Плюс на минус - Уланов Андрей Андреевич

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87

– Так раньше у тебя один нож был, – вдохновенно продолжала девушка, – а сейчас – вместе с кольцом! Может, если ткнуть Вадима объединенным артефактом… легонько, куда не очень жалко…

Мне было совершенно не жалко Вадима «в целом», ну а уж если выбирать, я бы отчекрыжил то, без чего жить можно, а любить – уже нельзя.

– Угу – между ног, например…

Ленка так треснула кружкой об стол, что в побелевших пальцах осталась отколовшаяся ручка.

– Саня, ты не просто дурак, – отчеканила она, – ты полный, безмозглый, законченный кретин!

– А ты, б… – Я осекся. Нет, рука, слава богу, не дрогнула. Это была всего лишь мысль хлестнуть наотмашь, чтобы заткнулась… но, епть, она меня таки достала!

– Знаешь, что… – Слова не шли, с трудом продираясь сквозь враз пересохшее горло. – Знаешь, что… Леночка… ты уж прости, что я о тебе хорошо подумал…

Не договорив, я встал из-за стола, развернулся… за спиной жалобно пискнул домовой, но мне было не до него. Только без нервов… ага, как же – тут канаты стальные нужны вместо нервов. Ну ладно.

– Ты что делаешь?! – испуганно вскинулась Лена.

– Картошку запивать буду, – огрызнулся я, снимая со шкафа бутылки – одну с плещущимся на донышке позавчерашним остатком и вторую, закупоренную.

– Саня, не смей! Я тебе запрещаю!

– Да пошла ты… – Я демонстративно вскинул початую бутылку «зубровки» и в два глотка опорожнил ее.

– Ну конечно, – срывающимся голосом выпалила фифа, так резко вскакивая с места, что табуретка грохнула об пол. – Только глаза залить и осталось! Замечательно! Ты и без беса прекрасно себя угробишь, всего-то месяц-другой подождать осталось… а потом заберет труповозка откуда-нибудь из-под забора!

Ленка пронеслась мимо меня, на прощанье так саданув дверью, что от косяка по всему периметру пыхнуло пылью.

Я остался стоять посреди кухни, тупо вглядываясь в пожелтевшую клеенку: веселенькие пестрые цветочки, из-под которых в паре мест проглядывали еще более желтые газеты…

…за которыми только что скрылась…

…мечта?

…надежда?

…любовь?

…Лена…

– У меня аж по лапам дрожь прошла, – жалобно сообщил Федька, уже успевший вскарабкаться на шкафчик. – Давно ее такой не видел.

– Давно? – бездумно повторил я.

– Ага. С того дня, как… – Домовой замолк, тревожно косясь на потолок.

– Не хочешь говорить?

– Ну Сань… пойми, она ж мне все-таки хозяйка, а за глаза сплетничать как-то и не…

– Тогда замолкни! – буркнул я, падая на табуретку. Выставил на стол перед собой бутылку… вытряхнул из кармана полупустую пачку и закурил.

– Сань, я…

– Нишкни!

Федька обиженно фыркнул и куда-то пропал – то ли обернулся чем-то мелким и потому невидимым снизу, то ли просто сделался невидимым. Мне, впрочем, было плевать – главное, что замолк. Я хотел тишины…

…и ненавидел ее больше всего на свете.

Тонкая сизая лента медленно уносилась к потолку и свивалась там в облако-клубок. Время замерло, словно удар двери расколол его на манер брошенных об асфальт часов – бах, и пружинки-шестеренки в стороны брызнули! Лишь в приспособленной под пепельницу чашке неторопливо самозарождались окурки. Два… три… пять…

Тишина.

Я сидел и вспоминал, как Лена вчера ночью спустилась вниз. И слушал, не скрипнет ли рассохшееся дерево.

И подбирал слова – мне нужно было, чтобы она обязательно поняла… ведь она может… ведь мне… неужели мне все только показалось?! Неужели это был всего-навсего сон, обернувшийся очередным кошмаром?!

Я должен был сказать так много. Только б она захотела выслушать, понять – и простить!

Потом сигареты кончились, а скрип так и не раздался.

И тогда я сграбастал со стола непочатую бутылку – и швырнул ее в стену.

Поговорили, называется…

Я постояла у окна, жадно вдыхая тянущийся от рамы сквознячок, и мне страшно захотелось курить. Вот ерунда… Эдак я скоро и к бутылке начну прикладываться… точнее, продолжу. Нет, Ленка, держи себя в руках… а руки уже сами рылись в сумочке в поисках сигарет.

