Фуллертон достал из внутреннего кармана пиджака помятый лист бумаги с цифрами.
— Девять из десяти новых магазинов, которые я открыл вопреки вашим советам, работают в убыток. Никто не покупает холодильники Kelvinator за шестьсот долларов. Мебельные комплекты по четыреста долларов стоят нетронутыми. Люди боятся тратить даже на самое необходимое.
— А долги?
— Два миллиона триста тысяч долларов поставщикам, — голос его стал хриплым. — Полтора миллиона банку за кредиты на расширение. Плюс арендная плата за помещения, зарплата сотрудникам…
Я откинулся в кресле, подсчитывая масштаб проблемы. Общие долги Фуллертона превышали четыре миллиона долларов, сумма, которая могла уничтожить его империю за несколько месяцев.
— Сколько у вас ликвидных активов?
— Около трехсот тысяч наличными, — он с горечью усмехнулся. — Все остальное вложено в товарные запасы, которые теперь никому не нужны. Склады забиты холодильниками, радиоприемниками, мебелью…
Фуллертон поднял на меня глаза, полные отчаяния:
— Уильям, я пришел просить о помощи. Знаю, что не заслуживаю ее после того, как проигнорировал ваши предупреждения. Но у меня нет другого выхода.
— Что именно вы хотите?
— Займ, — он сглотнул. — Два миллиона долларов на шесть месяцев. Под любой процент, какой назначите. Или… или выкупите мою долю в компании. За любую разумную цену.
Я встал и подошел к окну, глядя на опустевшие улицы Манхэттена. Дождь усилился, и редкие прохожие спешили, поднимая воротники пальто.
— Джеймс, займ не решит вашу проблему. Через шесть месяцев ситуация будет еще хуже. А через год — катастрофической.
— Тогда что вы предлагаете?
Я повернулся к нему:
— Немедленную ликвидацию убыточных магазинов. Распродажу товарных запасов по себестоимости или ниже. Сокращение штата на семьдесят процентов. И полную реструктуризацию бизнеса.
Фуллертон побледнел:
— Это означает признание банкротства…
— Нет, это означает контролируемое сжатие вместо хаотичного коллапса, — я вернулся к столу. — У вас есть два пути: объявить банкротство сейчас и потерять все, или принять мою помощь и сохранить хотя бы часть бизнеса.
— Какую помощь?
— Я выкуплю все ваши долги за полтора миллиона долларов. Взамен получаю восемьдесят процентов акций компании. Вы остаетесь управляющим с двадцатипроцентной долей.
Глаза Фуллертона расширились:
— Восемьдесят процентов? Но компания стоила двенадцать миллионов!
— Стоила до краха, — жестко ответил я. — Сейчас без моей помощи она стоит ноль. С моей помощью может снова стать прибыльной через два-три года.
Фуллертон долго молчал, обдумывая предложение.
— А что с сотрудниками? Многие работают у меня годами…
— Тех, кого можем, оставим. Остальным выплатим компенсацию и поможем найти работу в других местах, — я достал из ящика стола стандартный договор. — Решайте быстро, Джеймс. Каждый день промедления стоит вам десятки тысяч долларов.
Он взял договор дрожащими руками:
— Мне нужно время подумать…
— У вас есть до завтра в полдень, — я посмотрел на часы. — После этого предложение снимается.
Когда Фуллертон ушел, сгорбившись под тяжестью поражения, я вернулся к планированию покупок обесцененных активов. Его сеть магазинов станет отличной основой для будущей торговой империи. При правильном управлении и в более благоприятных экономических условиях.
О’Мэлли принес обеденные газеты с новыми ужасающими цифрами.
— Босс, — сказал он, кладя газеты на стол, — звонил губернатор Рузвельт. Просил передать, что хотел бы встретиться с вами в ближайшее время для обсуждения «мер по восстановлению экономики».
Франклин Рузвельт. Будущий президент, который через три года придет к власти с программой «Нового курса». Наши прошлые беседы о антикризисных мерах теперь обретали новую актуальность.
— Я готов приехать в любое время. В его загородном доме, как обычно.
