Солнце цвета стали - Казаков Дмитрий Львович

– А ты, ты почему выжил? – Ивара вдруг охватила бешеная, жгучая ярость. Хотелось выть, бросаться на стены, колотить их руками. Чтобы пошла кровь, чтобы внешняя боль заглушила эту, внутреннюю…

– Он нес меня на себе… – подал голос Рёгнвальд, пробудившийся, несмотря на все руны Ингьяльда. – Я уже не мог идти, и Сигфред тащил меня, отбиваясь от ромеев. А потом просто свалился от усталости! Даже у берсерка есть предел сил!

– Священная ярость покинула меня, – глухо добавил Сигфред, – и сил осталось не больше, чем у младенца. Что я мог сделать? Так они и взяли нас в плен.

– А что драккар? – Ивар ощущал, как колотится в груди сердце, стремясь вырваться из клетки ребер.

– Судя по всему, Эйрик успел его увести, – вновь заговорил Рёгнвальд. – Наверняка за ним отправили погоню, но поймай-ка викинга в море!

– Ну что же, – сказал Ивар, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, – теперь я хоть знаю, для чего мы должны отсюда сбежать.

– Для мести! – глухо рокотнул из тьмы Кари, проявив неприсущую ему обычно сообразительность.

– Для нее, родимой, – почти простонал Нерейд, – ох, как бы я хотел вонзить меч в брюхо той свинье, что сидит на императорском троне!

– Только трус мстит сразу, а раб – никогда, – возразил Ивар, вовремя вспомнив пословицу. – Надо чуть потерпеть!

– Можно сколько угодно алкать мести, – уныло пробормотал Сигфред, – только отсюда нам не выбраться. Выход всего один, да и тот ведет прямо во дворец. Даже если мы и сломаем решетки, то потом придется биться со всей императорской стражей.

– Зачем портить решетки? – удивился Ингьяльд. – Тут, за этой стеной, – он саданул кулаком по камню, который отозвался глухим стуком, – не так далеко море. Я даже чувствую его запах, слышу, как плещутся волны…

– Так вот что это за шум! – догадался Ивар. – Но, судя по тому как долго нас вели вниз, мы на изрядной глубине…

– И если проломить стену, то мы утонем, – хмыкнул Нерейд, – это, конечно, лучше, чем подыхать тут, в грязи и сырости, но все же…

– Почему утонем? – Ингьяльд говорил горячо и убежденно, без обычной робости. – Вода хлынет сюда, но разве кто-то из нас не умеет плавать? Выплывем!

– А Рёгнвальд? – спросил Гудрёд.

– Вытащим как-нибудь… – уже без прежней решимости добавил молодой эриль. – Ну не сидеть же здесь и не ждать, когда нас выпустят…

– Этого бы я вам не советовал, – в голосе Сигфреда зазвучало отвращение, – холодно, темно, кормят отвратительно и редко. За те три дня, что мы тут, я изрядно соскучился по нормальной жизни. Можно попробовать сломать решетку и прорваться наверх. Погибнем, так хоть в бою! Все лучше, чем давиться этой дрянью и ворочаться в дерьме!

– В общем, тебе решать, Ивар! – Нерейд завозился, устраиваясь поудобнее.

– Это еще почему? – опешил тот.

– А кому ж еще? – Удивился Болтун. – Ты был у нас старшим во время путешествия в Багдад. Привык, так сказать, принимать решения… Вот и давай, принимай!

Ивар поморщился. В походе все было ясно – ты старший, тебе за все и отвечать. Но, возвращаясь в Миклагард, он рассчитывал сложить с себя ношу власти, чтобы вновь стать простым воином в дружине конунга Хаука…

Не получилось.

– Мне больше нравится вариант со стеной, – сказал Ивар после некоторого размышления, – шансов тут больше.

– Отлично. – Даже в темноте было видно, как кивнул Ингьяльд. – Мне нужно немного отдохнуть, да и ломать камень лучше всего под утро, когда у стражи бдительность ослабнет…

– Как ты здесь утро увидишь? – проворчал Нерейд. – Мы ж под землей! Тут всегда темно, как у медведя в заднице!

– Все-то тебе известно, везде-то ты побывал… – беззлобно отшутился юный эриль. – Я время сердцем чувствую! Зря, что ли, меня Арнвид два года натаскивал?

– Вот и узнаем, зря или нет! – заключил Ивар. – А сейчас не мешайте ему отдыхать!

Вязаная руна, похожая на уродливый куст без листьев, мерцала неприятным, режущим глаза светом. Ингьяльд присоединял к ней все новые линии, и свечение становилось ярче. По бугристым стенам поползли блики, стал виден грязный пол, черная дыра в углу.

