Дюна. Первая трилогия - Герберт Фрэнк Патрик

— Песок!.. — закричала Джессика.

В свете приборов она увидела, как Пауль помотал головой:

— На такой высоте песка почти нет!..

Но она чувствовала, как их затягивает в этот песчаный Мальстрем. [5]

Пауль расправил крылья на полный размах, услышал, как они заскрипели от напряжения. Он не сводил глаз с приборов и по наитию парил, набирая высоту, сражаясь за каждый метр.

Свист и вой за бортом стали тише.

Топтер начал крениться на левое крыло. Пауль отдал все внимание светящемуся глобусу авиагоризонта и сумел-таки выровнять машину.

У Джессики было странное ощущение, будто они неподвижны, а движется все вокруг. Лишь стремительно текущие по остеклению буроватые струи да громкий шелест за обшивкой напоминали ей о бушующих вокруг силах.

«Скорость ветра — километров шестьсот — ч семьсот, — подумала она. В крови пылал адреналин. — Я не должна бояться, — начала она про себя литанию против страха Бене Гессерит, беззвучно выговаривая слова. — Ибо страх убивает разум…»

Постепенно ее долгая подготовка взяла верх.

Спокойствие и самообладание вернулись к ней.

— Мы ухватили тигра за хвост, — прошептал Пауль. — Мы не можем спуститься, не можем сесть… и поднять машину выше я тоже вряд ли сумею. Придется нестись вместе с бурей, пока она не выдохнется.

Мгновенно ее спокойствие испарилось. Джессика почувствовала, как стучат ее зубы, стиснула их. Затем раздался тихий, спокойный голос Пауля:

— «Страх убивает разум. Страх — есть малая смерть, влекущая за собой уничтожение. Но я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. А когда он пройдет через меня; я обращу свой внутренний взор на его путь; и там, где был страх, не останется ничего — лишь я, я сам».

~ ~ ~

— Они мертвы, мой барон, — доложил капитан Йакин Нефуд, начальник баронской охраны. — И мальчишка, и женщина, без сомнения, мертвы.

Барон Владимир Харконнен сел в своей кровати с силовой подвеской. Его опочивальня размещалась в самом сердце севшего в Арракине фрегата, словно в яйце с многослойной скорлупой. Впрочем, в баронских апартаментах металл обшивки был скрыт тяжелыми драпировками, мягкой матерчатой обивкой, подушками и редкостными произведениями искусства.

— Это точно, — повторил капитан. — Они мертвы. Жирное тело барона шевельнулось в силовой паутине постели, он уставился на эболиновую статую прыгающего мальчика в нише напротив. Сон исчез. Он поправил под толстой, в складках, шеей подушку со спрятанным внутри генератором подвески, и в свете единственного в опочивальне плавающего светильника перевел взгляд на стоящего в дверях капитана Нефуда — тот не мог переступить порог перекрытой пентащитом двери.

— Они, несомненно, мертвы, — вновь повторил охранник.

Барон заметил, что глаза Нефуда все еще мутны от семуты. Было очевидно, что бравый капитан был в глубоком наркотическом трансе, когда получил сообщение, и, успев только принять антидот, бросился сюда, к хозяину.

— У меня есть подробный рапорт, — пробормотал Нефуд.

«Пусть попотеет немного, — подумал барон. — Инструменты власти всегда надлежит держать отточенными и наготове. Сила и страх — вот что оттачивает и готовит их…»

— Ты сам видел тела? — прогудел барон. Нефуд замялся.

— Ну?

— Милорд… видели, как они нырнули в песчаную бурю… сила ветра — больше восьмисот километров в час… Никто не выйдет живым из такой бури, милорд! Никто и ничто! Погибла одна из преследовавших их наших машин…

Барон внимательно смотрел на Нефуда и отмечал, как у того нервно подергивается мускул на скуле, как двигается подбородок, когда Нефуд, волнуясь, сглатывает слюну.

— Так ты видел тела? — повторил барон.

— Милорд…

— Так что же ты явился сюда распускать перья и греметь доспехами?! — прорычал барон. — Чтобы сказать «несомненно» про то, чего точно не знаешь?! Может, надеешься, что я похвалю тебя за глупость, да еще и повышение дам?!

