Музыка джунглей - Марушкин Павел Олегович

– Вы меня заинтриговали, любезный. Но хочу предупредить, что время моё всё-таки ограничено, поэтому уделить я вам смогу максимум пять минут.

Громила склонил голову:

– Да, конечно. Дело в том, что я хочу предложить издательству опубликовать некую рукопись.

– Вашу?

– Нет, в том-то и дело. Но сперва скажите, какая литература, на ваш взгляд, сейчас пользуется в Бэби наибольшей популярностью? Вы ведь наверняка проводите маркетинговые исследования?

– Да, конечно… Ну, если говорить о жанрах, то это, безусловно, детективы, фантастика… Последнее время люди всё больше читают мемуары, например книга воспоминаний Семирамиды Батц стала настоящим бестселлером.

– Семирамида Батц, знаменитая обезьянская художница, которая впервые взяла в лапы кисть в семьдесят лет? – поднял бровь Громила.

– Да. Описана вся её жизнь, молодость, проведённая на плантациях, и всё остальное… Очень талантливо, хотя, конечно, там работал целый штат сотрудников – ей помогали, записывали под диктовку, потом редактировали и так далее. Если ещё не читали – рекомендую.

– Хорошо. А скажите мне такую вещь: что, если кому-нибудь попадут в руки дневники Екарного Глаза, знаменитого воздушного пирата?

Редактор рассмеялся.

– Вы знаете, Гро, нет никаких оснований полагать, что этот знаменитый бандит вообще умеет читать и писать. Но даже если предположить такое, сразу же возникнут большие сомнения в подлинности. А вы хотите сказать, что у вас есть его записи?

Громила вытащил из матерчатой сумки растрёпанную тетрадь.

– Некоторое время назад мы с друзьями путешествовали в северных районах Великого Леса. И случилось так, что нас захватили в плен пираты – мы ненароком забрели прямо на территорию их секретной базы. Потом нам удалось бежать, и мне посчастливилось унести с собой вот это. Мои друзья могут подтвердить подлинность этой истории, так что…

– Боюсь, этого будет недостаточно… Можно?

– Да, конечно, – Громила протянул тетрадь через стол.

Редактор поправил очки и углубился в чтение. Лицо его порозовело. Через пару минут он хмыкнул, нашарил в кармане носовой платок и промокнул вспотевшую лысину.

– Д-а-а-а… Это скандал…

– Любой скандал в книжном мире – это реклама, а реклама – это деньги, – возразил Громила. – Уж настолько-то я издательское дело знаю. Ну как, по-вашему, заинтересует это читателя?

Редактор откинулся на спинку кресла и с интересом посмотрел на каюкера.

– Скажите, Гро… Признайтесь, вы ведь сами всё это выдумали. Нет-нет, получилось просто замечательно! – воскликнул он, видя, что Громила собирается возразить. – И на этом действительно можно сделать неплохие деньги, вы правы. Беда только в том, что для подобного рода литературы существует… Ну… своя ниша, что ли. У нашего издательства всё-таки несколько иная направленность. Я могу, если хотите, дать вам координаты людей, которые этим занимаются…

– Вы мне не верите, – хмыкнул гориллоид.

– Поймите меня правильно…

– Я вполне вас понимаю. Свидетельства моих друзей в данном случае не играют существенной роли, верно?

– Боюсь, что так. Поймите, существует такое понятие, как престиж издательства, имидж, если хотите. Мы не избегаем скандалов как таковых; это действительно хорошая реклама, как вы правильно заметили. Но скандал скандалу рознь; и если поползут слухи, что мы просто-напросто публикуем фальсификаты, нам не поздоровится.

– Допустим, я сумею вас убедить, что автор – действительно тот самый Изенгрим Фракомбрасс. В этом случае вы возьмётесь за публикацию?

– Дорогой мой, да ведь дело-то совсем не во мне! Вот если бы вам удалось убедить в этом общественность – тогда да, тогда совсем другое дело. Более того, в этом случае рукопись была бы буквально на вес золота!

– Пожалуй, куда как дороже! – ухмыльнулся Громила, взвешивая на ладони тетрадь.

– Даже дороже, – согласился редактор.

