Отравленные корни (СИ) - Грей Дайре

...Он ползет. Трава цепляется за руки, опутывая и не давая двинуться с места. Тело не слушается. С губ капает кровь. Заклинания не действуют. Связаться ни с кем не удается. Сознание уплывает и возвращается. Он приходит в себя среди разлагающихся на жаре тел, которые быстро облепляют мухи. Они жужжат и ползают по лицу. Отогнать уже не хватает сил. Солнце палит, будто специально выбрав этот день, чтобы оторваться за все лето. Легкий ветерок кажется спасением, но приносит запах смерти и крови, от которого мутит. Хочется сдохнуть. Умереть, чтобы все прекратилось. Чтобы не вспоминать лица Афистелии с пустыми черными глазами. Не знать, где она и с кем...

...Да, он хотел умереть. И его кровь и агония напитали землю эмоциями, которые так нужны для любого ритуала. Тогда страшно не было, только больно и тяжело. Плохо. Муторно. И физические муки казались ничем по сравнению с болью в душе. Маг не мог принять, что она стала такой. Слышать и знать - одно, увидеть самому - другое. И разум еще цеплялся за какую-то хрупкую надежду, что всех людей вокруг убил князь. Но в глубине души он знал, что кровь проливала она. И осознание поднимало бурю внутри.

Закат догорел. Над полем раскинулась ночь. Безлунная. Темная, как и тогда. Из леса донеслось карканье ворон, облюбовавших ближайшие деревья. Олеж бросил на них короткий взгляд и снова взглянул на поле. Оставалось только ждать и вспоминать...

...Пальцы Илея забираются под кожу, причиняя боль. Хочется кричать, но кровь заполняет горло, выплескиваясь изо рта, стоит только попытаться вдохнуть. А грубые руки целителя почти разрывают грудную клетку, стремясь добраться до сердца, которое трепыхается в агонии.

- Дыши! Дыши, сучий выродок!

Лекарь ругается, что ему совершенно не свойственно. Половина слов не доходит до сознания. Над лысой головой мага видно почерневшее небо и тучи, в которых собирается гроза. Летние грозы недолгие, но сильные, и ветер вокруг шумит травой и сгибает деревья в лесу. Жесткие пальцы нащупывают сердце и сжимают его, заставляя выгнуться и буквально задохнуться от пронзительной боли.

- Дыши! Сдохнешь - оставлю воронам! На требуху пущу и оставлю воронам!..

Он дышит, захлебывается собственной кровью и болью, но дышит, выгибаясь под руками истинного светлого. Теряет сознание, приходит в себя. Кричит, когда кости встают на место и срастаются. Воет, снова мечтая сдохнуть. Но все-таки живет...

...Илей восстановил основные потоки и забрал его с собой, сразу перенеся в больницу. Там операция продолжилась. Жизнь ему вернули. Целитель действительно умел воскрешать, но без желания, без стремления к жизни, продолжать тянуть серое существование невозможно.

Над полем промчался ветерок. Необычный. В лесу вдруг стихли вороны и словно замерли звери. Олеж чуть прикрыл глаза, чтобы воспринимать только магические изменения, и увидел...

Тьма шла из глубины земли. Тонкими нитями тянулась вверх, словно выползая из колодца. Они пробивались наверх, прорастали и окрашивались алым. Пронзительно-алым. Как кровь, что проливали здесь три года назад. Запахло смертью. Гнилой плотью и свернувшейся кровью. Как тогда. Ему даже показалось, что он слышит жужжание мух. Заныл шрам на груди. Он остался не от удара князя, а после лечения светлого. И теперь пульсировал, будто откликаясь на пробуждение Тьмы.

Маг открыл глаза. Тонкие стебли приподнимали траву, прямо на глазах поднимались из чернозема. На них набухали атласные бутоны, влажно поблескивающие даже в темноте. А потом с тихим шелестом они раскрылись. Узкие спирали с широкой горловиной, черные снаружи и алые внутри. Они мерно колыхались, хотя ветер стих, и пульсировали, будто перекачивая кровь. В унисон с ними билось его сердце.

По спине пробежал холодок осознания. Его вовсе не хотели убить тогда. Тот, кто стоял за экспериментом, нуждался в постоянном источнике силы. Эмоциях. А что может быть лучше гнева? Боли? Бессильной ярости? Не кратковременных, а тех, что длятся и длятся. Годами. Его ранили и бросили здесь, но не умирать, а мучиться. Чтобы привязка закрепилась. Чтобы пришедший на помощь целитель невольно запечатал ее своей силой. То самое треклятое наложение при смешении чар. Вот почему поле не могли обнаружить, и почему его шрам порой наливался болью...

