Совсем не герой - Лен Ванесса

– С какой стати я решил отдать тебе брошь матери? – пробормотал Аарон себе под нос, будто рассуждая вслух, при этом не сводя с нее взгляда.

– Из-за содержащегося там времени, – напомнила Джоанна, но не получила ответа от задумчивого собеседника, который продолжал испытующе смотреть на нее. – Так почему Найтингейлы считают тебя виноватым в том, чего ты не делал? – прошептала она. – Я знаю, что ты никогда бы не донес на мать.

– Почему ты все время это повторяешь? – Хотя Аарон говорил утомленно, в его голосе звучали также новые уязвимые нотки.

– Ты просто не смог бы так поступить. Если бы кто-то и донес на Маргариту… – Джоанна осеклась, наконец осознав, что именно произошло на самом деле, и медленно выдохнула: – …То только твой отец. – Подтверждением послужило тихое хмыканье Аарона. – Теперь ясно, – проговорила она, когда последние кусочки паззла встали на место. – Ты продемонстрировал истинные способности Оливеров еще девятилетним ребенком, поэтому потенциально претендовал в будущем на роль главы семьи. Однако Эдмунд исключил тебя из линии наследования. – Вспомнились жестокие слова: «Напрасная трата дара Оливеров». – Потому что ты пытался защитить свою мать от совета, а не донес на нее.

Казалось, что Аарон вот-вот что-то скажет, но он промолчал, глядя абсолютно уязвимым и сломленным. Маска окончательно слетела.

Джоанна, чувствуя его боль как свою собственную, тихо спросила:

– Почему ты не говорил Найтингейлам, что пытался защитить мать? Почему позволил им считать тебя предателем? – Однако ответ тут же стал ясен. «Fidelis ad mortem» – таков девиз Оливеров. «Верен до самой смерти». – Потому что никогда бы не пошел против семьи. Даже против отца. Особенно против него. – Рут сказала про Аарона: «Его ненавидят и Найтингейлы, и Оливеры». Люди обсуждали его между собой. Презирали его. От несправедливости на глаза Джоанны навернулись слезы: – Так быть не должно.

Кажется, он тоже расчувствовался, но быстро отвернулся, чтобы скрыть эмоции.

– Можно все исправить. Позволь мне рассказать Себастьяну Найтингейлу… – начала было она.

– Нет, – резко прервал ее Аарон, но затем чуть смягчился и заговорил не враждебно, как она ожидала, а более спокойно, уточнив: – Тебя зовут Джоанна, верно?

– Я… – Вопрос застал ее врасплох, потому что она еще переваривала недавнее озарение, но потом смысл слов дошел до сознания, ранив с той же бритвенной остротой, как и при разговоре с Ником.

Аарон заметил реакцию собеседницы, внимательно обведя взглядом ее лицо, и еще мягче повторил:

– Джоанна, правильно? – И после ее кивка добавил: – Ладно, Джоанна.

– Что – «ладно»?

– Ладно, я тебе верю.

Внезапно ее горло перехватило от подступивших слез. Она не ожидала услышать эти слова. По крайней мере, не так быстро. Говоря начистоту, не ожидала услышать их вообще когда-либо, считая Аарона потерянным безвозвратно, так же как прежде Ника.

– Ты веришь, что мы знали друг друга?

– Да. И всему, что ты упомянула раньше.

Облегчение казалось таким огромным, будто внезапное избавление от сильной боли. Джоанна почувствовала, как расслабляются мускулы, опускаются сведенные плечи. Она едва осмеливалась поверить в происходящее. Аарон запрещал приближаться к нему в новой хронологической линии и предостерегал опасаться предательства, поэтому Джоанна не позволяла себе даже в мыслях представлять, как он опять посмотрит на нее искренне, без ненависти.

– Я… – Улыбнуться никак не получалось – скорее хотелось разрыдаться.

– Что? – прошептал Аарон. – Что ты собиралась сказать?

– Я так скучала по тебе, – сумела выдавить Джоанна. – В этой хронологической линии. – Слова прозвучали с таким чувством, что он приподнял брови от удивления. – Извини. Знаю, что ты меня не помнишь. Просто мы… прошли вместе через очень многое. И я очень сильно скучала по тебе.