Если молодой эриль не ошибся, то наверху сейчас стояло самое предрассветное время, когда веки тяжелеют даже у самых выносливых. Судя по тому, как сильно хотелось спать, так оно и было.

– Ну что, готовы? – спросил Ингьяльд, повернувшись к остальным.

– Да! – прорычал Кари. К его спине остатками пут был привязан Рёгнвальд.

Остальные ограничились кивками.

– Давай! – махнул рукой Ивар, ощущая, как по спине ползет предательский холодок.

Ингьяльд кивнул, повернулся к стене. К руне добавилась еще одна линия, шепот искусного викинга неожиданно громко отразился от стен.

В глубине шершавой глыбы что-то зарокотало, раздался треск, под ногами дрогнуло. Огромные куски камня на глазах крошились, распадаясь в песок и пыль. Руна, лишившись опоры, осталась висеть в пустоте, освещая пролом, который продолжал расширяться.

А потом сквозь дыру пенящимся темным потоком хлынула вода. Руна зашипела и погасла.

– Держаться! – только и успел выкрикнуть Ивар. Его завертело, потащило назад, к решетке.

Ингьяльд пробормотал что-то неразборчивое, выставил перед собой скрещенные руки. Беснующийся поток успокоился. Вода продолжала прибывать, но намного медленнее.

– Вперед! Быстрее! – Голос молодого эриля был хриплым от напряжения. – Я забыл про прилив! Уровень воды гораздо выше нашей темницы! Нужно выбраться в море, пока я держу поток! Иначе не выплывем!

Ивар оттолкнулся от решетки и поплыл туда, где должна быть дыра, ведущая к свободе. Наткнулся рукой на что-то мягкое.

– Осторожнее! – выругалось оно голосом Нерейда. – Ты мне чуть глаз не выдавил!

Отверстие уже все было занято водой. Пришлось нырять.

Под водой оказалось куда холоднее. Ивар продвигался широкими гребками, изо всех сил вглядываясь в окружающий мрак. Встречное течение было ощутимо, но особенно не мешало, руки то и дело цеплялись за края пробитого Ингьяльдом тоннеля.

Потом касания прекратились, а далеко вверху забрезжил слабый свет. Грудь горела, страшно хотелось вдохнуть.

Чувствуя, как темнеет в глазах, Ивар рванул вверх. Никакой встречный поток плыть не мешал, зато вода казалась плотной, точно смола. Руки и ноги сводило, мышцы потихоньку цепенели.

Очутившись на поверхности, он жадно втянул сырой воздух. Грудь едва не лопнула от напора, а накатившая волна заставила хлебнуть соленого месива. Ивар закашлялся, замолотил руками, пытаясь удержаться на плаву.

Смешно было бы утонуть, выбравшись перед этим с такой глубины.

Отплевавшись, он смог оглядеться. Солнце еще не взошло, но было уже светло. Над морем клубился утренний туман. Из него выступала серая, лоснящаяся туша утеса, в недрах которого, похоже, и размещалась темница. Императорский дворец с воды виден не был.

Волна неподалеку лопнула, будто яйцо, и оттуда, как встрепанный рыжеволосый птенец, вылупился Нерейд. Лицо его было перекошено, а рот распахнут в безмолвной жажде жизни.

Почти сразу всплыл Гудрёд, чуть позже величественно, как кит, явился на поверхность Кари. Привязанный к его спине Рёгнвальд чуть заметно шевелил руками, а значит – был жив.

Сигфред вынырнул с задержкой.

– Где Ингьяльд? – выпалил Ивар, подгребая к нему.

– Не знаю… – просипел берсерк, жадно и часто дыша. Его русые волосы, потемневшие от влаги, свисали слипшимися прядями, а на осунувшемся лице нос казался особенно длинным. – Он шел за мной…

Ивар не успел ничего сказать, как с громким плеском море выплюнуло из себя голову молодого эриля.

– Мы смогли! Смогли! – ликующе вскрикнул он, не успев отдышаться.

– Береги дыхание!.. – посоветовал ему Ивар и проорал, стараясь, чтобы его было слышно сквозь свист ветра и гул волн: – Все за мной!

Ивар выбрал северо-восточное направление. Там, насколько он помнил, до границы города было ближе. А вылезать на берег в пределах Миклагарда было бы безумием. Словно волосатые морские лягушки, они медленно проталкивались сквозь воду. Слева проплывал высокий, утесистый берег. Ударяясь в него, волны откатывались с рокочущим гулом. Удивленно орали, проносясь над головами людей, чайки.