ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич

Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142

– Ну, чего там еще? – спросил, нахмурясь, граф.

– Воды горячей, лучше – кипятку, – сказал угрюмо тот, неловко засучивая рукава. – И руки надо бы помыть, – он поднял грязные ладони. Браслеты кандалов скользнули вниз, к локтям, открывши две кровавые полоски на запястьях. Граф скривился и плюнул с отвращением. Махнул рукой, распоряжаясь – тут же двое слуг втащили бадью с водой и большой горшок с кипятком.

– Нож, – попросил травник. Оруженосец за его спиной напрягся, посмотрел вопросительно на графа – тот кивнул – и вынул из ножен короткий разделочный нож. Протянул рыжему знахарю и после смотрел, не отрываясь, как тот крошил сухие жилистые стебли зверобоя. Одна, другая, третья – травы так и сыпались в горшок. Наконец он остановился, вытер нож о рубаху и вернул его Кришану.

– Готово, – сказал он и повернулся к графу. – Пей по кружке каждый день, и боль пройдет.

Граф усмехнулся и махнул рукой:

– А ну, отпей-ка прежде сам.

Не говоря ни слова, тот зачерпнул настоя, подул, остужая, и выпил все до дна. Поставил кружку на стол.

– Ладно же, – кивнул угрюмо пан Владислав и глянул на Кришана. – Отведи обратно этого… Если к вечеру не окочурится, так и быть – спробуем зелье. – Он снова повернулся к знахарю. – Коль поможет – твое счастье, травник. Нет – пеняй на себя. На кол не посажу, но плетей отведаешь… Эй вы, олухи! Травы не выбрасывать – найдите место, где посуше и там схороните. А тронет кто – головы поотрываю… А теперь – пошли все вон!

Кришан кивнул, не говоря ни слова, подхватил свисающий конец цепи и подтолкнул пленника к двери. Тот глянул на него через плечо, сощурился недобро, но смолчал и двинулся вперед по коридорам, то и дело останавливаясь, пока Кришан затворял за ними двери – по замку гуляли сквозняки. В подвале он с рук на руки сдал пленника тюремщику и ушел. Железо грелось, кузнец, как ему и было приказано, еще ждал. Цепь сунули в кольцо, склепали звенья. Кузнец ушел, собрав свой инструмент, и дверь за ним закрылась.

Парень все также молча опустился на лежак, поежился от сырого холодка и потянул к себе одеяло. Миклош завозился – из-под вороха серых тряпок показалась косматая седая голова.

– Гляди-ка, жив! – ощерился он. Сел, почесался, звякая цепями. Кивнул на потолок. – Чего ты там делал-то?

– Графа пользовал, – ответил хмуро тот.

– Самого?!

– Угу.

– И что, – ахнул Миклош, – неужто не отравил душегуба?

Тот покачал головой.

– Ну и дурак! – он плюнул яростно и вновь полез под одеяло. – Так и так – подохнешь, – проворчал он оттуда. – А мог бы запросто его с собою прихватить – все ж людям польза…

Вскоре он захрапел.

Боль, как видно, донимала графа не на шутку – не к вечеру, но через два часа пришли проведать, что и как, и убедившись, что травник жив и вроде как здоров, ушли доложить. Охранник принес им хлеба и воды и направился к себе – спать.

За окном темнело.

– Возьми мой хлеб, – сказал вдруг странник, когда Миклош проглотил свою долю. Старик поперхнулся, глянул недоверчиво:

– Это ты с чего вдруг?

– Все равно пропадет, – непонятно ответил тот, отломил корявую жесткую корку и пододвинул остальное Миклошу. – На, ешь. Воду оставь! – добавил быстро он, когда тот потянулся к его кружке.

– Ага… Значит, помирать ты еще пока не собираешься, – кивнул тот задумчиво.

– Успеется, – буркнул травник.

Он всухую дожевал горбушку долго еще сидел неподвижно, молчал, разглядывая скованные руки. Отставил в сторону нетронутую кружку и осторожно развернул закатанный рукав. Разжал кулак – на ладони остались лежать шесть сморщенных сушеных ягод – четыре черных и две красные.

– Это что там у тебя? – Миклош вытянул шею, пытаясь что-то разглядеть в неверном сером свете, лившемся снаружи в узкое окно. – Ягоды какие, что ль?

– Ягоды, ягоды… Ты вот что, – он поднял взгляд. Глаза его блеснули. – Что бы со мной ни приключилось, не трогай их, ясно?

– Куда уж яснее… А что это?

– Даст бог, так потом объясню, а пока что – молчи.

