Вошь на гребешке (СИ) - Демченко Оксана Б.

  - Паша, а чем ты занимаешься? - Милена попробовала сменить общее настроение, обновляя тему и тон разговора.

  - Выживаю, - невесело бросил Носорог. - Мы, гостья из небудущего, тут в целом вымираем, мы тупо заняты херней, детей делать, и то некогда, типа - кризис. А кто настругал потомков, балдеет, почему они деревяннее буратин, блин... Над нами зависла большая жопа, она прохудилась и вот, живем в осадках. - Паша покосился в зеркало на притихшую Варвару, подмигнул ей. - Варька, забей. С похмелюги я делаюсь зол. Бизнес у меня не лажовый, и не один. Но когда я рвал жилы в первой своей палатке и меня норовили пристрелить мои же бывшие одноклассники и партнеры в ринге, я вроде хотел не просто толстый лопатник... а получил именно его.

  Паша облокотился на руль и нахмурился. Мешая думать, звякнул мобильный. Носорог пробормотал невнятно-ругательно, что не должны беспокоить аж до среды, что в офисе знают: босс ушел в отруб. Но раз решились... Паша принял вызов и буркнул 'да'. Виноватый голос зашелестел ему в ухо нечто деловое, неотложное. Паша морщился, советовал не бздеть по пустякам и давал иные, более внятные указания. Закончив разговор, некоторое время молчал.

  - Варька, поработаешь на меня вечером? - более благодушно предложил он. - Достала Европа, у них кризис, а я вечер теряй, жри в три горла и обматывай уши спагетти пополам с враньем. Но наводку дал толковый человек. Так, гоним к Марине, быстро все зырим и щупаем, я нанимаю такси и посылаю Милену куда подальше. А тебя веду в ресторан. Итальяшки могут часов пять балаболить без передыху. Я так долго не продержусь. Будешь улыбаться им и говорить мне: 'Павел Семенович, не пейте много'.

   Варвара, собравшаяся возражать, поперхнулась и промолчала. Довод относительно выпивки, вероятно, показался ей существенным.

  - Капотня на горизонте, - отметил Паша. - Пробки сегодня балла три, чудо из чудес. Нам нужна соседняя улица, паркуюсь. Варька, я дам кому надо адресок, перебирайся в серую 'тойоту' с номером три семь три, ключи от этой машины отдай водителю, он все разрулит.

  - Разве Милена не полезнее на переговорах? - шепотом возразила Варвара, пряча ключи и смущенно кутаясь в мех.

  - Если выйдем на договор, приглашу, пусть... пощупает, - хмыкнул Паша. - Геня, за мной!

  К дому Марины шли дворами, быстро. Паша думал о своем, деловом: дважды перезванивал и что-то улаживал относительно вечера, спрашивал подробности и требовал документы, читал почту, ругал современные технологии, от которых, по его словам, даже геморрой делается мобильным.

  - Вот эта башенка, - указал Паша, сверившись с картой в телефоне.

  Милена достала ключи, с сомнением их перебрала и протянула Паше. Тот отмахнулся, свистнул собаку и строгим тоном потребовал сделать как в больнице, чтобы даже фонари - в обморок. Вууд рявкнул, видимая одной Милене рябь пронизала городскую серость, делая её еще более вязкой. Носорог дернул дверь, похвалил собаку и двинулся по темному парадному, ругая себя: не только электронный замок на входе, но и лифты, пожалуй, 'в отключке'. По такой же темной лестнице он пер куда веселее, уговаривая себя: итальянский ужин восполнит потери энергии. Минуя этажи, Милена слышала, как хлопают двери и жильцы переговариваются, обсуждая разгильдяйство коммунальщиков.

  В коридоре перед квартирой Маришки было пусто, ни один человек не выглянул и не отругал власти. Паша насторожился, Бэль мрачно уставилась на соседнюю с нужной дверь, щетиня загривок.

  - Ударь меня, - шепотом попросила Милена.

  - Чё?

  - Лучше в живот, сильно. Я не анг, не включусь без... стимула, и нет исподников, - скороговоркой зашипела Милена.

  - А я не бью женщин. Но для тебя сделаю исключение, это ж вопрос, что ты есть такое.

