Дочь Империи - Вурц Дженни

Выходит, брак никак не отразился на силе ее духа. Аракаси встал и поклонился с такой изысканностью, которая была вопиющим противоречием его убогой одежде.

- Как прикажешь, госпожа.

И бесшумной походкой он направился к бане у казарм.

События развивались после этого очень быстро. Сидя на подушках, наслаждаясь прохладой ветерка, влетающего через раздвинутые перегородки, Аракаси прихлебывал горячий чай, приготовленный из душистых трав и цветов.

Как и раньше, он восхищался остротой ума собеседницы, видя, как точно она схватывает суть принесенных им вестей. Он много успел рассказать ей о делах в Империи. Война в Туриле, которая закончилась несколько лет назад, привела к ощутимой потере престижа Имперского Стратега и его Партии Войны. Партия Синего Колеса и Партия Прогресса, объединив свои усилия, почти добились перемены курса имперской политики. Однако их конечная цель не была достигнута: открытие магического коридора в чуждый мир, Мидкемию, спутало все карты. Этот мир, населенный варварами, поражал воображение своим главным богатством - металлом. Разведчики находили повсюду металлические предметы, как видно изготовленные разумными существами, а затем выброшенные за ненадобностью, хотя каждое такое изделие, по имперским понятиям, стоило баснословно дорого: на вырученные за него деньги можно было бы весь год содержать целое поместье. Затем всякие сообщения почти перестали поступать: кампанию Имперского Стратега против этих варваров окружала строжайшая секретность. С тех пор как погибли отец и брат Мары, она утратила всякое представление о войне за Вратами. То, что происходило в варварском мире, знали в последнее время лишь те, кто примкнул к новому Военному Альянсу; им же доставались и все барыши.

Среди агентов Аракаси были и такие, которые имели доступ к секретам. Война развивалась удачно для Имперского Стратега, и даже самые убежденные сторонники Партии Синего Колеса теперь присоединились к силам вторжения в Мидкемию. Не скрывая воодушевления - он редко бывал таким, когда надевал на себя чужие личины, - Аракаси сумел дать Маре общую картину расстановки политических сил, но, как ей казалось, никакие подробности он не желал обсуждать ни с кем, кроме властителя Акомы.

Мара, со своей стороны, изображала перед ним верную и послушную жену, пока чай не был выпит до донышка; даже Аракаси, известный своим неизменным аппетитом, судя по всему, насытился. Взгляд Мары на часы можно было бы счесть в достаточной мере случайным, когда она обратилась к мастеру:

- День проходит. Может быть, отправимся к священной роще и приведем тебя к присяге, чтобы ты мог явиться к моему супругу в Сулан-Ку?

Аракаси поклонился и встал на ноги; от его взора не укрылась легкая дрожь в голосе Мары. Он прямо взглянул ей в глаза, и в их темных глубинах прочел решимость, в которой и хотел убедиться. К этой женщине он питал глубочайшее уважение со времени их похода к королеве чо-джайнов. Она завоевала его доверие, и именно поэтому он двинулся вперед, чтобы присягнуть на верность и препоручить свою честь какому-то незнакомому властителю.

Обряд был простым и коротким; единственное его отличие от обычной церемонии такого толка заключалось в том, что Аракаси принес присягу не только за себя, но и за своих агентов. Маре казалось странным, что у Акомы имеются верные сподвижники, чьи имена ей неизвестны, однако, с другой стороны, кто может отдать свою жизнь, защищая честь хозяина и хозяйки, которых они и в глаза не видели?

Без долгих предисловий Мара перешла к делам практическим.

- Аракаси, когда пойдешь представляться моему мужу... явись туда в обличье слуги. Скажи ему, что тебе нужно обсудить с ним отгрузку нидровых шкур для продажи изготовителям шатров в Джамаре. Тогда он сможет понять, что разговор с тобой не сулит опасностей. В городском доме есть слуги, которые лишь недавно состоят у нас на службе, и нашему господину приходится соблюдать осторожность. Он даст тебе распоряжения насчет твоих дальнейших действий.

