Помощница судьбы. Пенталогия (СИ) - Бердичева Екатерина Павловна

Вот такой я, киса, трус. – Горько подытожил хозяин дома.

                       Постепенно его голова все ниже склонялась к столешнице. Я немного помурлыкала, и Хелм, положив голову на руки, засопел. Обернувшись в человеческое обличье, я быстро собрала грязную посуду, достала из ведра, стоящего на печке, теплой воды и все вымыла. Затем разобрала постель в другой комнате и, подхватив полусонного травника, довела его до кровати. Он тут же свернулся калачиком, по-детски уложив ладошки под щеку. А я вышла на улицу. Ярко светили звезды. Было тепло и тихо. По тропинке я пошла обратно в бухту. На берегу, раздевшись, медленно вошла в теплые сонные воды и лениво поплыла вдоль берега. Звезды светили и подмигивали мне сверху и снизу, отражаясь от воды. Я была счастлива. Это действительно был нужный мне мир!

                        Интересно, сколько здесь прошло времени с тех пор, как я отсюда исчезла? Надо будет завтра навести моего доброго хозяина на эту мысль. И что случилось со страной Хелма после его отъезда. А Эврихам? Жив ли он до сих пор? А тисы Ренские?

                        Я вылезла из воды и присела на теплый камень. Длинные волосы намокли, но на улице было так хорошо, что я развесила их по плечам и тихонько попросила ночной ветерок их немного подсушить. И он с удовольствием откликнулся на мою просьбу, медленно перебирая пряди. Я запрокинула голову и посмотрела на звезды. Тогда, на задании ведомства Судьбы, мне некогда было даже спокойно присесть, события сыпались на мою голову, как из рога изобилия. А теперь… Я не тороплюсь. Только бы Майлер не нашел. Интересно, был ли ему нагоняй за то, что я сбежала?

                       За раздумьями о судьбах встреченных мной людей и нелюдей незаметно прошла ночь. Небо посерело, а затем полыхнуло ярко-оранжевым восходом. Звезды померкли. Ветер, стихнувший перед рассветом, теперь дул сильно и ровно, поменяв направление. Волосы давно высохли. Я вскочила с камня и, радуясь наступающему дню, полезла вверх по тропе, чтобы увидеть, как восходит солнце. На этом острове скалы не были такими крутыми и высокими, поэтому уже скоро я стояла на каменном мысе, нависающем над далеким заливом, и смотрела на великое чудо появления небесного светила. Светлый огненный край уже показался из воды, выстелив по серо-зеленым холодным волнам желтую дорожку. Над проливом, резко крича, кружились птицы, то и дело падая к воде, и поднимаясь вверх с серебристой рыбкой, зажатой в клюве. На лету они подбрасывали ее в воздух и заново ловили, уже проглатывая. Сосны мощно шумели, а на маленьких полянах среди валунов летали темно-вишневые и красные бабочки. Какая-то пичужка среди веток высвистывала утреннюю песню, а ниже, в лиственных деревьях, что-то странно потрескивало. Я насторожилась и сменила облик. Мало ли какие звери здесь живут! Взглянув еще раз на полностью отряхнувший воду солнечный диск, я спрыгнула со скалы и неспешно стала спускаться вниз. Новый день, здравствуй!

                     В лесу было прохладно и сумеречно. Сюда солнечные лучи еще не попали из-за горы, и лишь самые верхушки деревьев начали окрашиваться в розовый цвет. Утреннее пробуждение пока только начиналось, а кое-кто еще и не уснул  после бессонной ночной охоты или любви. Я спускалась, осторожно пробираясь среди травы и камней, как вдруг из-под лапы попыталась вспорхнуть какая-то большая птица. Я испугалась и шарахнулась в сторону. Но птица, хлопая по земле крыльями, никак не могла взлететь. Я потихоньку подошла ближе и увидела, что одно крыло волочится за ней. Видимо, неаккуратно наступив, я его сломала. Птица же, узрев хищника, заорала, включив на полную мощь не только голосовые связки, но и систему внутренней реактивной тяги, ибо каждый подскок стал сопровождаться еще и громким выхлопом. Птичку стало жалко. Съедят ведь, и не поморщатся. Ну и я морщиться не стала, прекратив ее подергивания и резкие крики, как следует придавив шею. Когда все стихло, я перекинулась, подхватила тушку и запрыгала дальше, к домику мага. Хоть похлебку сварю ему в благодарность.

