Уэлихолн - Торин Владимир

Томми добавил:

— И я подумал, что вы поможете, потому что…

— Потому что я — ведьма, — закончила Клара и поморщилась. — Спасибо мамочке за то, что так ненавязчиво тебя просветила…

— Я и сам догадался вообще-то, — заверил Томми. — Я же прошел через странный проход, который соединял дома в разных частях города. А это волшебство!

— Скорее колдовство, — поправила Клара. — А если уж совсем точнее, то ведьмовство.

Томми глядел на нее во все глаза. Он пока не был уверен, но, кажется, этот день только что стал самым лучшим днем в его жизни!

— А вы летаете на метле? — не в силах сдержать восторг, спросил он. — И варите зелья в котлах? И носите…

— Остроконечные шляпы? — с печальной улыбкой продолжила Клара. — Все это только по праздникам. Но неужели ты не испугался?

— Нет! — храбро сказал Томми. — Вы ведь добрая ведьма!

— Я — слабая ведьма, — сжав зубы, ответила Клара.

— Но вы же умеете соединять разные дома и… и превращаться в моего папу! И можете молодеть, когда захотите! Вы очень сильная ведьма вообще-то.

— Во всем, что ты перечислил, нет ничего такого, чем можно было бы так уж гордиться, — нехотя сказала Клара. Было видно, что ощущение собственного бессилия, настоящего или же мнимого, причиняет ей боль. — Не требуется особого могущества, чтобы сварить зелье изменения внешности. Для этого нужны всего лишь знание да умение. Чтобы стать Мэри Уитни, я тоже пользовалась этим зельем: всего лишь превращалась ненадолго в себя молодую. Это несложно, если у тебя есть что-то из нужных времен, а у меня осталось много моих тридцатилетних волос (ведьма никогда не выбрасывает волосы, когда стрижется). Что касается ведьмовского прохода… На том месте, где сейчас находится кондитерская лавка, когда-то располагалась контора моего отца — ему нужен был короткий путь, который соединит его кабинет и старое родовое поместье, вот он его и построил. Многие годы проход стоял запечатанным. Я всего лишь открыла его заново, когда стала преподавать в вашей школе.

— Но вы ведь можете еще много чего! — горячо воскликнул Томми. — Я уверен!

— Да, открывать замки, штопать дыры на одежде без иглы и ниток и прочие подобные мелочи…

— Вы сняли с меня проклятие!

Томми привел, как ему казалось, неопровержимый аргумент, но Клара лишь вздохнула: если бы.

— Нет, я только прижгла его, — призналась она. — Как при утрате конечности, чтобы остановить кровотечение.

Томми даже передернуло от подобного сравнения — все-таки у него была слишком живая фантазия.

— Так, получается, я до сих пор проклят? — ужаснулся мальчик.

Клара кивнула:

— Мне жаль, но проклятие такой силы может снять только тот, кто его наложил. Пока что с тобой все вроде бы нормально, но порча может начать действовать снова в любой момент.

— А вы можете… — отчаянно начал Томми, — можете попросить вашу маму, чтобы она сняла с меня проклятие?

— О, она уже давно не колдует, — сказала Клара. — Почти не колдует. Силы моей матери иссякли, когда одряхлело тело. Когда-то она могла наложить подобное проклятие на целый квартал, тут же его снять и наложить снова, но сейчас она…

— Но ведь она наложила и…

— О нет, — сказала Клара. — Это не она.

— Тогда кто же?

Лицо собеседницы вдруг исказилось от отвращения.

— Твой родной дядюшка.

— Как? — поразился Томми. — Он что, тоже какая-то… какой-то…

— Колдун, — подсказала Клара. — Да, в наших семьях все такие.

— И я тоже? — потрясенно прошептал Томми. — И Марго? И даже Кристина?

— О, Кристина… — недобро протянула Клара. — На грядущем шабаше ей предстоит пройти инициацию и стать Кэндл по-настоящему. Что касается колдунов… Многие семьи инициируют мальчиков, но твоя не из их числа. Так что не бойся: тебе не грозит стать колдуном.

— Но моя мама, получается, тоже… — начал Томми и тут же будто бы прикусил язык.

Клара Кроу пристально глядела на него: ее молчание было красноречивее любых слов.

