Вторая клятва - Раткевич Сергей

— А вы долго? — Нет, огорчения скрыть не удалось. Но он же не виноват, что ему грустно, что мама с папой уезжают. Могли бы и его с собой взять, между прочим.

— Всего на два дня, сынок. — Мама ласково гладит по голове, целует. — Терпи. Будущему Владыке всех гномов не к лицу плакать. Особенно если ему уже десять лет.

— Ладно, — вздыхает сын Гуннхильд Эренхафт и Тэда Фицджеральда. — Я не буду. Только вы побыстрей возвращайтесь, хорошо?

— Непременно, — кивает мама.

Они еще раз обнимают его и спешат к парому. Вся остальная свита уже там. Это Торди-пасечник так говорит — свита, а мама с папой смеются и говорят, что это не свита, а сплошное безобразие. Однако это самое безобразие почему-то берут с собой, а его оставляют. И так всегда.

Скорей бы уж вырасти, а то эти условности, связанные с возрастом, просто доводят. Вот просто бесят. Ну почему ему нельзя поехать тоже? Кто сказал, что в десять лет нельзя посещать всякие там балы и прочие важные встречи? Тот, кто такое придумал, наверное, сам никогда не был маленьким, а так сразу и родился тощим бородатым занудой преклонных лет. Сначала небось самому себе все приятное и интересное запретил, а потом и за других принялся.

А как было бы здорово сегодня поплавать и пострелять вместе с папой, пройтись вместе с мамой по мастерским и артелям, завернуть на пасеку к Торди, навестить Эрнста Хумперфенкеля, поглядеть, что он еще изобрел… да мало ли чего еще можно придумать? И, честное слово, с родителями это делать куда веселей, чем одному! Эх…

Ну что тут поделать, раз лорд-протектора Петрийского острова пригласил к себе Его Светлость милорд Эсташ, герцог Побережья?

Лорд-протектор — это так мамина с папиной должность называется. Она — владыка гномов, он — комендант Острова, а вместе получается — один лорд-протектор. Это папа так объяснил. А мама при этом почему-то хихикала, но так и не объяснила — почему. Сказала: вырастешь — поймешь. И вот всегда так! Чуть что интересное, сразу требуется быть взрослым. А как побыстрей вырасти, при этом никто не говорит. Просто безобразие какое-то!

А если так уж обязательно было ехать на какой-то там дурацкий бал, почему бы не взять его с собой? Подумаешь — маленький! Зато — наследник. А то когда еще будет этот самый следующий раз? Надо же ему в качестве наследника лорд-протектора представиться герцогу? Эти взрослые всегда все задом наперед делают, а потом удивляются, почему все не так вышло.

Рагнар смотрел, как папа с мамой машут руками. Как отчаливает паром. Как суетятся взад и вперед по парому прочие люди с гномами. Как плещут веселые волны… А потом вздохнул, отвернулся и побрел в глубь острова. Он и правда уже взрослый. Реветь? Вот еще! Да у него и на грусть времени нет. Надо же проследить, чтоб все шло как должно. А то мало ли чего за время отсутствия лорд-протектора стрястись может? И что он тогда маме с папой скажет, когда они вернутся?

— Эй, Рагнар, идем играть в прятки! — радостно вопят Том, Элвин и Линни, выскакивая из-за кустов.

"Вот всегда так… как только соберешься совершить что-нибудь важное, стать, наконец, взрослым — тотчас отвлекают. Так и вовек не повзрослеешь".

"А в прятки-то как поиграть хочется!"

"Может, сначала все-таки поиграть, а уж потом взрослым делаться?"

"Я тебе дам — "потом"!" — мысленно рычит Рагнар сам на себя.

— Не могу, — со вздохом говорит он.

— Не можешь? Почему? — искренне удивляется Том.

— Ты заболел? — предполагает Элвин.

— Да нет, тебе просто грустно, что мама и папа уехали, — добавляет Линии. — Ну так они вернутся. Глупо из-за этого в прятки не играть.

— Как вы не понимаете? — вздыхает Рагнар. — Раз они уехали, то за них теперь остался я.

— Ты хочешь сказать, что остался вместо них? — удивляется Том.

— Брось, взрослые этому все равно не поверят, — замечает Элвин.

— А мне и не надо, чтоб они верили, — отвечает Рагнар. — Важно, что я об этом знаю.

— Так ты из-за этого теперь в прятки играть не хочешь? — говорит Том.

— Я хочу, — вздыхает Рагнар. — Очень хочу. Но — не могу, понимаете? Не должен.

"Везучие. От них-то не требуется взрослеть немедля. — Рагнар начинает понимать, что взвалил на себя не слишком-то веселую ношу. — И как только мама с папой ее несут? И ведь действительно… я никогда не видел, чтоб они играли в прятки… разве что со мной… и то — недолго. У них постоянно какие-нибудь дела…"

— Так ты теперь что — вообще играть не будешь? — с искренним ужасом спрашивает Линии. — Все два дня?

"Хоть ты меня понимаешь", — благодарно думает Рагнар.

— Наверное, — пожимает плечами он. "А что делать, если я не должен?"

— И купаться? — в том же тоне продолжает Линии.

— Не знаю, — отвечает Рагнар и обводит глазами друзей.

