Память льда - Эриксон Стивен

— Конечно, прошло столько времени, что курганы уже успели разрушиться, — согласился Пран Чоль. — Последний раз мы навещали Разрыв много тысяч лет назад. Возможно, к’чейн че’маллями управляет их Матерь. Мы вполне допускаем, что она сумела каким-то образом выскользнуть из заточения… Теперь вы немного знаете о врагах, которые нам всем противостоят.

Несокрушимый щит хмуро покачал головой:

— Угроза с юга исходит от империи, называемой Паннионским Домином. Ею управляет некий Провидец — обычный смертный. Вести о к’чейн че’маллях стали доходить до нас совсем недавно, зато упомянутая империя вот уже несколько лет ведет захватнические войны, неуклонно расширяя свои пределы.

Итковиан хотел сказать что-то еще, но внезапно умолк, заметив, что десять тысяч древних лиц вдруг разом обратились к нему. От этого у него пересохло в горле и бешено заколотилось сердце.

— Скажи мне, смертный, а вот это слово — «Паннион». Имеет ли оно какой-то особый смысл для подданных той империи? — спросил Пран Чоль.

Итковиан молча пожал плечами.

— Дело в том, что «Паннион» — это яггутское слово, — пояснил заклинатель костей. — Яггутское имя.

Близился вечер. Ток-младший сидел у костра и глядел своим единственным глазом на спящую волчицу.

«Как там Тлен называл эту породу? Кажется, айи».

Морда у Баалджаг была длиннее и уже, чем у волков, которых малазанский разведчик видел в Чернопсовом лесу, а в холке она на две-три ладони превосходила своих лесных собратьев. Покатый лоб, маленькие уши, клыки, способные противостоять льву или равнинному медведю. Сильное, мускулистое тело, но, в отличие от того же медведя, эта зверюга отличалась способностью быстро бегать и изрядной выносливостью.

Волчица приоткрыла один глаз и взглянула на Тока.

— А мы-то думали, что айи давным-давно вымерли, — пробормотал он. — Исчезли с лица земли еще сто тысяч лет назад. Что же ты делаешь в нашем мире?

Волчица сейчас была единственной спутницей Тока-младшего. Госпожа Зависть открыла свой магический Путь и удалилась в Низины — город, находившийся в ста двадцати лигах от этих мест. Она сказала, что ей нужно пополнить запасы.

«Запасы чего, хотел бы я знать? Благовонных масел?»

Подобные объяснения показались Току неубедительными, однако даже его всегдашняя подозрительность не помогла юноше распознать настоящую причину ее ухода. С собою госпожа Зависть взяла Гарата, а также Мока.

«Ну что ж, вполне разумно с ее стороны. Сену и Туруль уже испытали, каково нападать на Тлена, и больше к нему не сунутся. Однако не так давно эта женщина утверждала, что ей необходимы по меньшей мере трое слуг. Как же она управится с одним лишь Моком и собакой?»

Тлен скрылся в облаке пыли, отправившись на очередную охоту. Двое сегулехов считали ниже своего достоинства опускаться до разговоров с каким-то малазанцем. Они молча стояли в стороне.

«Интересно: закатом наслаждаются или хозяйку ждут?

Что-то сейчас происходит на севере? Дуджек, наверное, уже движется со своей армией к границам Паннионского Домина. Новая война против неведомого врага…»

Армия Однорукого была для Тока семьей… во всяком случае, ему так казалось. Он считал себя рожденным для сражений и другой жизни попросту не знал. Какая война ожидала теперь Дуджека и его солдат? Битвы на просторах? Или стычки на лесных дорогах, горных склонах и у стен осаждаемых городов?

Усилием воли Ток поборол поднявшуюся в душе волну беспокойства. Эта волна нарастала в нем день ото дня, угрожая снести все защитные барьеры, какими он огородил свой разум.

«Будь проклят Локон, забросивший меня в эту глушь! Впрочем, чего было ожидать от деревянной куклы, чей магический Путь полон Хаоса? Но почему меня вдруг вышвырнуло в окрестностях Морна? И где я болтался все эти месяцы?»

Ток впервые усомнился в случайности всех произошедших с ним событий и почувствовал, что теряет опору.