— Значит, сработало, — сказал мальчик, вспомнив вчерашний вечер.

— Что сработало? — не поняла Клара.

— Вчера я надел пижаму навыворот и пошел задом-наперед по улице. Ну, вы знаете, это нужно, чтобы встретить ведьму…

Клара улыбнулась.

— Но это ведь просто старая детская шутка, что-то вроде приметы.

— Но я встретил ведьму, — упрямо сказал Томми. — Это была моя мама. Только я не знал, что она ведьма. Она отвела меня домой и заставила пить рыбий жир, а еще… а еще она даже не подумала снять проклятие!

— Наверное, она была слишком занята своими гостями, — проворчала Клара, отвернувшись.

— Спасибо вам, — сказал Томми. — Спасибо, что помогли мне.

— Ты ведь мой племянник…

Повисла тишина. Томми думал о проклятии и о ведьмах. О маме и о дядюшке Джозефе. Все, что он знал, будто бы вмиг стало бессмысленным, а сама его жизнь перевернулась с ног на голову. Мальчик чувствовал себя так, словно его засунули в большую коробку и несколько раз как следует встряхнули.

Томми поглядел на эту странную и очень таинственную женщину, которая сидела рядом с ним на скамейке. Клара Кроу… Сестра его папы…

— Но если вы и правда моя тетушка, почему тогда… — начал было он и не смог закончить свой вопрос. Томми и сам не понимал, что именно «почему». В это «почему» было вложено слишком много всего и в то же время ничего конкретного.

— Почему ты не знал обо мне? — выбрала самое подходящее «почему», по ее мнению, Клара. — А что ты сам думаешь по этому поводу?

— Думаю, потому что все кругом друг друга ненавидят, — предположил Томми. — Потому что мы враги.

— Ты все правильно понимаешь, — печально сказала Клара.

— Но почему мы враги? Вы ведь не хотите меня… — он запнулся, — запечь в пироге?

— В пироге? — удивилась Клара. — А… — она поняла, — мамочкины шуточки. Конечно, никаких пирогов не планируется. А враги мы потому, что так сложилось.

— Сложилось?

— Исторически. Кроу и Кэндлы враждуют уже больше трех веков.

— Но как так вышло, что мой папа теперь Кэндл, а не Кроу? — спросил Томми. — И дядюшка Джозеф тоже.

— Это произошло во время войны, — сказала Клара, ковыряя острым носком туфельки землю под скамейкой. — Наши общие враги вынудили нас заключить перемирие. Германская семья Ратте была очень могущественной, и поодиночке против нее нам было не выстоять. Поэтому твои отец с матерью, которые втайне любили друг друга, предложили семьям объединиться. Поначалу их никто не слушал, их пытались рассорить и тем самым прервать запретную связь, но они никому не оставили выбора. У них родился ребенок, что предрешило дальнейшую судьбу обеих семей.

— Виктор… — догадался Томми.

— Да, твой старший брат, — кивнула Клара. — Когда он родился, на общем собрании Кэндлов и Кроу было решено сплести кроны двух семейных древ. Но одного брака для крепкого перемирия не хватило бы — оно было бы чересчур непрочным. И тогда по решению глав обеих семей, госпожи Софии Кроу и госпожи Джины Кэндл, мы объединили и вторую ветвь.

— Дядюшка Джозеф и тетушка Мегана.

— Верно. Вот только сами они всеми силами противились этому браку.

— Они тоже ненавидели друг друга?

— Не совсем так… Это были очень сложные отношения: Мегана с детства была влюблена в Джозефа, который никого не замечал, кроме твоей матери. — Клара вздохнула. — Джозеф ревновал, строил различные козни и как только мог пытался расстроить союз двух наших семей. Но даже всей его злобы не хватило, чтобы разрушить любовь Корделии и Гарри.

— Но ведь Кроу и Кэндлы объединились, — сказал Томми. — Тогда почему дядюшка ненавидит вас и вашу маму?

— Он ненавидит мать за то, что та заставила его жениться на Мегане. И это вместо того, чтобы наказать Гарри за предательство, — предательством он называл связь с девчонкой Кэндлов.

— Но он ведь сам любил маму!

— Да, но, как и все люди подобного склада, Джозеф считал, что если она не досталась ему, то значит, никому не должна достаться.