Лицо Нефуда побелело как мел.

«Смотрите на этого труса! Цыпленок! — думал барон. — И меня окружают сплошь такие вот никчемные болваны! Рассыпь я перед ним песок и скажи, что это зерно, — ведь примется клевать!..»

— Значит, вы пришли туда, следуя за этим Айдахо? — спросил, барон.

— Да, милорд.

«Ишь как бодро отвечает!» — мысленно скривился барон и вслух спросил:

— Пытались, значит, бежать к фрименам?

— Да, милорд.

— Что еще ценного было в этом твоем… рапорте?

— Имперский планетолог Кинес замешан в этом деле, милорд. Айдахо встретился с Кинесом при весьма таинственных… я бы сказал — подозрительных обстоятельствах.

— И что дальше?

— Они… э-э… вместе поспешили в некое место в Пустыне, где, очевидно, скрывались мальчишка и его мать. Увлекшись погоней, несколько групп преследования угодили под взрыв — они попали из лучемета в силовой щит…

— Сколько мы потеряли?

— Я… э-э… не знаю пока точной цифры, милорд. «Лжет, — подумал барон. — Потери явно слишком велики».

— Значит, этот имперский лакей Кинес затеял двойную игру, а?

— Отвечаю моей репутацией, барон. «Скажите-ка. — его репутацией!..»

— Так распорядись, пусть его убьют, — велел барон.

— Милорд! Позволю себе напомнить: Кинес — Имперский планетолог, слуга Его Вели…

— Ну так сделай так, чтобы это сошло за несчастный случай!

— Милорд, вместе с нашими бойцами в захвате этого фрименского гнезда участвовали и сардаукары, и Кинес в плену у них…

— Забери его. Скажи, что я желаю лично его допросить.

— А если они откажут?

— Не откажут, если ты будешь делать все как надо. Нефуд сглотнул:

— Слушаю, мой барон.

— Он должен умереть, — прорычал барон. — Он посмел помогать моим врагам!..

Нефуд переступил с ноги на ногу.

— Что еще?

— Милорд, сардаукары захватили… двоих людей, которые могут представлять интерес для вас. И второй — это старший асассин покойного герцога.

— Хават? Суфир Хават?!

— Я сам видел пленного, милорд. Это Хават.

— Вот не думал, что такое возможно!

— Сообщают, что в него выстрелили из станнера, милорд. В Пустыне, где он не решался пользоваться щитом.

Так что его взяли практически невредимым. Если мы сумеем заполучить Хавата — нам удастся неплохо позабавиться.

— Ты говоришь о ментате, — проворчал барон. — Ментатами не бросаются. Он говорил, что он думает о поражении? Знает ли он, насколько… нет, не может быть.

— Он сказал немного, милорд, но достаточно, чтобы понять, что предателем он считает леди Джессику.

— Ах-ххх…

Барон снова откинулся на подушки, размышляя.

— Ты уверен? — спросил он наконец. — Ты уверен, что его ненависть направлена прежде всего на леди Джессику?

— Он сказал так в моем присутствии, милорд.

— Так пусть он думает, что она жива.

— Но, милорд…

— Не перебивай. Пусть с Хаватом хорошо обращаются. Я запрещаю говорить ему о докторе Юйэ, истинном предателе. Упомяните как-нибудь, что доктор Юйэ пал, защищая герцога. В каком-то смысле это даже правда… А мы укрепим его подозрения в отношении леди Джессики.

— Конечно, — милорд, но…

— Хават голоден? Хочет пить?

— Милорд, но Хават все еще в руках сардаукаров!..

— Ах да. Конечно. Но сардаукары не меньше моего хотят выкачать информацию из Хавата. Я заметил кое-что и наших союзниках, Нефуд. Они не слишком ревностны… по политическим мотивам. Я уверен, что это не случайно: очевидно, так хочет Император. Да. Я в этом уверен. Вот ты и напомнишь командиру сардаукаров, что я известен своим умением выжимать информацию из самых молчаливых субъектов…