Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна

– Это было не совсем уместно, Гоу Ман, – насупился тигрочел.

– Жи Ши управляет осенью и покровительствует ремесленникам, – не обращая внимания, продолжил дух весны, указывая на секиру, на глазах превращавшуюся в плотничий угольник.

– И дровосекам? – уточнила Наташа. – Или воинам?

– Отчего уважаемая госпожа так решила?

– Ну… топор как бы намекает?..

– Если бы вы представляли, как иногда мои подопечным бывает непросто получить заработанные деньги… – вздохнул Жи Ши, неуклюже пытаясь подцепить когтями преображенный инструмент и переворачивая в процессе несколько тарелок.

– С таким покровителем, как вы? Не представляем! – округлила глаза Серафима.

Тигрочел зарделся еще больше – теперь уже от комплимента, выронил угольник и расколотил чудом уцелевшее блюдо перед собой, доказав, что чудес не бывает.

– Компанию нам составил также… также… – Гоу Ман забегал взглядом по круглой огромной комнате – его гостиной в стволе секвойи, отыскивая кого-то – и не находя.

Серафима последовала его примеру. Тигрочел, Жу Жун, стол, циновки, алтарик с разноцветными болванчиками и табличками, изрисованными какими-то кругляшами, несколько светильников, открытые сундуки, забитые свитками настолько, что мыши не втиснуться, не то, что без вести пропавшему другу, полки с десятками чернильниц и кисточек, тёмное круглое отверстие в дальнем конце комнаты, погруженном в полумрак – похоже, путь в комнату нижнюю… А был ли мальчик?

– День Но Чуй? – закатив очи под лоб, терпеливо выдохнул и позвал Гоу Ман. – Выходи, пожалуйста, прошу. Я представлю тебя моим уважаемым гостям. Ну и их тебе.

Темнота в проёме люка колыхнулась, чуть сгустилась – но не двинулась с места.

– День, не стесняйся, выгляни хоть на минуточку, – присоединился к хозяину Жи Ши.

– Ж-ж-жди да ж-жрадуйся, – хмыкнул змей, опускаясь за стол и подхватывая одним крюком коромысла чайник. Хвост его уже заарканил пустую чайную чашку. Один пчелиный глаз подмигнул лукоморцам, другой косил в подпол. – Стеснивец наш ж-ж-жаконфузился при виде неж-ж-жнакомых ж-ж-женщин. Теперь его днём ж-ж-ж огнём не сыж-ж-жеж.

С нижнего этажа пахнуло холодом – и вдруг ударил порыв ледяного ветра, выметнувший к Жу Жуну гирю. Коромысло змея проворно сманеврировало, отбивая ее обратно – но тут из подпола выплеснула волна, вынося вторую гирю. Стук, звон, плеск, шипение, комната наполнилась паром вперемешку с дымом и возгласами – возмущёнными и растерянными…

– Да, День Но Чуй, наши гости тоже тебя очень рады видеть, – откашлявшись, просипел Гоу Ман. Взмах руки – и воздух очистился, гиря, взлетев со стола, направилась в проём, осколки посуды – в мусорную корзину, а коромысло провинившейся змеёй юркнуло под стол.

– Прошу извинить моего друга, помощника владыки Севера, духа воды и ночи День Но Чуя, но в силу своей скромности он продолжит свой ужин… из удаления, – сложил руки лодочкой перед белой шёлковой грудью дух дерева.

– Главное, чтобы мы наш продолжили из приближения, – практически ни на что не намекая, проговорила Лариска.

– Да-да, как я неуклюж и рассеян! О, порицание мне и укор! – всплеснул Гоу Ман руками, потом развёл, совершая попутно замысловатые движения пальцами, точно заплетал их в косичку и завязывал бантик – и маленький столик на четверых вытянулся, раздвигаясь на полкомнаты, чашки и тарелки выросли на его спине как грибы, медный вок разделился на пять, а глубокие миски – на десять, и все наполнились разнообразным варевом. Серафима потянула носом и поняла, что какие бы духи им сегодня не повстречались, главенствовать этим вечером тут будет дух один – грибной.

– Ужин – это не только вкусно, но и интересно, – сделал вторую попытку законспектировать меню боярин Демьян.

