Средина. Том 1 - Асеева Елена Александровна

— Мальчик потерял сознание, — молвил старший Димург. — Сообщишь о том Кали-Даруге. Пусть она подойдет и осмотрит мальчика, чтобы не случилось ничего не поправимого… Теперь зачем вызвал тебя. Размести на маковке моих девочек так, чтобы им было удобно, ибо они весьма утомились от полета и легкой зяби, которая порой ощущается в чревоточине. Демоницам надо отдохнуть, так как у них весьма важное поручение от Родителя.

Бесица-трясавица на тот момент замершая подле кресла Бога, вздев руку вверх, протянула ему кубок, и надрывно кивнула… так, будто тотчас должна была отвалиться ее головешка, аль уже отваливалась, сдержавшись всего-навсе на тонких нитях. Димург неспешно принял в правую руку кубок, и легким движением указательного перста открыл на нем крышку.

— Выполнять все, что не затребует Кали-Даруга, — дополнил свою медлительно растянутую речь Перший, и улыбка заиграла на его полных устах. — Подготовьте помещение согласно пояснений демоницы… кувшинку и все, что может понадобится. Предупреди своих бесиц-трясавиц, чтоб не вступали в пререкания, споры, как вы любите с демоницами, особенно с живицей… Думаю, коль вы продолжите свое любимое занятие… А именно дискутировать или щеголять своими ремесловатыми речениями, Кали-Даруга мгновенно сие прекратит, ибо она любит не болтовню, а действие… И тогда, — Перший на морг смолк и еще шире просиял, або бесица-трясавица резко уронив дотоль вздетые руки качнулась взад…вперед, словно подвешенная на ветоньке переспевшая груша. — И тогда, незамедлительно остановит и саму полемику и того болтуна каковой ее вызвал. Могу тебя уверить, Трясца-не-всипуха, Кали-Даруга терпела и терпит только одного полемиста, это твоего Творца и моего сына Вежды.

— Ох! — раскатисто дыхнула бесица-трясавица и теперь закачала головой туды… сюды, по-видимому, все же желая ее отвинтить от туловища и тем самым избавить себя от общения с демоницами. — Нешто надобно было привозить Господь Перший демониц. Мы бы и сами со всем справились. Со всем, чтобы не указал Родитель… Тем паче давеча возвернулась Отекная.

— Это хорошо, что возвернулась, столь разыскивая всеми нами Отекная, — ровно отметил Димург и голос его нежданно резко набрал высокие ноты, в которых толи заколыхался смех… толи особая властность, рывком шлепнувшая Трясцу-не-всипуху по округлому затылку и тем пригнувшая ее голову. — Местонахождение данной бесицы-трясавицы разъясню позже… А тебе посоветую не забываться, абы пред тобой не Господь Вежды, а — Я!

И это Я!.. столь могутно наполнило всю залу, что бесица-трясавица не мешкая склонив еще и стан, да так, не испрямляясь побежала исполнять указанное. А Седми поколь точно заснувший, враз отворил очи и встревожено зыркнул на Отца, а после на стремительно исчезнувшую в зеркальной глади стены бесицу-трясавицу.

— Противное создание, — степенно озвучил Рас свои мысли. — И все время спорит, пререкается, а как упрется так прям бери и испепеляй. Я уже бросал в нее россыпь искр, посему она меня и опасается, а вот Вежды…

— Вежды, это нравится, — немедля отозвался Перший.

Он заботливо развернул юношу на спину, приподнял голову и принялся вливать ему в рот зелено-желтую настойку из кубка.

— Ты привез Кали-Даругу? — вопросил Седми, значимо понизив голос, так как узрел, что по мере опустошения кубка явственно оживились черты лица мальчика, спала бледность, затрепетали веки и губы.

— Не только Кали-Даругу, но и обеих девочек… Родитель повелел, чтобы я поговорил с Крушецом и успокоил его. Так как из переданного Небо, понял, что малецык на Него досадует, — ответствовал Перший и медленно вылил в рот юноши остатки настойки.

Яробор Живко вмале порывисто вздохнул, едва зримо дернулся всеми частями тела и также шибутно отворив очи, уставился на сидящего напротив него Седми. Перший меж тем поставил пустой кубок на покатую облокотницу и он тягуче принялся увязать в ее рыхлости. По первому схоронив там круглую подставку, высокую ножку, а затем и расширяющееся тулово. Господь заботливо приподнял тело мальчика, и, усадив, опер его спину и голову об свою грудь.

Юноша, судя по всему, так и не понявший, в меру собственной слабости, что за это время с ним случилось, лишь погодя обретя мощь в теле, неторопливо вздел голову и уперся взглядом в нависающий над ним округлый подбородок. Он, кажется, медлил пару минут, а засим резко отпрянув от груди Зиждителя, прополз по его вытянутым ногам вперед, и, развернувшись, ошарашено вонзился взором в его лицо. Густая белая пелена единожды пронеслась пред очами Яробора Живко и покрыла кожу лица бусенцами пота.