Аракаси отвесил поклон и удалился. Косые тени легли на дорожку, ведущую к Имперскому тракту. Мара неподвижно сидела, прикусив губу; в ее душе боролись темные предчувствия и горячее упование. Если она правильно рассчитала время, то Аракаси потревожит своего нового хозяина именно в такой час, когда тот достигает вершины страсти в объятиях Теани. Весьма вероятно, что мастера тайного знания ожидает совсем не такой прием, на который он рассчитывает... если только ее муж не пребывает в благодушном состоянии духа, совсем ему не свойственном. Растревоженная, взволнованная, устрашенная мыслью о хрупкости опор, на которых зиждется здание ее надежд, Мара отослала поэта, приглашенного ранее для чтения своих сочинений: красота его возвышенных строф пропала бы впустую, ведь слушательница вряд ли сейчас сумела бы оценить их по достоинству.

Весь конец дня Мара провела в благочестивой отрешенности.

Медленно тянулись часы. Стада нидр перегнали в хлева с пастбищ; и пролетели шетры, возвещая наступление ночи.

Когда помощник садовника зажег фонари на внутреннем дворике у крыльца, вернулся Аракаси. Он был еще грязнее, чем утром, и было видно, что у него стерты ноги. Даже в полумраке спальни, где Мара уже собиралась отходить ко сну, на щеке мастера отчетливо виднелся большой красный рубец от удара. Мара молча подала служанкам знак удалиться, а посыльного отправила за холодными закусками, тазом и полотенцем для легкого омовения. Затем попросила мастера присесть.

Стук сандалий удаляющегося посыльного затих на галерее. Оставшись наедине с госпожой, Аракаси поклонился, как того требовал этикет.

- Госпожа, твой супруг выслушал мое шифрованное приветствие, после чего пришел в неописуемую ярость. Он ударил меня и закричал, что с любым делом, какое у меня есть, надлежит обращаться к Джайкену и к тебе.

Мара выдержала его пронизывающий взгляд с полнейшим бесстрастием, видимо ожидая продолжения. После небольшой паузы продолжение действительно последовало:

- Там присутствовала женщина, и он казался весьма... озабоченным. В любом случае твой муж - великолепный... актер. Или же он вообще ничего не разыгрывал.

Лицо Мары хранило то же невинное выражение:

- Муж перепоручил мне многие обязанности, касающиеся ведения нашего хозяйства. Что ни говори, до его прибытия сюда властвующей госпожой была я.

Аракаси был не из тех, кого легко обвести вокруг пальца.

- Когда Игра Совета входит в дом, умный слуга не играет, - ответил он поговоркой. - По сути, я должен в точности исполнять любое приказание моего господина; вот я и буду держаться такого правила, пока мне не укажут, в чем я не прав. - Тут его взгляд стал холодным. - Но я верен Акоме. Мое сердце принадлежит тебе, Мара из Акомы, потому что тебе я обязан счастьем носить цвета достойного дома. Но долг повелевает мне повиноваться моему законному властителю. Предавать его я не стану.

- Ты сказал лишь то, что честь диктует верному слуге, Аракаси. - Мара улыбнулась; предупреждение мастера тайного знания неожиданно порадовало ее. - У тебя остались какие-либо сомнения насчет пожеланий

моего мужа?

Раб принес поднос со снедью. Аккуратно выбрав пирожок с мясом джайги, Аракаси ответил:

- По правде говоря, они бы у меня остались, если бы я не видел женщину, с которой он... разговаривал, когда я пришел.

- Что ты имеешь в виду?

Мара нетерпеливо дожидалась, пока он прожует и проглотит кусок.

- Теани. Я ее знаю. - Не меняя тона, Аракаси пояснил: - Она - агент властителя Минванаби.

Мара похолодела.

- Об этом никому ни слова, - сказала она, помолчав.

- Понимаю, госпожа.

В беседе возникла пауза, которой Аракаси не преминул воспользоваться, чтобы приналечь на еду. Во время своих путешествий он заметно отощал, а сегодня с рассвета прошагал много лиг. Чувствуя свою вину перед ним еще и за побои, доставшиеся ему от разгневанного Бантокапи, Мара предоставила мастеру возможность поесть досыта, прежде чем потребовать от него подробных рассказов.