Время проснуться дракону - Ганькова Анна

Они, когда еще две десятницы назад прослышали о свадьбе короля Эльмерского и принцессы Ламарской, задумали эту прогулку в храм, чтоб разведать обстановку.

И вот, сегодня утречком, проскользнув через Око, они стали приводить свой план в действие. Прямо здесь, на неприметной поляне перед пещерой с Оком, они выпили приготовленное заранее зелье, начертали на лбах и щеках положенные преображению руны и произнесли нужные заклинания. Не прошло и минуты, как их окутал водоворот сгустившегося воздуха, а они уже глядели в выпуклые огромные глаза друг друга, при этом покачиваясь на травинках, которые только что топтали ногами.

И полетели!

Вернее сначала обе не совладали с крылышками и, перевернувшись на спинку, подрыгали многочисленными ножками, и покрутились на месте. Если б к этому моменту были еще девушками, то бы и посмеялись.

Но ничего, через минутку они освоились и, подхваченные ветерком, взмыли вверх.

Эль хорошо помнила, как сначала под ней проплывал лес, обычный горный – невысокий и кряжистый. Но для нее малюсенькой и смотрящей сверху – великолепный и величественный. Как уходили от сильных порывов ветра, которые они чувствовали теперь загодя каким-то наитием, и ныряли меж деревьев. А потом возносились опять в вышину до следующей волны.

Ха! Именно тогда ее пчелка и заприметила эту вырубку поросшую кипреем. Для нее-то, тогда еще в полном сознании, это как-то прошло стороной. А вот теперь-то и вспомнилось…

А потом, после нескольких минут лета над склоном, под ними среди листвы выдвинулась скала из которой был выточен фасад храма. На шпиле ярко сияло выбитое в круге золоченое солнце – знак Светлого. А покатые резные грани полукупола искрились хрустальными вставками.

Они облетели Знак и стали спускаться ниже.

Как оказалось, под самым куполом рядком расположились небольшие оконца, к тому же в эту жаркую пору распахнутые настежь. Небольшие-то они были по сравнению с громадой храма, а вот человеку они были бы где-то по пояс, ну а для них крохотулек, вообще, как городские ворота.

Они с сестрой за свои неполные двадцать зим бывали в Валапийском храме раза три-то точно, но заходили всегда, как положено – по лестнице и через дверь. А снизу за всеми резными фронтонами и карнизами о наличие наверху окон совершенно нельзя было догадаться. Издалека же, с подъездной долины, окошки казались просто элементами геометрического орнамента, украшающего фасад.

«Э-эх! Если б мы с Ривой знали, что они тут есть, можно было бы обернуться и горлицами…»

Залетев внутрь храма, им стало понятно, почему и изнутри их видно не было. Под рядом окошек, что тянулись по всей полуокружности фасада, проходил узенький балкончик, который продолжался и дальше, вдоль внутренней стены и полностью замыкал круг. А из покоев Обители, что внутри горы, на него выходила дверка. То есть, снизу, если задрать голову, балкон казался очередным резным украшением купола, закрывая собой и окна и дверь. А служители могли свободно выходить из внутренних помещений, невидимые снизу, закрывая или открывая с балкона окна по надобности.

В общем, теперь им было ясно, откуда они смогут без лишних глаз и проблем посмотреть свадебную церемонию. И уж точно – горлицами! А крупненькое тельце птицы, по сравнению с крошечкой пчелиного, давало им разбега во времени использования, часа на два больше. Что тоже кстати – венчание-то дело долгое.

После этого они еще немного покружили по храму, посидели на плече Светлого и не найдя для себя более ничего интересного подались на выход тем же путем.

А вот тут-то и начались все беды!

Когда они вылетели наружу, то своим новым пчелиным чутьем поняли, что надвигается гроза. А это катастрофа для их маленьких хрупких насекомьих тел! Они заметались. Что делать?

Пока, не имея возможности поговорить и что-то решить, девушки бестолково кружились на месте, с гор налетел шквалистый ветер. И мимоходом подхватив пчелок-пушинок, с размаху долбанул о купол, ни сколько не озаботившись сохранностью их маленьких тел. Если бы только они были в своем человеческом обличье и их, с соразмерной этому удару силой, приложило о камень, то, скорее всего, убило бы на месте. Но, толи пчелиные тела крепче людских, толи потому, что они были магически созданными, но в этот раз все обошлось только выбитым напрочь духом.