Его молчание затягивалось, и к ее щекам прилила краска смущения. Не стоило вываливать на него сразу все и объявлять о своих эмоциях, когда он только-только начал ее узнавать.

– Ты права, я тебя не помню, – наконец проронил Аарон. Джоанна попыталась не обращать внимания на боль, вызванную его откровенностью. Он просто говорил правду. – Однако мне точно известно, что если я отдал тебе брошь, то… – он замялся, серьезно глядя на собеседницу, – …то безгранично доверял тебе.

Она заморгала, ощущая, что он хотел сказать нечто иное, но передумал. Его слова всколыхнули целый вихрь эмоций, с которыми не было времени разбираться прямо сейчас. Поражало, что собственный отец предал Аарона, а семья со стороны матери объявила его изгоем за то, чего он не совершал.

– Ты действительно считаешь, что Элеонора злоумышляет против Короля? – спросил он, проводя рукой по волосам.

Джоанна лишь кивнула, не доверяя своему голосу.

– Значит, мы должны серьезно поговорить, – прокомментировал Аарон. – Потому что ты права. Думаю, я могу помочь.

30

Джоанна открыла двери и обнаружила стоявших сразу за ними друзей. В общем зале стало намного светлее с восходом солнца: его лучи падали сквозь окна с ромбовидными стеклами в свинцовых переплетах, озаряя мозаичные картины вдоль стен второго этажа.

– Попросить Джорджа вернуться? – спросил Том.

– Не надо, – покачала головой Джоанна. – Я убедила Аарона сотрудничать. – Она оглянулась через плечо.

Бывший пленник приблизился к дверям и после секундного колебания последовал за ней наружу.

– Правда? – Том скептически изогнул брови. – Что-то подозрительно быстро он передумал.

– Как она и сказала: ей удалось меня переубедить. – Аарон снова говорил надменным тоном, небрежно сунув руки в карманы, и каким-то волшебным образом вновь выглядел опрятным, почти идеальным. – Она знала такие вещи обо мне… что я ей поверил.

Том по-прежнему смотрел на парня с сомнением, как и Рут. Даже Джейми казался не до конца убежденным. Сердце Джоанны упало. Однако она не могла беседовать с Аароном при всех. Было бы нечестно выдавать посторонним его секреты, которыми он поделился только с ней.

Ник опирался на стену возле распахнутых настежь дверей. Его поза выглядела небрежной, но Джоанна чувствовала: он расположился именно так намеренно, чтобы суметь ворваться внутрь, если потребуется. Она сглотнула. Неужели он действительно хотел защитить ее? Опасный союзник не спускал с Аарона глаз, сохраняя бесстрастное выражение лица.

Джордж Гриффит исчез. Видимо, не захотел подвергаться дальнейшим оскорблениям по поводу родовых способностей.

Рут подошла ближе и пристально вгляделась в лицо Аарона, после чего скептически заметила:

– Она тебя переубедила? И в чем же именно?

– Что мы встречались и раньше. Что она знала меня, – ответил он, вскинув подбородок.

– Что мы были союзниками, – добавила Джоанна. – И доверяли друг другу. Мы все работали вместе в прошлый раз.

Она посмотрела на Рут, Тома, Джейми. Кузина явно еще сомневалась в правдивости услышанного. Ник по-прежнему стоял, опираясь на стену, а когда их глаза встретились, криво усмехнулся, давая понять, что он в курсе смысла недосказанного: они все работали вместе против героя. Джоанна судорожно сглотнула. Много ли времени пройдет, прежде чем они снова окажутся по разные стороны баррикад?

Она обернулась и посмотрела назад. В помещении скопилось гораздо больше людей, чем раньше: Хатауэев и Лю, одетых как моряки викторианской эпохи. Они сновали туда и сюда через передние двери, а также через боковой вход с западной стороны. Он вел прямо к каналу. В проем виднелась груженая баржа, которую тянула вдоль берега кобыла. Под уздцы ее держал мужчина в мягкой шляпе и костюме, казавшемся на современный взгляд уместным даже на свадьбе, однако в этом времени наверняка считавшемся рабочим.

– Я так понимаю, у тебя есть полезная информация, – обратился Ник к Аарону.

Тот выпрямился, реагируя на серьезный тон собеседника или потому, что Ник перешел прямо к делу. Да и остальные невольно повернулись к парню, который напоминал короля древности своим естественным притяжением.