                        Как я и думала, травник Хелм еще спал. Видимо, сказалась не только крепость домашней настоечки, но и прогулка с купанием. Глядишь, так и похудеет немного. Интересно, сколько ему лет? Хоть борода седая, но если жениться планировал… И в тридцать седеют. Потихоньку растопив печь, взяла котелок, нож и пошла щипать птицу, пока не остыла, а то потом перья не выдерешь. Через час, весело булькая, закипала вода. Разделанная и промытая тушка в виде кусочков плавала среди пузырьков. Эх, картошечки бы! Да и морковка не помешала бы. А здесь и не знаешь, что можно брать и есть, а чем и отравиться недолго. Я приоткрыла крышку, выпуская пар, и подкинула еще полешко в топку. Вдруг уличная дверь хлопнула, и раздался зычный молодой голос:

- Учитель! Я приехал! Вы где?

Еле успела обернуться золотистой шкурой и залезть под кухонный стол, да затаиться в дальнем темном углу. И как могла забыть, что Хелм вчера говорил про приезжающего ученика? Вот он взял и приехал. Раньше запланированного. А я чуть не спалилась. А мой бодро булькающий супчик?! Теперь придется еще и с этим делиться?

                             Внутренняя дверь дома открылась, и через порог шагнул молодой человек с мешком в руках. Одет он был просто и практично: в плащ, куртку под ним, штаны и сапоги. В доме было темно, и лицо из-под стола было плохо видно.

- Учитель? – снова позвал он. – Как вкусно пахнет! Вы что-то готовите к моему приезду?

«Ну вот точно не к твоему!» - сверкнула я глазами  из темного угла. Он ничего не заметил и, поводя носом, сразу прошел к печке. Загремела крышка.

- О, похлебка из пищалки! Это здорово! Значит, учитель недалеко. Сейчас я ее заправлю, - послышался звук отодвигаемых ящиков, а потом перед моими лапами упал открытый мешок. Из него пахнуло колбасой. Сапоги с мокрыми мысами прошлись вдоль стола. – У нас будет просто отличная похлебка! – напевал он, а я когтем подцепила мешок и немного подвинула к себе.

Парень сыпал специи, заправку и мешал в кастрюле, отчего немного погодя во все щелки поплыл неземной аромат. У меня потекла слюна, и захотелось срочно что-нибудь положить в желудок.  Я запустила морду в мешок и вытянула кольцо колбасы. Когда молодой человек двигался или чем-то шумел, я быстро-быстро двигала челюстью и глотала. Уф-ф, полегчало!

                            Почуяв сытный запах, заворочался и проснулся Хелм. Грохнула дверь спальни, и к печке прошлепали босые ноги.

- Учитель! – радостно завопил молодой человек. – Я прямо с утреца, да и к Вам!

- О-о-о, Файн, помолчи… - простонал домовладелец. – Голова раскалывается…

- Вы всю ночь настои варили? – благоговейно прошептал ученик.

- Нет, - буркнул учитель, стараясь дышать перегаром в другую от ученика сторону. – Дай вон тот пузырек, да, с красной этикеткой. Какая разница, что в нем. Давай по-быстрому!

Простучали туда-обратно сапоги, чпокнула пробка, раздался смачный бульк. Несколько секунд учитель сидел неподвижно, переваривая отравленным

организмом влитую жидкость , потом вскочил и быстро рванул ко входной двери. Та только брякнула.

- Непонятно. – пробурчал Файн, снимая с супа пробу. – А вкусненько получилось!

Через минут пятнадцать вошел довольный и облегченный Хелм.

- А, Файн, ты давно приехал? Смотрю, суп успел сварить?

- Да, учитель. И как Вам удалось поймать эту пищалку? А я вам письмо привез. От графа Рыйского. Ну и продуктов немного.

Учитель странно закашлялся при слове пищалка.

- А скажи-ка мне, Файн, в доме или около него никого не было?

- А кто тут должен быть? – мокрые сапоги переместились к обеденному столу. Туда же и уплыла кастрюля. Я с тоской посмотрела ей вслед. Вот и делай после этого людям приятное! Эх, надо было на костерке пожарить!

- Файн! – рыкнул Хелм. – Отвечай на вопрос.

Расставляемые тарелки призывно звенели. Глухо стукнули кружки. Неужели после вчерашнего снова пить будет?