Семейные обязательства (СИ) - Келин Алекс

На Элизу никто из них не смотрел. Она присела в кресло и приготовилась слушать, не мешая беседе, но на странном слове кавалергарда непроизвольно ахнула.

- Елизавета Павловна, вы же участвовали во всех событиях, - неверно истолковал ее возглас фон Раух. - Вы не согласны с тем, что Провинциал-Охранитель Гетенхельмский достоин восторгов, наград и аплодисментов? Он, как минимум, раскрыл заговор и предотвратил войну.

- Мне очень помогли Елизавета Павловна и ее охранники, - сказал охранитель.

- Несомненно, все получат награды по заслугам, - кивнул фон Раух. - Кстати, а где доблестная охрана?

- Я их рассчитала, - как о чем-то неважном, сказала Элиза. - Они уехали утром. Анастасия не завершила лечение, ей было необходимо срочно вернуться в Гнездовск, к магу. А что?

- Жаль, не смогу поблагодарить их лично. Ну да пусть их, здоровье, - он подпустил нотку иронии в голос, - превыше всего. А пока - вот, почитайте. Лучше вслух.

Кавалергард протянул отцу Георгию свежую газету.

- "Император почтил память своего отца, принца Ульриха, в монашестве - инока Варфоломея, основанием церкви и монастыря на месте пУстыни..." - Отец Георгий поднял изумленные глаза на кавалергарда. - Отца? Принц Ульрих жив, сидит здесь, в подвале, обрушение башни ему не повредило...

- А вот об этом - забудьте, - жестко приказал кавалергард. - Отец императора умер почтенным отшельником-пустынником. Никаких магов, Казимир просто слегка похож, а кто будет говорить, что принц Ульрих - это он, тот дурак и верит глупым слухам.

- И повинен казни за оскорбление короны? - мрачно спросила Элиза.

- Ни в коем случае, - хохотнул кавалергард. - Мы же не хотим подтверждать сплетни. Нет, такой простофиля будет повинен только в глупости. Все же знают об иноке Варфоломее, вот, в газетах о нем написано, на могиле церковь заложили...

- Значит, пока я в Гнездовске ловил Казимира... - с угрозой начал отец Георгий.

- Вы дали нам возможность сработать на опережение, - уже без усмешки сказал фон Раух. - Ваш... оппонент хотел всему миру заявить, что император Александр - сын мага, и предъявить этого мага. После такого заявления Александру пришлось бы оправдываться, а это проигрышная позиция. Но с максимой "все знают" можно работать с нескольких сторон, тут важно, кто будет первым и насколько убедительную картинку нарисует. Вы показали нам, откуда ждать угрозы и выиграли время для ее предотвращения. Вы, попросту говоря, спасли империю, епископ... Хотя недолго вам быть епископом, должность Владыки Гетенхельмского вакантна, как и еще несколько высоких церковных постов - за симонию, мздоимство и прочие нехорошие дела несколько высших сановников отправились в удаленные монастыри на покаяние. Тоже, кстати, ваша заслуга, отец Георгий. Подумайте о карьере кабинетного работника, "в поле" вам явно будет сложновато.

- С-спасибо, - сквозь зубы ответил охранитель. - Значит, вы таки сыграли... мной.

- А вы - Кавалергардским корпусом, - пожал плечами фон Раух. - И все получили желаемое. Квиты? - он протянул руку охранителю.

- Пожалуй... - согласился епископ, ответив на рукопожатие.

- Остался один вопрос, - чуть наклонил голову фон Раух, - почему принц еще жив? Я, честно признаюсь, хотел по-тихому прирезать этого самодовольного гада еще двадцать лет назад. Его мать категорически запретила. Родительская любовь - не шутка... Но вас-то ничего не сдерживало!

- Не смог, - признался охранитель. - Я все понимал, и что его смерть спасет тысячи жизней, и что сволочь но, по совести-то говоря, но... Казнить не за дела, а за рождение? Рука не поднялась. Я чуть было не провалил все дело из-за этого. Эрик, помощник мой, тоже недоумевал - почему? А я хотел дотащить принца Ульриха до одной тихой обители и постричь в монахи. Насильно, по доброй воле - не важно. Когда из Гетенхельма в Гнездовск кинулся - думал, что смогу убить, пожертвовать своей душой и его жизнью ради блага, но - кишка тонка оказалась. Пусть император решает, я умываю руки.

- Интересная цитата, - кивнул фон Раух. - И звучная, и почти подходит к ситуации.

- Что теперь будет с... Казимиром? - неожиданно для самой себя спросила Элиза.

