Смерть волкам (СИ) - Чеблакова Анна

— Не-а — ответила Веглао. Кусочки рыбы, несмотря на то, что были обжигающе горячие и несолёные, оказались очень вкусными, и больше она уже ничего не говорила, а только ела. Желудок тоже им понравился, а об икре и говорить нечего. Они выхлебали весь суп, оставив только сварившиеся рыбьи кости, чтоб обглодать их завтра, а потом легли отдыхать.

Вытянувшись на спине и закинув руки за голову, Веглао чувствовала себя необычно хорошо. Боль в ногах понемногу начинала проходить, а приятная тяжесть в желудке навевала сон. Только где-то на краю сознания пульсировал, ощеряясь отравленными иглами, комочек страха, но Веглао старалась не поддаваться ему. И ей бы это удалось, если бы в этот момент не заговорил Октай:

— Завтра полнолуние.

Веглао открыла глаза и скосила их на Октая. Тот лежал на боку, опёршись на локоть, и жевал травинку, глядя на дымящиеся угли в очаге.

— Ты бы ещё сообщил, что костёр погас, — холодно сказала она. — Зачем было напоминать, Октай? Я и так постоянно об этом думаю.

— Ты чего? Обиделась, что ли?

— Я не обиделась. Но мне не хочется об этом думать. Я только что поела.

Потерев ладонью живот, она приподнялась на локте и посмотрела на озеро.

Небо быстро темнело, по нему неслись фиолетовые тучи. Было прохладно, но не холодно. Дул ветер, и поверхность озера морщилась. Ивы, росшие по берегам его, покачивали ветвями, и по их зелёным листьям пробегали серебристо-серые волны.

— Из ивы можно сделать отличную рогатку, — вновь заговорил Октай. — Только вот из чего сделать тетиву, я не знаю.

— А из чего ты делал в прошлый раз?

— Из шнурков. Но она была не особенно хорошей. Не упругой.

— Ладно, будем думать об этом потом. Если что, пока что будем охотиться на рыбу, — сказала Веглао, а сама подумала: не мешало бы повысить её уровень.

Они ещё немного поговорили, но с каждой минутой беседа становилась всё медленнее и тише: долгое и трудное путешествие вымотало ребят, а сытный обед разморил. Октай задремал первым, вытянувшись на траве и отбросив в сторону руку, в которой всё ещё была зажата изжёванная травинка. Веглао ещё немного полежала на спине, закинув руки за голову. Уже на пороге сна она вдруг вспомнила об обещании, данном ею Тарлиди, и при мысли об этом её охватило неприятное чувство стыда, почти прогнавшее сон.

«В горах наверняка есть болота, — подумала Веглао, переворачиваясь на бок. — Завтра попробую поискать, завтра…» Потом она заснула.

Друзья проспали весь вечер и всю ночь, так и не затушив до конца свой костёр, который вскоре сам тихо потух, спалив все сучки и травинки внутри каменного очага. Утром, проснувшись, Веглао дрожала от холода, и разжигая костёр заново, совершенно не помнила о том, как ночью ей снова снились кошмары с Морикой, темнотой и болью в глазах, как она плакала во сне и как Октай долго утешал её.

7

В день полнолуния ребята отдыхали недолго — отдохнуть можно было и завтра. Пока что они решили обследовать окрестности пещеры, в которой остановились. Здесь они могли найти много такого, что могло бы им пригодиться: оленьи и кабаньи тропы, норки мелких зверей, птичьи гнёзда, дикие яблони и груши, малинники и черничники, заросли лещины и чёрной бузины. С самого утра они бродили по горам, и на каждом шагу перед ними открывались картины, казавшиеся им, жителям полей и долин, образами из потрясающего сна. Горы, высокие и не очень, заросшие лесом или усыпанные камнями, голые далёкие скалы, пятна снега на самых высоких вершинах; реки, шумные или тихо журчащие, разбухшие от талых снегов, пенистые, прозрачные, холодные как лёд, с блестящими камнями на дне; огромные замшелые камни, на некоторых из которых могло бы улечься спать пять-шесть человек. Друзья почти не разговаривали: ими овладело уже знакомое ими чувство тихого, торжественного восхищения, слишком сильного, чтобы высказать его. Там, внизу, природа никогда не казалась им столь могущественной и прекрасной — да и как она могла быть такой, если половина лугов распахана под поля и огороды, поляны изуродованы грунтовыми шоссе и насыпями железных дорог, а леса изрезаны просеками?