«Я попал в развалины Морна с его поврежденным магическим порталом. И там же в черной пыли лежал т’лан имасский изгой. Но ждал он не меня, а госпожу Зависть. И вот что странно: почему-то мне встретился именно тот т’лан имасс, которого я уже видел прежде, когда сопровождал адъюнктессу Лорн. Не успели мы с ним и двух слов сказать, как появилась госпожа Зависть со своей свитой… А теперь мы все вместе путешествуем на север. Удивительное совпадение: почему-то нам всем непременно нужно попасть на север! Совпадение ли?»

Току была ненавистна сама мысль о том, что им кто-то манипулирует. У него перед глазами был печальный опыт его друга, капитана Парана.

«А ведь Паран был крепче меня. Я понял это с самого начала. Удары судьбы сыпались на него градом, а он лишь преспокойно отряхивался и шел себе дальше. Этот человек был словно облачен в какие-то невидимые доспехи, позволявшие ему сохранить рассудок… Сам я, увы, не такой. Когда становится совсем кисло, готов поджать хвост и заскулить, вместо того чтобы сражаться».

Малазанец оглянулся на сегулехов. Похоже, что они и между собой не больно-то разговаривали.

«Молчальники с сильными характерами. Раньше такие натуры мне даже нравились, а теперь я стал их ненавидеть… Вот так-то, бывший вестовой Второй армии. Совсем ты сбился с дороги, парень, заблудился. И одна только древняя волчица еще терпит твое общество».

Юноша опять взглянул на Баалджаг.

— А где же твоя семья, зверюга? — тихо спросил он, глядя в ее светло-карие глаза.

И, как ни странно, получил ответ. На месте пустой глазницы Тока-младшего вдруг замелькали разноцветные пятна, которые постепенно сложились в картину. Он увидел родичей волчицы. Те преследовали троих мускусных быков, но охотники и их жертвы завязли в глинистой трясине, обреченные на гибель. Разглядеть окрестности не представлялось возможным: только воронка, куда неотвратимо засасывало зверей. Кто-то громко скулил, совсем по-собачьи. Перепуганный волчонок, отчаянно нуждающийся в любви и защите старших…

Он сумел вырваться, этот растерявшийся детеныш… Бегство неведомо куда. Блуждания по глинистым и песчаным островкам, поднимавшимся среди умирающего моря. И голод. Нестерпимый голод, научивший юную волчицу уже не скулить, а выть.

А потом Ток увидел рядом с нею человеческую фигуру, закутанную в черный плащ. Из недр плаща протянулась рука и погладила зверя. Тепло. Участие. Ток сразу понял, что это — древний бог. В мозгу зазвучал голос: «Ты — единственная и последняя из вашей породы. Когда-нибудь ты мне понадобишься, но это будет еще не скоро… Я обещаю вселить в тебя… потерянную душу, лишившуюся тела. Но учти: поиски могут занять много времени. Научись терпению, малышка. Я обязательно сдержу свое слово… А пока — прими этот дар…»

Маленькая волчица закрыла глаза и тут же заснула. Теперь она не была одинокой, но петляла по северным равнинам со стаей айев. Целую вечность проводила она в упоительных снах, полных радости. Но потом наступало горькое пробуждение, и тогда бедняжка вновь ощущала себя потерянной и несчастной.

«Баалджаг, не знающая себе равных среди айев из мира сновидений. Мать неисчислимого потомства, рожденного ею там, где не было времени. В том мире всегда хватало добычи, и волки не знали голода. Иногда они видели вдали двуногих охотников, но это случалось редко. Зато сколько двоюродных братьев и сестер появилось у Баалджаг. Она познакомилась с агкорами — лесными волками, с белыми бендалами и рыжими ай’тогами, обитавшими на крайнем юге… Их имена запечатлелись в ее уме… Она постоянно слышала тихие голоса сородичей, которые вместе с т’лан имассами обрели бессмертие. То время называлось Слиянием. Баалджаг и представить себе не могла, что существуют бессмертные волки».

Острые глаза одинокой волчицы видели гораздо больше, чем мог понять и объяснить ее разум… Наконец она получила подарок, обещанный древним богом. Душа, лишенная тела, слилась с ее душой. Однако вместе с радостью это принесло Баалджаг боль и странное чувство утраты. И теперь она интуитивно искала нечто, способное изменить ее состояние… восстановить равновесие.