Травник умолк и нахмурился, рассеяно катая ягоды по ладони.

Четыре черные горошины росли когда-то в чаще леса близ болота – то был редкий в здешних сухих местах черногон, сладковатый на вкус и гибельный, как сама смерть. Парень и сам уже не помнил, зачем прикупил в городской лавке вместе с прочими травами дюжину этих черных морщинистых шариков.

Две красных ягоды, еще хранившие сухую пуповину черешка, созрели высоко в горах, на тонком стебле перегибели. У волохов любой ребенок хоть раз, да испробовал на себе это сильнейшее рвотное.

Травник вздохнул и, больше не колеблясь, сунул в рот четыре черных ягоды и принялся жевать. Язык мгновенно занемел. Травник глотнул воды, и подождав, пока не зашумело в голове, заел все это дело красными ягодами.

Дурман свинцом заполнил тело, сердце вдруг забилось редко, и каждый удар гулко отдавался в голове. В горле было сухо. Он сглотнул и потянулся за кружкой – рука подчинилась неохотно, медленно, будто чужая. Непослушные пальцы выломали щепку, укололи руку. Боли не было. «Пора!» – решил он.

Большой палец вышел из сустава неожиданно легко и быстро – травник аж сам вздрогнул от неожиданности, а вот с остальными костями пришлось повозиться. Он не хотел спешить, опасаясь растянуть суховязки. Шум в голове нарастал, перед глазами все плыло. Нахлынули забытые воспоминания. Дед Вазах ухитрялся поучать, даже вправляя ребятне выбитые в драке пальцы… Так… потом – вот так… Давайте, руки, ну пошевелитесь же!

Он закусил губу. Кость щелкнула, выскакивая прочь, и вдруг ладонь сложилась вдоль, как смятая перчатка. Тяжелый браслет звякнул о камни стены, повис пустой и закачался на цепи. «Господи Боже!» – ахнул Миклош.

Тяжелая голова клонилась все ниже. «Не спать!»– одернул он себя и принялся вправлять кости на место. Закончил, сжал кулак и, разогнув до хруста пальцы, взялся за вторую руку. Теперь дело пошло медленнее – работать приходилось левой рукой, да и отрава набирала силу: глаза все чаще застилала пелена, а перегибель все никак не действовала. Он начал впадать в панику. «Что ж ты…» – костенеющим языком бормотал он, выворачивая из суставов непослушные пальцы. Руки тряслись. Так… Спокойнее. А теперь сильнее… – Еще сильнее! Уф! Чуток передохнуть…

Он все же застонал, сдирая вместе с кожей второй браслет – кандалы с глухим звоном упали на лежак – и в этот миг в животе вдруг поднялась горячая душная волна. Ругаясь и кусая губы, травник едва успел вправить ладонь обратно, прежде чем его согнуло пополам.

– Ох и ловок же ты, рыжий! – Миклош почесал в затылке. – Сущий лис! Тебя, я смотрю, не всякая цепь удержит…

Травник поднял голову, утерся рукавом.

– Повезло, – пробормотал он. – Цепи разные бывают.

– Да уж, – усмехнулся Миклош, – А ну как был бы то ошейник! с головой у тебя такая хитрость не прошла бы.

Страник кивнул, а в следующий миг лицо его перекосилось, и он снова склонился над бадьей.

* * *

Всю ночь странник не спал. Его то рвало, то трясло, бросало в жар и в холод. Вода в обеих кружках вскоре кончилась, он что-то бормотал сквозь черный сон, метался и стонал, но все ж к утру пошел на поправку. К рассвету он уже сидел, к полудню встал размяться – и разминался долго, а под вечер взгромоздился на лежак, сгреб цепи под себя и завернулся в одеяло.

За окном уже темнело, когда им принесли еду. Со стороны было трудно заподозрить неладное, да и потом – поди догадайся про такое! – и он не упустил свой шанс. Миклош и глазом не успел моргнуть, как все было кончено. Одеяло взметнулось – прыжок, удар, и стражник рухнул недвижим. Черпак с холодной кашей шмякнулся в котел.

– Эк ты его… – ошарашенно пробормотал Миклош, глядя на распростертое тело. – Здорово… – Он поднял взгляд. – Что дальше-то надумал? Как выбираться будешь?

– Там посмотрим, – буркнул тот, сдирая со стражника кафтан и сапоги. – Ты главное молчи, а если что – мол, не видел ничего… На вот, возьми, – он бросил Миклошу рубаху, спрятал под шапку копну рыжих волос, ухватил тело за ноги и потащил к дверям. Ногою зацепил котел, нахмурился.

Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142