Забившись в глубокую канавку вырезанного в камне рисунка, Эль, не видя уже Риву, пережидала порыв. А когда он пролетел, понимая, что после минутного затишья ливанет дождь, она попыталась взлететь.

Но, хотя после удара она и осталась цела, крылышки-то видно ей все-таки помяло, и взлететь она так и не смогла. Пришлось, быстро перебирая ножками, бежать к окну. Благо ножки были тоже не человечьими и позволяли вполне уверенно передвигаться по наклонной поверхности головой вниз.

Но она не успела! Вода хлынула разом, тяжелыми каплями придавив ее к камню и мгновенно промочив и ворсистое тельце, и ножки, и крылышки. Но эта была не самая страшная напасть!

Уже через секунду слившаяся в сплошной поток вода хлынула с купола, смывая вместе с пылью и залетными листиками, слипшийся легкий комочек, который был пчелиным обликом девушки. Цеплючие лапочки, которые успешно держались за сухой камень, намокнув, ничем помочь не могли, и задыхающаяся испуганная Эль поняла, что ее неумолимо стягивает с купола.

В тот момент, когда струйка, владевшая ее телом, сорвалась с края и полетела вниз, Эль успела увидеть недалеко впереди карниз, что пролегал под окнами. И из последних сил, добавляя к ним и ту малую магию, что поместилась в пчеле, она трепыхнулась в сторону.

«Уф! Удалось!» – радовалась она, барахтаясь в огромной глубокой луже на карнизе, которая и смягчила удар от падения. А рядом уже сплошной стеной лилась вода, срывающаяся с купола.

Выбравшись из лужи, Эль переползла раму и двинулась по подоконнику, а капли расходящегося дождя нагоняли ее и здесь. Так что, по трезвому размышлению, следовало скоренько убираться и отсюда.

Шмякнувшись с подоконника на балкон, благо уже было понятно, что для пчелиного тельца это невесть какая катастрофа, Эль потащилась к краю и, просочившись сквозь кружевную прорезь балюстрады, посмотрела вокруг и вниз.

Уже с великим трудом призвав на помощь магию, она окинула особым взором круговой балкон и огромнейшую пропасть зала внизу, и с облегчением на сложенных руках статуи Светлого увидела то, что и хотела – маленькое светящиеся теплом пятнышко.

«Рива здесь! Она жива! – возликовала юная волшебница, наблюдая, как светлячок взвился с мраморной руки и понесся к ней. – Раз так лихо летает, то значит, не сильно ударилась и, скорее всего, не намокла!» – порадовалась Эль за подругу, которая по спирали поднималась все выше. А долетев до ее уровня, исполнила торжествующий танец перед ней. При этом тон звука жужжания крыльев менялся – то выше, то ниже.

«Вот когда уже пчелиное тельце начало потихоньку выдавливать из себя человеческое сознание! Это ж так пчелы общаются. А они в тот момент обрадованные, что обе живы, ничего не заметили!» – подумала девушка – ну, так ведь задним числом…

А тогда, где ползком по узорчатым стенам, где небольшими перелетами, Эль спускалась вниз. Рива же, не переставая приплясывать и «петь», кружила вокруг.

Так добрались они до статуи Светлого, которую еще раньше облюбовали, как самое удобное место для обзора храма. Тем более что улететь девушки все равно не могли – дождь за окнами лил, как из ведра.

Устроившись в складке мраморного рукава, они стали рассматривать зал.

А в храме произошли кое-какие изменения.

Во-первых, они поняли, что тот одинокий служитель, которого они видели склонившемся в молитве, оказался Святым Старцем. В тот-то раз головы он не поднимал, а магическая аура, по которой они могли бы его распознать, была укрыта от взгляда. И они, не особо рассматривая коленопреклоненную фигуру, посчитали его за простого Брата, вышедшего на поклон к изваянию Светлого.

Старец, в принципе, был им неплохо знаком. Они не раз видели его у себя в Долине в гостях и у их бабушки, и у других Глав Семи Родов. Сами-то девушки с ним почти не общались, просто знали, что он очень могущественный волшебник, да и, вообще, неплохой так, дедок.