– Прошу к столу, пожалуйста, располагайтесь, многоуважаемые гости! – заметив горящие очи боярина, Гоу Ман разливался лектором, указывая циркулем на представляемые блюда. – Сегодня у нас небольшое угощение из грибного супа, грибов в грибном соусе, грибов с овощами, грибов с рисом, грибов с кореньями, грибов с кореньями и овощами, грибов с овощами в грибном соусе, грибов с кореньями и овощами в грибном соусе, грибов в грибном соусе с грибами…

– А какие грибы-то хоть? – подозрительно уставилась на банкет боярыня Серапея.

– Самые лучшие, конечно! Подсиреневики, подъябловики, подсандальники, подрододендроновики…

Боярыня Серапея, привычно кляня бестолковых вотвоясьцев, не удосужившихся изобрести стулья или хотя бы украсть их идею у более развитых государств, первой приземлилась на циновку с помощью внучки и Дая.

– Имеется ли в лукоморском лингвистическом наследии веков какая-либо народная премудрость, трогающая грибы, знатная госпожа Се Ра Пе? – толмач потянулся к поясу за листочком бумаги, чернильницей и кисточкой.

– А Шарлатань твой нишего ражве не говорит? – ехидно ответствовала боярыня, которую при имени "Шарлемань" к этому времени уже начинало подбрасывать.

Толмач поскучнел.

– Ша Ле Ман его почтенное имя, о знатная госпожа Се. И только "Это были грибочки, а ягодки еще впереди", больше ничего.

– "Это были шветочки!.."

– А что, про грибочки – очень своевременно! – перебил боярыню Агафон.

– Да, как весь ваш неповторительный фольклор! – оживился при поддержке Дай, но тут же развел руками: – Но мало. Обычно у вас на каждую старушку своя погремушка, как записал уважаемый Ша Ле Ман, а вот про грибы…

– "У каждой ижбушки – швои погремушки" правильно говорить надо! – с упорством стеллийской нимфы, приговорённой богами носить воду в решете, прорычала старуха, продолжая спор, начатый в первый день их знакомства. – Шлышишь, толмащ? Выброщь швою пишульку бештолковую!

– Если знатная госпожа имеет в виду научный труд почтенного Ша Ле Мана, изданного не менее почтенным издателем Гу Ге Бе, то там написано "грибочки", – привычно насупился Дай, – а значит, грибочки это и есть, ибо два почтенных книжника, сочинившие научный труд и сделавшие его достоянием просвещенной аудитории, ошибаться не могут.

Боярыня одарила соседа испепеляющим взором, набрала в грудь воздух для продолжения дискуссии, успевшей за время совместного пути не только натереть на языке мозоль, но и износить ящик бинтов, на эту мозоль наматываемых – но в разговор вскользнула Серафима:

– Верно. Это всё потому, что у вас издание сокращенное. Я видела полное, и кое-чего запомнила. Немного, но…

– О премудрая дочь императора Сыма Цзян, да продлятся ваши годы до тысячи… – разволновался было лингвист, но Сенька торопливо отмахнулась:

– Пятисот хватит, благодарю. И пока не забыла – к примеру, "первый гриб комом". Как вам?

– Ошеломительно! Я запишу эту мудрость! – воскликнул У Ма, дрожащими от волнения пальцами извлекая из-за пояса походный набор учёного мужа.

Царевна встретилась взглядами с ошалело моргающей боярыней Серапеей, подмигнула – и переключилась на зарождающиеся переговоры супруга и духов. Старуха же моргнула еще несколько раз, сдвинула брови, наблюдая за кисточкой толмача, выплясывающей по желтоватой бумаге – и медленно прищурилась.

– А ведь я тоже книжку ту тшитала. Про которую ее вышочештво говорила, – произнесла она, едва Дай оторвался от записи лукоморской инородной мудрости.

– Да?.. – в голос выговорили толмач и Лариска.

– Жапишивай, – тонкие губы старухи растянулись в злокозненной улыбке. – "Жа двумя грибами погонишьщя – ни одного не поймаешь".

– Что?.. – вытянулась физиономия Дая.

Но стеллийскую нимфу, узнавшую вдруг, что ее только что назначили эринией, на жалость было уже не взять. В пылу возмездия за многонедельную пытку Шарлеманем она нахлобучила мокрое решето на голову приговорившего ее бога, пристукнула полным собранием сочинений и вылетела на охоту с горящей в душе жаждой крови – или хотя бы чернил.

– Бабушка! – округлила очи Лариска. – Ты чего несешь?

– Куры нешутщя, бештолковка. А я говорю, – грозно нахмурилась старушка. – А ешли бы ты меньше батюшке Демьяну глажки штроила, а больше тшитала, то шама бы вщё жнала!