Через несколько часов они вернулись домой и съели остатки варёной рыбы вместе со сморчками и диким луком, а потом вновь отправились гулять. Было уже около четырёх часов дня, когда они пробрались сквозь заросли колючего шиповника и смородины и оказались перед высокой горой. Пологий склон её уходил далеко вверх, он был весь завален камнями — большими и маленькими, обветренными, с острыми краями. В учебнике по географии такие каменные поля назывались курумниками.

— Красота! — протянул Октай. — Давай туда заберёмся?

— Зачем? — спросила Веглао. Но Октай уже перебежал холодный ручей, отделявший их от курумника, и стал карабкаться по камням вверх. Веглао пожала плечами и отправилась за ним.

Октай перебирался с камня на камень с кошачьей ловкостью, Веглао еле поспевала за ним. Большинство камней, древних и тяжёлых, были вколочены природой в поверхность горы крепко, но некоторые, когда на них опирались ногой или рукой, начинали угрожающе скрипеть и вздрагивать. «Как надгробные плиты», — подумала Веглао, осторожно ступая на следующий камень, боясь, что нога угодит в зазор между валунами и сломается. А Октаю хоть бы что — он карабкался вверх так легко и быстро, как будто это не стоило никаких усилий.

— Может быть, лучше спустимся? — крикнула Веглао.

Октай обернулся. Ветер трепал его волосы и одежду. Он мотнул головой:

— Давай сначала заберёмся на самый верх! Отсюда так здорово всё видно!

Веглао хотела тоже обернуться и посмотреть вниз, но тут случилось нечто такое, что заставило её в ужасе вскрикнуть и отшатнуться назад, едва не потеряв равновесие. Из-за огромного валуна, к которому приблизился Октай, с диким и страшным криком выскочило какое-то огромное существо. Взмахнув огромной когтистой лапой, оно ударило Октая по голове, и мальчик, вскрикнув, развернулся и, спотыкаясь, помчался вниз по камням. Обе ладони он прижал к лицу, и между пальцев текла кровь.

Веглао побежала навстречу другу, но тут ударившее его существо развернуло огромные чёрные крылья и спланировало вниз, прямо к ней. В страхе Веглао выхватила нож. Второй рукой она схватила за плечо Октая и оттащила его за собой подальше от неведомого чудища.

Это был, вне всякого сомнения, грифон — тело какого-то зверя, покрытое редкой сероватой шерстью, сквозь которую просвечивает чёрная кожа; жёлтые птичьи глаза и большой загнутый книзу клюв; крылья как будто взяты взаймы у летучей мыши, только размером каждое из них с парус лодки. Грифон грозно сверкал глазами, бил себя хвостом с кисточкой по бокам. Веглао приготовилась к бою, с ужасом понимая, что грифону будет проще простого её прикончить.

Тут раздалось хлопанье крыльев, и вниз спикировал ещё один, бурый, с птичьими крыльями. Он что-то каркнул чёрному, и тот дёрнул головой, как будто кивнул. В следующую секунду оба бросились на друзей.

Бурый схватил Веглао своими лапами, каждый палец которых был длиной и шириной с её руку. Она замахала ножом, но грифон вдруг нагнул свою остроклювую голову и просто-напросто вырвал нож из её руки, а затем выплюнул его на камни. В следующий миг огромные крылья развернулись, и грифоны взмыли в воздух. Веглао глянула вниз и потеряла дар речи: серые, с пятнами лишайников камни уходили вниз с ужасающей быстротой. Очень скоро перед её глазами, как на ладони, раскинулся весь этот каменистый склон, по которому они взбирались несколько минут назад. Впервые в жизни Веглао, лишь в кино видевшая самолёты, поднялась в воздух, — и это её совсем не обрадовало.

Грифоны поднимались всё выше, и от взмахов их огромных крыльев на Веглао то и дело обрушивались с обеих сторон волны холодного воздуха. Она находилась в какой-то прострации, и даже вид того, как под ними проплывают горные вершины, ущелья, речки, комочки облаков, не вызывал у неё дикого ужаса перед высотой. Она только вцепилась крепко-крепко в волосатую лапу грифона, чувствуя, как бьётся под его тёплой шкурой кровь. Изредка она поворачивала голову и смотрела на Октая. Тот беспомощно, тяжело повис в лапах чудовища — наверное, потерял сознание, что, учитывая обстоятельства, было совсем не удивительно. Лица его Веглао видно не было.