- Ничего, - пожал плечами фон Раух. - Он больше никому не нужен. Доказательств его происхождения нет, желающие использовать его, как козырь - в заточении в монастырях, даже если найдется кто-то новый, кто соберется разыграть эту карту - она слишком мятая и рваная, чтобы использовать в серьезной игре. Пусть катится, куда хочет. Я даже дам ему лошадь. Мне, в общем-то, плевать и на сбежавшего отца Василия, организатора всех убийств. Мне даже не слишком интересно как он отследил телепорт епископа... Пусть его стража ищет, ваш знакомый господин Лисин, например.

- А деньги? - задала Элиза очень важный для себя вопрос. - Это действительно содержание принца от казны? Мне кажется, я должна их вернуть.

- Как хотите. Да, это действительно его содержание, но и без них пан Казимир не пропадет. Вам решать.

- Верну, - сама себе ответила Элиза. - Мне... противно.

Фон Раух только пожал плечами.

- Мне кажется, - вклинился в разговор отец Георгий, - что вы должны еще кое-что рассказать Елизавете Павловне. Какова ее роль во всем этом? Она - принцесса крови? Или... - охранитель осекся. Посмотрел сначала на Элизу, потом на фон Рауха и снова вернулся взглядом к хозяйке дома. - Господи Иисусе... Святая Мария... как я сразу не понял?! Вы ведь еще над раненым канцлером фактически признались!

- В чем?! - спросил фон Раух.

- Что не поняли?! - воскликнула Элиза. Она вскочила с кресла и встала рядом с фон Раухом над кушеткой отца Георгия.

- Я вспомнил тот день, когда Павел Лунин покушался на жизнь канцлера. Тогда вы, господин фон Раух, повели себя немного странно. В том числе назвали... настоящую матушку Елизаветы Павловны - "Лиза" и заверили присутствующих, что обе дамы на одно лицо. Допустим, у него прекрасная память, но такая фамильярность - признак близости. Теперь понятно, почему в день покушения вы, Меч Императора, были мыслями где-то далеко и не выставили меня из комнаты с ранеными. И понятно, почему прикрыли дело - чтобы защитить вашу дочь. И почему Павла Лунина сняли с плахи... - Охранитель торжествующе обвел их взглядом, - а еще вы очень похожи. У вас одинаковые глаза.

- Ой. - Спустя несколько долгих секунд, сказала Элиза.

- Ты не принцесса, - развел руками фон Раух. - Извини. Императорской крови нет ни у Луниных, ни у меня.

- П-простите, - пробормотала Элиза, отступая к дверям, - это так неожиданно... мне... нужно...

Она выскочила за дверь, прислонилась спиной к стене и прикрыла глаза.

Новость предстояло как-то осознать.

Вечером, когда Казимир (теперь - навсегда Казимир) ускакал на дареном жеребце, гвардейцы разместились кто в палатках у стен замка, а кто в деревне, а отец Георгий наконец-то забылся беспокойным сном, Элиза отправилась искать Герду. Кошка часто куда-то забиралась, но теперь, когда ползамка лежало в руинах, Элизе не хотелось ее надолго выпускать из поля зрения.

Она привычно обошла самые любимые кошкой закоулки, но обнаружила ее в своей постели. Пятнистая тонколапая кошечка уютно устроилась в компании со смутно знакомым большим черно-белым котом. Они лежали неподалеку друг от друга на шерстяном покрывале и выглядели очень мирно. Кот повернул голову к Элизе, зевнул, потянулся и снова свернулся клубком. Блеснул серебристый ошейник - аксельбант.

Элиза погладила обоих и спустилась вниз.

Пора было поговорить с... отцом?

Кавалергард стоял у развалин стены. В лунном свете его лицо казалось мертвенно-бледным, как будто вылепленным из серого воска. Элиза стояла неподалеку и не решалась подойти ближе, заговорить, спросить...

- Это были, наверное, самые безумные восемь дней моей жизни, - негромко сказал фон Раух, так и не обернувшись к Элизе. - Нужно было тайно доставить Ульриха за перевал и как-то там устроить. Елизавета занималась организационными вопросами и деньгами, я был охранником... Не знаю, что на нее нашло. Может быть, действительно - вспышка, как она говорила? Или блестящей фрейлине стало скучно в дороге? Или, может быть, хотелось позлить вечно ноющего Ульриха? Я не знаю, - повторил он. - Скорее всего, все вместе. Мы спокойно доехали до Гнездовска, мне нужно было возвращаться в Империю, а она осталась завершить дела. А потом было известие о смерти. Не буду врать, что обезумел от горя, скорее это было недоумение - как так? Такая молодая, полная жизни, сил... И гроб. У меня мысли не возникло, что есть ребенок, я был уверен, что бесплоден. Елена Лунина на похоронах была с огромным накладным животом, а через пару дней они с мужем объявили о рождении дочери. Никому и в голову не пришло, что ты - дочь Елизаветы. И... моя. Я понял, только когда ты лихо телепортировалась в ратуше. Надо сказать, это стало большим сюрпризом.