— Да, да я…
Взгляд упал на ладонь. Крест и след от зубов, которых не должно было быть.
— Где Нимбри?
— Кто?
— Тревис, что с тобой? — дёрнул потрёпанный хрипотцой голос.
— Мари? Ты в порядке?
— Конечно. Ты же сам сказал стоять в стороне.
— Что?
Глаза забегали. Все здесь. Апостол лежит на земле, но ничего на его шее не было.
— ГДЕ НИМБРИ, ВАШУ МАТЬ?
— О ком ты, Роджер? — спрашивали Вестники.
Пазл в мозгу жаждал собраться. Каждый отскок намекал Смертному, что делать. Его отбрасывало, лишь бы он что-то исправил. А изменения, приходившие после, не привлекали никакого внимания. Как и время, проходившее повторно. Помнил ли Роджер момент своего возвращения? Он чувствовал, когда чувства приходили обратно. Вестник не мог поверить, что из-за него всё могло измениться, но крест показывал, что изменения обходили парня стороной. Как и Апостола.
— Ублюдок хотел своей смерти. Зачем? Он что-то говорил про время. И то, что мы — сорняки? Я, я не… Нимбри…
Эмоции цепляются за реальность, кажущуюся иллюзией. Парень не понял, как встал.
Только через минуту под ногами ощутилась земля. Дрожали руки, которые Вестник старательно держал ладонями к себе.
— Какую бы ёж не чувствовал боль…
Голова звенела. Красный перед глазами. Но возвращаться теперь подобно смерти. Страшно. Боль можно стерпеть. Парень смотрел на крест. Внезапно, сухая кровь застыла в воздухе. Её частицы отрывались от подрагиваний. Но затем, и кусочки кожи замирали, не позволяя двинуть конечностями. Следя за дыханием, Смертный понял, что красный не постоянен, он мигает. Так не приходит приступ, ощущения казались механическими. Хрусталик искривился, и парень увидел. Это была не пелена всё это время, а маленькие надписи, прикрывавшие весь обзор. Роджера качнула стена ветра. Он обернулся. Невероятный свет и более ничего. Красный на фоне такого стал полностью чёрным и читабельным. Полная пустота и в глазах только…