  Паша хмыкнул, покосился на собаку - и исполнил странную просьбу, вложившись в удар от души. Милена успела ощутить толчок и даже боль, когда тело наконец вспомнило, чему обучено и соразмерило ущерб с допустимым ответом. Первым включилось зрение боя, Милена еще летела спиной в стену, пока что не преодолев инерцию, а глаза уже разбирали мелочи, до того вроде бы припрятанные в тенях. Нет описанной Маришкой горы коробок близ двери квартиры, которую в разговоре именовали 'трешкой Горуненко'. Коврики у входов все как один сухие, грязные - их не трясли, да и пол не мыли, хотя та же Маришка говорила про хорошего нового дворника и ухоженность этажа. Хуже иное: взор вууда взблескивает маслянистым багрянцем, что может означать лишь одно...

  Пружинисто извернувшись, Милена погасила толчок и зашипела, без внятных слов уговаривая вууда: покажи путь. Сердце медленно, словно бы нехотя, отсчитало удар. Бэль зарычала, на загривке проступили шипы, пусть они только тень в плоскости, но и об эту тень можно здорово повредить руки. Взгляд указал на круглый глазок среднего замка. Милена оттолкнулась от стены, бросая себя к двери и одновременно бережно двигая Пашу в сторону. Основание ладони плоско ударило в замок, в недрах меж двух стальных пластин хрустнуло. Рывком подавая дверь на себя, Милена протекла в щель, норовя прижаться к полу и осмотреть сразу всю квартиру, сколько доступно взгляду. От ближней двери тянуло холодком смерти и живым страхом, от дальней - солью крови и лихорадочной опаской. Вторжение осознали, но пока прислушивались, не успевая за событиями. Вууд прыгнул над головой Милены, снял когтями обои со стены и метнулся, поправив движение, на запах крови.

  За спиной выругался Паша. Пульс в висках стукнул, отмечая следующий удар сердца и восстановление обычного хода жизни, вне боя. Милена выдохнула и пошла за вуудом - нехотя, заранее зная, как все нехорошо.

  На полу, повизгивая от ужаса, лежал маленький желтый человек, подмятый когтистыми лапами. Бэль неотрывно смотрела в его узкие глаза и пила память о дурном. Это свойство вуудов Милена знала и находила отвратительным: будучи отпущены на волю, донные слои души тяготеют к изучению картин смерти и боли, они ищут возможность удовлетворить жажду неосознанного, что и дает им второе их имя - граничники... Сейчас Бэль изволила не только пить, но и частично делиться с Миленой, от души которой и происходила.

  - Херово, - определил ситуацию Паша, шагнув в комнату.

  У стены на стуле сидел умирающий желтый старик, его бессильное тело удерживали от падения веревки, глубоко врезавшиеся в кожу. В дальнем углу ребенок лет десяти всхлипывал, прятался от ужаса за слабым заслоном ладоней. Синяки метили оба запястья, но в целом Милена сочла: серьезно не пострадал.

  - В соседней комнате труп и живые, - сообщила она Паше.

  - Мы чё, следаки? - зло бросил тот, закончив ругаться. - Китайские братья в собственной крови, мать их. Родного деда убиваем с той же улыбкой, что рис варим. Маришку ночью украли желтые?

  - Нет.

  - Херово. Муть все гуще.

  Паша прошел к визжащему человеку, осмотрел пол возле тела. Пнул истрепанную книжку в мягкой обложке, нагнулся, рассмотрел палочки и каракули на листке бумаги.

  - Книга перемен, - непонятно пояснил он. - Не врубаюсь. Типа секта?

  - Что за книга?

  - Не верю сам, но слышал, по ней читают жизнь наперед, от торговой удачи и до глобального облома на весь белый свет. Эй, пискля, русский знаешь? Геня, нажми ему, падле, на точку ё... всеми когтями. Пусть воет со смыслом. Милена, щупай что хотела в темпе, пора валить, спиной чую, совсем пора и даже поздно.

  - 'Змея меняет кожу', - просипел китаец с сильным акцентом. - Духи помогают. Отбрось сомнения. Избавься от старого.

  - Есть влияние, - поморщилась Милена, пристально глядя на лежащего. - Не ваше, вам так и не скрутить... Если это секта, то мне нужен их хозяин. Он вряд ли человек и он знает много. Связи я поймала, да и Бэль помогла, у вууда на таких... нюх. Что делать со стариком и мальчиком?

  - Пацана грохнут, - веско предположил Паша. - При любом раскладе ему каюк. Берем с собой, это глупо, но если кто и знает, что тут за муть, то как раз он. Очухается - пояснит. Деду уже никто не помешает дойти до небесной канцелярии и там искать правду, пусть идет себе, мимо нас. Ходу, спина аж ноет, дерьмо чует. Ба-альшая плюха летит...