Механические птицы не поют (СИ) - Баюн София

И все же я скучал по обоим. И по их вечному противостоянию. Скоро мне предстоит снова стать его частью.

…

Кофе неприятно горчил, но прогонял остатки похмелья и успокаивал головную боль. Уолтер поднял взгляд от страниц.

Прочитанное вызвало смесь тепла и брезгливости. После столь страшной разлуки и прожитых лет, притупивших боль, рассуждения Джека об их отношениях стали казаться скорее трогательными, чем раздражать. Но сравнение с отцом было оскорбительно. Чтобы отвлечься, Уолтер прислушался к тому, что читала Эльстер.

— Ее пальцы дрожали в такт биению сердца, и птица, вившаяся над ними, вздрагивала, словно сердце — истерзанное и окровавленное… — тихо говорила она примостившейся рядом Зои.

Он вдруг почувствовал, как сердце кольнула тоска — в глазах Эльстер читалось особое, светящееся чувство, которое Уолтер узнал скорее интуитивно.

У его матери никогда не было такого взгляда.

Он сам мечтал умереть бездетным, не продолжая род Говардов, не делая несчастными своих детей и не рискуя тем, что родится очередной безумец. Эльстер мечтала о детях, но по понятным причинам не могла их иметь.

Когда-то Джек внушал ему, что материнская любовь — какое-то сочетание гормонов, некая животная реакция. Сейчас Уолтеру было, что ответить, ведь материнских инстинктов в Пташек точно не закладывали. Но он точно знал, что встретив Кэт, Джек сильно подрастерял в цинизме.

А Эльстер, не замечая его взгляда, читала, пряча улыбку в уголках губ.

…

Кэт удивилась, когда я сказал, что возвращаюсь домой. Мы делаем пересадку во Флер, и Кэт была уверена, что я отправлюсь в усадьбу с ней. Мне пришлось отвергнуть предложение — все же мы еще даже не помолвлены и не можем позволять себе таких компрометирующих ситуаций.

Кэт говорила, что ее усадьба стоит на горе, в отдалении от города. Что там никого нет, только немая девочка-служанка и приходящая прислуга. Что вокруг высажены цветы, что там огромные окна и светлые стены, что Кэт все обустроила там по своему вкусу и хочет показать мне этот дом. Что он — отражение ее души.

Признаюсь, если бы она пыталась соблазнить меня, я отказался бы, не думая. Но если бы эта девушка могла попытаться завлечь меня перспективой добрачной связи я бы никогда не проникся к ней такими чувствами. Нет, Кэт со свойственной ей бесхитростностью, предлагала мне самое дорогое, что у нее было.

Я хотел отказаться. Хотел, но не смог.

Я охрипну на исповеди у патера Морна. Столь много, как в Гунхэго, я не грешил за всю жизнь. И продолжаю грешить.

Но вряд ли Спящий проснется от того, что я поеду посмотреть усадьбу юной леди, которую собираюсь сделать своей женой.

К тому же в окружении любимых вещей ей наверняка будет приятнее услышать мое предложение.

Надеюсь, во Флер найдется хоть один приличный ювелир. Разумеется, я не брал в Гунхэго фамильное кольцо, но мне все равно хотелось подарить Кэт нечто более изящное, чем этот перстень.

Ибо пусть простят меня предки, которых я чтил всю жизнь, но придумать для прекрасной женской руки столь уродливую вещь мог только истинный мизантроп.

…

— Вы что-то сказали? — вдруг спросил Бен.

— Я читаю вашей сестре, — с удивлением ответила Эльстер.

— Нет, другой голос… или даже несколько голосов…

Уолтер почувствовал, как его царапнула тревога. Что-то толкнулось изнутри о виски, какая-то мысль, очень важная догадка, но в следующую секунду в коридоре раздалась грязная ругань и глухой звук удара.

«Видимо, эти голоса он и слышал», — успокоил себя Уолтер и продолжил чтение.

