, чтоб помянули во время службы.

— Да ничего ей не надо, — сморщился Джон. — Какая была при жизни — такой и осталась. Ходит и командует. А поддаваться нельзя — иначе все там будем. А люди не слушают, и отпирают двери, и туда же — леди Маргарет, мы все ваши, только не сердитесь. Как с живой себя вели — так и с покойной продолжают, а ей того и надо. Как подумаю, что это моя мать — дурно делается.

— Джон, — выдохнула Катерина и взяла его за руку. — Прости, но — это уже не твоя мать. Твоя мать умерла, а это — что-то иное, какая-то другая, вредоносная сущность, просто на неё похожая.

— Ох, Кэт, твои бы слова — да кое-кому в уши, — Джон пожал ей руку в ответ. — Спасибо тебе. Кстати, младших девочек я отправил к Анне.

— И правильно, мы с ними виделись, — кивнула Катерина. — Там им определённо лучше, чем было бы здесь, и безопаснее. Они-то могут и отпереть, если матушка прикажет.

— Вот именно, — согласился Джон.

— Слушай, Джонни, надо выпить, — Роб смотрел по-прежнему ошалело. — Я иначе просто не засну сегодня, после таких-то новостей.

— Не откажусь, — усмехнулся Джон. — Сейчас кликну кого-нибудь, чтобы принесли. Нет, Грейс, не ходи, не надо, — он только покачал головой, увидев, что Грейс собралась пойти и порешать вопрос.

Слуга принёс виски и стаканы, и сыр, и копчёности, и какой-то пирог. И просто воды. Катерина бестрепетно налила всем, и Грейс тоже — потому что и ей было страшно.

Они как раз прикончили небольшой графин под нервный разговор об урожае в Торнхилле и Солтвике, когда из коридора донёсся шум, а потом и крики.

— Господи, спаси и сохрани, — Джон осенил себя крестным знамением и шагнул наружу.

Роб ломанулся за ним, а Катерина пристроилась за спиной Роба.

Леди Маргарет — право слово, как настоящая, только в свете факелов без тени никак невозможно. И не стоит на полу, а как будто парит над ним, сантиметрах в двух. Она стучалась в комнату Джейми и говорила медовым голосом:

— Джейми, сынок, открой, пожалуйста!

Джейми изнутри говорил пьяным голосом что-то непотребное. Из двух соседних дверей торчали головы — слуги, охрана, кто-то ещё.

— Миледи, — вмешался Джон, — ступайте туда, где вам положено сейчас быть.

— Джонни! Робби! Мальчики мои! — ну вот прямо миледи хозяйка, как при жизни, только в глазах — тьма.

Катерина поймала взгляд — и чуть не заорала от страха, потому что там была — жуткая жуть. Тьма, мрак, и ещё что-то, чему она и названия-то не знала.

Руки взлетели сами и защиту сплели тоже всё равно что сами — отрезая Джона, Роба и всю их часть коридора от покойницы. Та не поняла, ломанулась к парням, налетела на защиту, завизжала страшно и пропала.

Катерина и Роб переглянулись. А потом Роб озвучил общую мысль:

— Господи, и что же теперь делать?

40. Не отпирайте двери

Следующей ночью леди Маргарет увела горничную Мэгги и конюха Джо. Вроде и было известно, что при дневном свете возвращенцы никуда не ходят, но — лишний раз покидать комнат не хотелось вот совсем. Тем более, что в замке стоял лютый холод — особенно по сравнению с утеплённым Торнхиллом, и никакие жаровни не спасали.

За обедом отец Мэтью молился, Джон мрачно молчал, а лорд Грегори высказался, что кому жизнь не мила — так пусть и дальше продолжают слушаться покойную миледи. А ему лично такие безмозглые люди не нужны.

После обеда Катерина тронула за рукав священника.

— Отец Мэтью, скажите — мы вообще можем что-то сделать? Чтобы, ну, прекратить всё это? Или миледи не успокоится, пока всех обитателей замка за собой не уведёт?

— Можем. Наша вера нам в помощь, и молитва. Тот, кто не забывает ни господа, ни себя — никогда не поддастся потустороннему злу.

— Но все же верят, все! Ни одного неверующего. Почему они уходят?

— Потому что слабы и боязливы. Потому что веруют бездумно, просто по привычке произносят слова молитвы, не вкладывают в те слова ни душу, ни сердце.

— Ну так скажите им, что ли, — в сердцах произнесла Катерина. — Я б сама сказала, но меня не послушают. Вас — да, или лорда Грегори. Но милорд сказал, что сами дураки, а вы-то так не скажете. Потому что дураки, конечно, но — это же свои дураки, других, умных, нет.

— Верно говорите, Кэтрин, — улыбнулся отец Мэтью. — Приятно видеть здравомыслящего человека среди постигшего нас божеского наказания.

И перед ужином он в самом деле попросил у лорда Грегори дозволения сказать всем несколько слов, и говорил — недолго, но проникновенно. О том, что в сердце каждого человека живёт любовь — к родным, к себе, а у кого-то ещё и к богу, так вот о ней и следует помнить, если ночью к вам постучался тот, кто вроде бы уже и не может ни к кому стучать. Не забывайте, сказал, о своих супругах, детях и родителях — как они останутся без вас? Если родные будут помнить друг о друге и держаться друг за друга, то никакая тёмная мощь не сможет никого увести. Если встречать эту мощь не страхом и проклятием, но молитвой — то господь услышит и даст сил не поддаться неумолимому зову.