Ивар не мог сам догадаться до такого. Не хватило бы опыта. За ним действительно стоял кто-то куда более старый и дальнозоркий. Тот, кто сумел просчитать появление Илея именно в тот момент, когда целителю будет уже все равно, лишь бы вытащить пострадавшего отсюда. И колдовать он станет прямо на поле. Темном ритуальном поле, пропитанном кровью. Столько лет здесь каждый месяц расцветали цветы, которые шли в основу зелья для княгини. Ее поили его болью. Его гневом и ненавистью. Яростью и отторжением.

Олеж протянул руку и сорвал ближайший цветок. Из стебля упало несколько капель непонятного цвета. Скорее всего, алого. Бутон пульсировал и сам тянулся к нему, распространяя душный, приторный аромат. Живая Тьма, питаемая им самим. Цветок упал на землю, и боевик наступил на него, поднимаясь в полный рост.

Илей был прав. Он - единственное лекарство Афистелии. И ингредиент для противоядия тоже. Цветы ей не нужны. По крайней мере, не эти...

Маг развел руки в стороны, будто пытаясь обнять проклятое место, и запрокинул голову, потянувшись силой к небесам. Тучи бродили вокруг. Тяжелые, грузные, наполненные влагой... То, что нужно. Он позвал их. Поманил небольшим разрядом. Подтолкнул друг к другу, высекая первую искру, которой вторил гром. Осенние грозы не похожи на летние. Они тяжелее и дольше. Ленивы и не хотят собираться. Им проще пролиться затяжным мелким дождем, чем греметь и распугивать всех вокруг. Но он продолжал звать, вплетая в зов скопившийся внутри гнев. Он бывает светлыми. Яростным, безжалостным, но без ненависти и отвращения. Чистое возмездие. Без лишних мыслей и чувств.

Гроза собиралась. В лицо ударил ветер. Холодный, даже ледяной, он сорвал капюшон плаща и запутался в волосах, принеся запах леса. Тучи гремели над головой. И первые молнии, нехотя мелькали то тут, то там. Олеж добавил им Света. Яркая вспышка, на миг озарившая все вокруг - маяк для темных, что немедленно нужно нагрянуть. Только под молнии они не полезут. То, что он собирал здесь, слишком опасно для тех, в ком мало Тьмы. Он надеялся, что истинных поблизости нет.

Гроза отозвалась яркими всполохами и громом, от которого дрогнула земля. И с неба ударила первая молния. Пронзительная. Белая. Чистая. Она попала в противоположный конец поля, и даже сквозь веки боевик увидел, как запузырилась земля, и с шипением опали цветы, превращаясь в пепел. Следующую он поймал сам и направил уже в центр. А потом еще одну и еще... Цветы умирали. Они пытались спрятаться и пригнуться к земле, шелестели между собой, шептали, звали и обращались пеплом. Шрам ныл от боли, но с каждым ударом, ее становилось меньше. Она уходила вместе с гневом, который он щедро отдавал в память мертвого князя.

Олеж опустил ноющие руки. С неба лил дождь, в поле одна за другой били молнии, вычищая оставшуюся заразу. В воздухе пахло озоном. Дышать стало легче, свободнее. Будто с плеч свалился тяжелый груз. Все было бы хорошо, если бы с юга не приближались маги. Темные боевики не торопились, ожидая завершения представления. Самое время, чтобы достать браслеты и попытаться проскочить. Если повезет, он сможет уйти лесом и заставить противников разделиться. А там перебить по одному. Где-то еще должны быть Вирги, которые наверняка будут не против немного развлечься...

На плечо легла узкая ладошка, которую он едва не вывернул, с трудом подавив рефлекс.

- Вечно вы, мужчины, все усложняете...- пропел тонкий голосок, а в следующий миг мир перевернулся.

Он просыпался медленно. Разбудила боль в теле. Ныла каждая клеточка, немедленно требуя размять и снять напряжение. Еще хотелось есть и согреться. Спать почему-то оказалось холодно. Видимо сказывалось магическое истощение, гроза забрала много сил. А раз они до сих пор не восстановились, вокруг все еще Гленж.