Около пяти вечера дворецкий доложил о прибытии мистера Вандервуда. Владелец гостиничной сети выглядел встревоженным, но благодарным. Его костюм слегка взмок от дождя, а серебристые виски потемнели от пота.
— Уильям, — он крепко пожал мне руку, входя в кабинет, — я приехал поблагодарить вас. Ваши предупреждения спасли мою компанию от катастрофы.
Я указал на кресло у камина, где тихо потрескивали дубовые поленья.
— Присаживайтесь, мистер Вандервуд. Как дела с проектами расширения?
— Отменены, — он опустился в кресло с видимым облегчением. — Все десять запланированных отелей. Когда рынок рухнул, я понял, насколько близко мы подошли к пропасти.
Дворецкий принес кофе в серебряном сервизе и тихо удалился. Вандервуд принял чашку дрожащими руками.
— Если бы мы взяли те пять миллионов кредита на расширение, как планировали… — он покачал головой. — Компания разорилась бы за месяц. Банки сейчас требуют немедленного погашения всех займов.
— А текущее состояние дел?
— Сложно, но управляемо, — Вандервуд отпил кофе. — Загрузка отелей упала до тридцати процентов. Бизнес-путешествия практически прекратились. Но поскольку мы не брали новых кредитов, можем продержаться.
Я достал из ящика стола папку с предварительными расчетами.
— Мистер Вандервуд, у меня есть предложение. Сейчас многие гостиничные активы продаются по бросовым ценам. Мы могли бы выкупить их и расширить сеть, но без кредитного бремени.
Его глаза заинтересованно сверкнули:
— Продолжайте.
— Три отеля в Филадельфии выставлены на продажу за треть от стоимости строительства. Два в Вашингтоне — за четверть. Владельцы готовы продать за наличные с огромными скидками.
— И вы предлагаете их купить?
— Именно. Но только за собственные средства, без займов. Депрессия не будет длиться вечно. Через три-четыре года спрос восстановится, а мы получим сеть премиальных отелей по себестоимости.
Вандервуд задумчиво поставил чашку на блюдце.
— Сколько потребуется капитала?
— Около двух миллионов долларов на все пять объектов. Половину вложу я, половину — вы.
— У меня сейчас нет миллиона свободных средств…
— Не проблема, — я открыл папку с расчетами. — Я готов профинансировать всю операцию. Вы получите сорок процентов в новых активах за управление и экспертизу.
Вандервуд внимательно изучил документы.
— Уильям, почему вы делаете такое щедрое предложение?
— Потому что верю в будущее гостиничного бизнеса. И потому что вы доказали способность прислушиваться к разумным советам, — я встал и подошел к окну. — Большинство бизнесменов сейчас паникуют или отчаиваются. Но кризис — это также возможность.
— Возможность скупить активы по низким ценам?
— Именно. К 1933 году экономика начнет восстанавливаться. Те, кто сохранил капитал и правильно инвестировал во время кризиса, выйдут из него намного сильнее.
Вандервуд медленно кивнул:
— Я согласен. Когда начинаем?
— Немедленно. Каждый день промедления может стоить нам выгодных приобретений, — я вернулся к столу. — Но есть одно условие.
— Какое?
— Никаких кредитов и займов до полного восстановления экономики. Только собственные средства и реинвестированная прибыль.
— Разумно, — он протянул руку. — Договорились.
Мы пожали друг другу руки, скрепляя соглашение, которое в будущем превратит нас в одну из крупнейших гостиничных империй Америки.
Ближе к вечеру прибыл Джонатан Прескотт. Мой наставник и партнер выглядел уставшим, но довольным. Его серебристая шевелюра побелела еще больше за последние дни, но в глазах читалась удовлетворенность человека, правильно предсказавшего развитие событий.
— Уильям, — он сел в кресло у камина, принимая стакан шотландского виски, — наши клиенты потеряли в среднем только пятнадцать процентов капитала. В такой ситуации это блестящий результат.
Прескотт достал из кожаного портфеля папку с отчетами.
— Вандербильт сохранил большую часть состояния. Роквуд — девяносто два процента благодаря диверсификации в нефтяные активы. Семья Кромвелей потеряла только десять процентов.