…

Усадьба прекрасна. У мисс Борден по-настоящему изысканный вкус, что весьма похвально для юной леди ее происхождения. На мой взгляд, в доме слишком много оттенков белого, но меня они даже успокаивают. Белый — цвет чистоты, стерильного халата и выстиранного белья — тех вещей, которых мне так не хватало в последние месяцы. Здесь действительно никого нет, кроме немой горничной, с которой Кэт поддерживает странные отношения. Если бы я не знал, что речь идет о юной леди и ее прислуге — сказал бы, что это дружба.

Кэт спускается к завтраку с распущенными волосами, говорит, что не хочет утруждать горничную плетением кос.

Я ничего не понимаю в женских туалетах, но точно знаю, что горничная нужна леди именно для того, чтобы удовлетворять подобные потребности. На Альбионе нужно будет найти Кэт нормальную прислугу — в Вудчестере давно не было женщин нашего круга.

Не нанимать же горничных для шлюх, которых водит Уолтер.

Впрочем — и в этом я тоже покаюсь патеру Морну — меня радует нерасторопность горничной Кэт. Мисс Борден удивительной красоты девушка, а распущенные волосы придают ей особенный шарм. Я вижу в этом жест доверия, и оно бесконечно трогает мое сердце.

…

Домашние платья Кэт отличаются некоторой фривольностью, свойственной почти всей одежде во Флер. Удивительно вульгарная нация, не обремененная понятиями о порядке. Хотя после Гунхэго даже местные опиумные курильни вызывают у меня почти теплые чувства.

Дома нужно будет найти Кэт еще и компаньонку, которая поможет ей купить приличную одежду. Впрочем, я уверен, что мисс Борден умная девушка и не ходит по альбионским улицам с обнаженными плечами — гардероб для Флер и Альбиона должен различаться разительно.

Кэт пыталась уговорить и меня одеться по местной моде. Но даже нежные чувства к ней не способны заставить меня нацепить эти омерзительные пестрые тряпки, которые не то украли из кибитки Идущих, не то из будуара стареющего мужеложца. Правда в одном Кэт добилась своего — подарила мне зеленый шейный платок и сама завязала его в какой-то жуткий бант. Распустить его раньше вечера я так и не решился.

И нужно не забыть дома при проведении анализов выяснить, почему меня все время мучает жажда и какой-то нетипичный озноб.

Клянусь, если я привез с Гунхэго какую-то заразу — вернусь и не успокоюсь, пока не найду для Альбиона не меньше пары тысяч подопытных. Про запас.

Колхью будет счастлив.

…

«Ну ничего себе, дорогой братец, да ты был настоящим бараном», — с усмешкой подумал Уолтер.

— Ну да, ну да, прости, что не соответствовал своему младшему брату, который перепортил половину альбионских девиц и допортил половину испорченных до него, — процедил Джек.

Уолтеру стало неловко читать дальше. Он пролистнул пару страниц, и обнаружил, что можно было не утруждаться.

…

Я согрешил, согрешил и удивительно счастлив этим грехом!

Не знаю, как это произошло. Не знаю, как смог пойти на это, и меня должно мучить раскаяние, о, как оно должно меня терзать!

Но я не чувствую даже его тени. Я впервые жив этой ночью и удивительно счастлив. Сегодня — ненадолго — стало неважным то, что составляло мою суть все эти годы.

Кэт зашла ко мне в комнату пожелать спокойной ночи. Не помню, что именно она сказала, почти ничего не помню. Помню, как поцеловал ее и как она начала развязывать мой платок. Когда очнулся, что-то менять было уже поздно, и клянусь, всего моего самообладания в тот момент не хватило бы остановиться.

Я не испытывал раньше и тени подобных чувств. Мне хотелось остановить время и навсегда остаться с ней в этом моменте — она спит, положив голову мне на плечо, и ее волосы кажутся чистой темнотой, разлитой по подушке. Она почти теряется в белоснежных простынях, отражающих лунный свет — Кэт совсем хрупкая девушка, бледная и кажущаяся изможденной.

Ее утомила эта война. Я ненавижу ту проклятую страну еще больше. Нет, я никогда больше не позволю Кэт взяться за нечто столь страшное и изнуряющее. Пусть воюют мужчины, женщины должны ждать их дома.