"Это даже хуже, чем остаться без сладкого, можете мне поверить".

— Брось, — решительно говорит Том. — Твой папа купается — и ничего. Если бы они сейчас не уехали, то он с тобой уже пошел бы купаться.

— А может, и твоя мама пошла бы, — добавляет Элвин.

— Я подумаю об этом, — обещает Рагнар. — А пока… мне надо идти.

— Куда это? — в один голос удивляются все трое.

— У меня дела, — серьезно отвечает Рагнар, только что сам назначивший себя на должность временно исполняющего обязанности лорд-протектора острова.

И уходит. Приятели растерянно смотрят ему вслед. А потом идут заниматься своими делами, которых у детей не меньше, чем у взрослых.

Временно исполняющий обязанности лорд-протектора острова отправляется обходить свои владения. Остров еще не знает, что он под надежной охраной и защитой.

Остров еще узнает.

Первое, что должен сделать временно исполняющий обязанности лорд-протектора, — это… все-все проверить, чтобы чего не вышло? Горделиво воссесть на возвышение и дожидаться просителей? Пойти и потребовать себе на обед одно только сладкое?

А вот и нет.

Первое, что должен сделать временно исполняющий обязанности лорд-протектора, — это проверить, подчинится ли ему в случае чего военный гарнизон острова. Потому что если — нет… тогда это и будет первой — и самой главной! — проблемой. И ее придется решать. Два дня — это не тот срок, на который остров может остаться совсем без лорда. Ведь что-нибудь случиться может в любую минуту. То есть… в обычные-то минуты и впрямь ничего не случается, но ведь никто не может сказать, какая из всех этих минут — та самая, любая… Та, в которую и случаются всякие неприятности. А когда она приходит и все случается, тогда уже бывает поздно. Так что мудрый правитель все делает заранее. Ну, или старается делать. По крайней мере, мама с папой рассказывали именно так, а ведь у них все получается, Значит, если следовать их советам — получится и у него.

— Мартин! — окликнул Рагнар одного из проходивших мимо лучников. — Где папин заместитель, не знаешь?

— Командир на той стороне, — лучник махнул рукой, указывая направление, — в рыбацкой артели. Ты же помнишь, что у рыбаков сегодня вечером праздник?

— Конечно, помню, — степенно кивнул Рагнар.

— Ну, так не забудь поздравить, — подмигнул стражник. — Им приятно будет. Кроме всего прочего, они опять натянули нос ледгундским рыбникам. Оставили тех без барыша, что всегда радует.

— Значит, у них не один, а два праздника, — кивнул Рагнар.

Он знал эту историю. Много раз ее слышал. О том, как гномы привезли на олбарийский рынок свой первый улов, а ледгундские рыбаки посмеялись над ними. И рыба-де плоха, и рыбаки из гномов никакие. О том, как гномы обиделись, но смолчали. Задираться с людьми, да еще и чужими, они не хотели. О том, как ледгундцы, продолжая издеваться, предложили гномам продавать селедку по совсем уж смешным ценам, потому как она с ледгундской же треской ни в какое сравнение не идет. О том, как гномы обиделись еще пуще, но опять смолчали, потому как никто ведь не виноват, что треска водится по большей части в ледгундских водах, а поблизости от гномьего острова как раз селедка, которая и хранится хуже, и внешний вид у нее совсем не такой королевский, как у проклятой трески. О том, как гномы скрепя сердце установили ту самую цену, которую, издеваясь, предложили ледгундцы. О том, как вдруг перестала продаваться все еще дорогая треска и в ход пошла вовсе уж дешевая селедка. О том, как это не понравилось заносчивым ледгундцам и они вновь полезли с оскорблениями, а один, явно желая затеять драку, вскочил прямо в открытую бочку с сельдью и принялся отплясывать ледгундский танец. Перескочил во вторую, третью… О том, как гномы Дружно шагнули вперед, не снеся издевательства над своим трудом. О том, как чуть не случилась беда. О том, как заступил им дорогу человек, их наставник, Мастер Шон. О том, как они остановились по слову наставника. О том, как хохотали ледгундские рыбаки. О том, как один из них толкнул старика, а другой запустил в гнома селедкой… Они хохотали до тех пор, пока не добралась до них олбарийская рыночная стража и не швырнула их всех мордами в землю. До тех пор, пока остаток трески не был арестован, а всю оставшуюся гномскую сельдь, помятую ледгундскими сапогами, купил сэр Роберт де Бофорт, лорд-канцлер Олбарии, для стола Его Королевского Величества Джеральда. Гномы, после этого случая еще пуще зауважавшие своего короля, поклялись отмстить своим конкурентам-ледгундцам. Тем более что Мастер Шон вскоре после этой поездки умер. Он все бегал, утешая своих рыбаков, что ничего, все образуется, что они ни в чем не виноваты, а селедка все равно свое возьмет, а потом как-то раз уснул и не проснулся. Он, конечно, был уже очень старый. Особенно по человеческим меркам. Вот только гномы в это так и не поверили. Они обвинили в его смерти проклятых лягушатников. Когда Мастера Шона похоронили, над его могилой гномы-рыбаки дали страшную клятву. "Мы отомстим! — поклялись они. — Чертовы лягушатники даже у себя дома не смогут продать ни одной рыбины! Ни единой проклятой трески!"