Последнее слово осталось за мной, но никакого торжества по этому поводу я не испытывала. Я вообще не собиралась ругаться с Саней, так почему же меня будто черт за язык тянул? Ведь прекрасно понимала, что у него сегодня был тяжелый день, что он в который раз спас меня от верной смерти… а вместо благодарности…

Проклятое кольцо словно жгло кожу, и я, раздраженно скрутив его с пальца, положила на подоконник. Знала бы – никогда бы не надела, пусть бы валялось в шкатулке вместе со всяким памятным хламом…

Пальцу полегчало, зато душа разболелась еще сильнее.

Какая разница, кто начал этот дурацкий спор и кто виноват, – неужели два взрослых человека не могут спокойно поговорить и во всем разобраться?! В конце концов, я же женщина, я же умнее… мудрее хотя бы. Вот сейчас докурю… третью… и спущусь вниз, и прямо скажу: «Сань, а давай мириться? Мы оба устали, мы оба нервничаем… но зачем же срываться друг на друге? Ведь на самом деле я очень за тебя переживаю… и мне больно и страшно видеть, как ты сам себя медленно убиваешь… не сердись на меня, пожалуйста». Могу даже… ну, не на колени встать, а на пол возле его стула сесть – безотказный способ, на раз обезоруживающий мужчин.

И тут в кухне раздался звон стекла и глухая ругань. Слов я не разобрала, но по интонации было ясно, что это не случайно упавшая со стола чашка. Саня, наверное, все-таки выпил ту бутылку и запустил ею в стену…

Ой, нет… к пьяному я не пойду ни за какие коврижки. Даже дверь, наверное, стоит запереть. Вряд ли он сейчас способен воспринимать логические аргументы, только еще больше накрутится…

Пусть уж успокоится, выспится… а утром…

Я села на кровать и обхватила голову руками.

До утра была целая вечность.

Вверху щелкнул замок.

На какой-то миг я вдруг подумал – а может, она тоже ждала?! Так же сидела, глядя перед собой, вслушивалась в каждый шорох… и надеялась, что вот-вот, еще секунда, и старая лестница заскрипит, и откроется дверь, я войду и опущусь на колени… или просто сяду рядом, обниму, прижму и пообещаю никогда больше не отпускать!

Но эта мысль длилась лишь мгновение, а затем накатило глухое отчаянье – до темноты в глазах и зубовного скрежета.

Вот и все. Игра сыграна, точка поставлена.

А потом схлынула и тьма, оставив после себя звенящую пустоту. И все вновь стало просто, понятно и легко, и даже совсем не больно – потому что какая, на фиг, боль, когда нечем ее чувствовать? И обиды тоже не было – на что может обижаться пустое место?

На самом деле быть пустотой хорошо. Когда ты никто и звать никак, ты никому не нужен – но и тебе на весь остальной мир плевать с вершины Джомолунгмы.

Я живо представил, как очередная группа альпинистов, вскарабкивается на самый высокий в мире валун и обнаруживает там бешено хохочущего и плюющегося в бездну типа в грязной камуфле. Йети, блин… и мать его алмасты. Отпустите меня в Гималаи, а не то прямо здесь кого-нибудь урою. Не, в самом деле, а? Податься в наемники к индусам – они вроде в тех местах с паками вечно на ножах, им люди с опытом горной войны пригодятся, даже с таким куцым, как мой. И на экипировке небось не экономят.

Мне вспомнилась витрина – характерная московская кричаще-яркая витрина магазина спорттоваров, перед которой распускал слюни свежеиспеченный дембель. А-а… курточка… а-а-а… легкие треки… и ценники – это уже было у-у-у, и дальше сплошной мат.

Эх… вот чтобы такое хорошее сделать, чтобы всем плохо стало?!

И закурить нечего… а так хочется.

Я потряс чашку-пепельницу в глупой надежде выискать хоть один бычок, не скуренный до половины фильтра. Потом с еще более жалкой надеждой принялся рыться в карманах куртки: вдруг случилось чудо и в кармане или за подкладкой отыщется сбежавшая из пачки сигаретина. В итоге на столе выросла горка хлама: мобильник, граната, ключи… вплоть до пожелтевшего «дирола», пары метрошных жетонов и просто бумажной трухи.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87