— Ты? — чуть слышно прошептали губы.

— Я, мой милый, — полюбовно отозвался Перший, и, сняв с облокотницы левую руку, ласково огладил перстами и ладонью мальчика по голове, всколыхав на ней густоватый, вьющийся хохол. — Зачем ты состриг волосы? — стараясь отвлечь его от волнения поспрашал Бог.

Яробор Живко резко вскинул вверх руку, и, положив длань себе на голову, встретился там с перстами старшего Димурга, да тотчас энергично дернул ее в сторону.

— Чтоб быть как все, — дыхнул он, едва слышно.

И немедля перехватил в воздухе, неспешно движимую в направлении локотника, руку Першего. Уцепившись за его долгий, конической формы перст.

— Как все… Не хочу так сильно отличатся, своей физической и нравственной, — мальчик на чуть-чуть задумался, подбирая слова. Так как за эти дни, что пробыл на маковке перестал ощущать себя ущербным…Однако днесь подле старшего Димурга желал себя принизить и как можно сильней, и тем задеть не только себя, но и его. — Физической и нравственной неполноценностью, куцостью… уродством.

Лицо Господа никак себя не проявило, только в районе желваков заходило ходором золотое сияние. Перший замедленно протянул удерживаемую за палец руку в направлении лица мальчика и нежно огладил его щеку, нос, губы, очи, лоб, подушечками, весьма удрученно молвив:

— Ты же знаешь, что это не так.

— Так! Так! Ты! Ты выбросил меня, — срывающимся голосом воскликнул Яробор Живко и гневливо заколыхались черты его лица, каждая жилка на нем… каждый изгиб и впадинка. Он нежданно резко толкнул от себя руку Бога и негодующе добавил, — поелику хоронился от меня… таился… Замечательный мальчик, такой крепкий, красивый, такая радость для меня узреть его. Прикоснуться… прикоснуться к моему бесценному малецыку, — повторил отложившуюся в нем молвь юноша. Глубоко задышав, он спустя минуту досказал и вже придавая голосу нотки издевки, несомненно, жаждая огорчить Першего, — не нужно только так тревожиться, моя бесценная Еси. Вмале мы прибудем и всякая боль, тошнота, головокружение тебя покинут. Я понял! — теперь это звучало с неприкрытой болью. — Я не такой тупой, как ты думаешь… Та Еси, это был я в прошлой жизни. Тогда ты меня не стыдился и летал со мной по космическим далям… Потому я иноредь вижу сны про закручивающиеся по кругу разнообразные по форме и цвету фигуры, словно плывущие на меня… Марные пространства, заполненные яркими туманами света. А днесь я родился с изъяном и ты меня отправил на Землю, чтобы… чтобы…

Яробор Живко натужно дернулся и уткнул лицо в раскрытые ладони, не столько стыдясь слов…слез… сколько страшась, что его догадки точны и вскоре его вернут туда куда положено. Проще говоря, наново выкинут на Землю.

— Никто не бросал и не выкидывал, — вкрадчиво произнес Перший.

Он нежно огладил юношу по спине, вкладывая в данное движение всю испытываемую им любовь к собственной лучице. Мальчик порывчато передернулся так, словно ласка Бога была похожа на надоевшую ему муху, желающую притулится к губам.

— Никогда никто так бы не поступил, — весьма настойчиво отметил старший Димург и вновь приголубил спину мальчика. — Ибо Ярушка для нас бесценный мальчик… Будущее божество не может быть покинуто, выброшено на Землю. — Юноша, несмотря на всхлипывание, внимательно слушал Господа и даже перестал трепыхать плечами, позволяя себя ласкать. — Каждый миг наше будущее божество находится под пристальным приглядом. Его любят, о нем заботятся, создают условия, чтобы мальчик смог воплотиться в Бога по тем замыслам кои творит сам Родитель… Так как и шагу не ступят ножки Ярушки без заботливого участия Родителя — Единого Бога, Верховной Сущности Всего Творения, Отца и Мать Богов, порождения всей Сути и Мира в целом, как сказывают лесики, — озвучил мысли Яробора Живко Перший и теперь и вовсе настойчиво провел дланью по его спине так, что тот слегка выгнулся, убирая руки от заплаканного лица. — Знания, мой бесценный, драгоценный мальчик… мой милый малецык, — обращаясь, кажется, только к сияющему смаглому кругу окутавшему голову последнего. — Тебе нужны знания, чувства, ощущения… Телесные и духовные которыми ты наполнишься и при помощи которых со временем сумеешь переродиться. Вот зачем ты на Земле… И, чтобы ты наполнился ими, как можно объемнее, тебе нужны зрелища… тебе нужны люди, с каковыми тебя роднит плоть… Потому мы и хоронились, чтобы ты мог чувствовать себя человеком… допрежь того как станешь Богом.