– Есть ещё один свидетель, который может подтвердить подлинность дневника.

Каюкер выдержал паузу.

– И кто же?

– Сам Фракомбрасс.

– Ну-у… – разочарованно протянул редактор.

– Он здесь, в Бэби.

– Не может быть.

– Может, уверяю вас. Дело в том, что его захватили в плен буквально на наших глазах.

– Насколько я помню, его захватывали не единожды…

– Верно. Но сейчас он попался капитально. Полчаса назад я был в приёмной обезьянской правозащитной организации «Четыре руки»; может быть, вы слышали о такой?

Вместо ответа редактор порылся в ящике стола и достал оттуда брошюру. «Законодательная база равноправия» – гласило название. Сверху был символ: четыре руки, ухватившие друг друга за запястья, в круге.

– Не только знаю, но и периодически с ними работаю, как видите.

– Так вот, я рассказал им всё, чему стал свидетелем, и теперь они будут добиваться справедливого суда. Это всё показуха, конечно, парня всё равно повесят, ну да предки с ним! Главное, можно получить подтверждение подлинности из первых рук. Думаю, новости о его пленении будут уже в вечерних газетах – правозащитники работают быстро, вы знаете.

– Ну, если дела обстоят таким образом, то…

– Именно таким, можете мне поверить. Весь вопрос в том, кто именно получит эксклюзивное право на публикацию – ваше издательство или какое-нибудь другое. Деньги-то немаленькие, сами понимаете! Я, естественно, руководствуюсь только собственной выгодой. Вы спросите, а почему я пришёл именно к вам? «Трибуна» – одно из самых солидных издательств; кроме того, у вас хорошая репутация, вы ведёте дела честно – я навёл справки. Думаю, вряд ли кто-нибудь сможет предложить мне более выгодные условия.

Редактор некоторое время молчал, потом нажал кнопку. Появилась холёная, наманикюренная секретарша.

– Аралия, приготовьте-ка нам кофе. С гвоздикой и мускатным орехом, наш фирменный. Да, и ещё – впредь до особого распоряжения меня попросту не-су-ще-ству-ет. Придётся вам держать пока оборону, милая.

Секретарша, бросив на каюкера заинтересованный взгляд, исчезла.

– Рюмочку бренди? – предложил редактор. Громила откинулся на спинку стула и позволил себе чуть заметно улыбнуться. Всё шло так, как он и предполагал.

Кем бы ни были эти самые агенты «Веспа Крабро» – охотниками за головами, тайной ли стражей, но дело своё они знали туго. Ёкарный Глаз имел возможность в этом убедиться. Ни малейшего шанса удрать ему не представилось. Дюжие горри с профессиональной ловкостью заковали его в две пары наручников сразу же после того, как сняли путы.

Пирата запихнули в тесную клетку с толстыми железными прутьями; сама клетка находилась в большой комнате без окон (они были заложены кирпичом). Он обратил внимание, что пол, стены и даже потолок покрывали толстые пробковые панели. Звукоизоляция была отменной: после того как тяжелые створки дверей захлопнулись, вокруг воцарилась ватная тишина.

Фракомбрасс тяжело вздохнул и скорчился на полу. В его узилище можно было только сидеть или лежать, да и то лишь свернувшись калачиком. Обстановка комнаты, кроме привинченной к полу клетки, состояла из длинного стола, скорее даже верстака, на котором были разложены различные инструменты, и кресла наподобие зубоврачебного, но с фиксаторами для рук, ног и вроде бы даже для головы. На стенах были развешаны медицинские плакаты, вернее, наглядные пособия; темой их служила человеческая анатомия. Голая лампочка, низко свисавшая с потолка на длинном шнуре, старательно освещала всё это безобразие.

Вот это мне уже совсем не нравится, подумал Фракомбрасс. Впрочем, если они желают что-нибудь выпытать, у меня есть шанс. В таком случае, все эти железяки и приспособления прежде всего нужны для психологического воздействия.

Пират понимал толк в запугивании, однако понимать что-либо – это одно, а проводить долгие часы за созерцанием хирургических инструментов – совсем другое. Когда Ёкарный Глаз поймал себя на том, что пытается угадать назначение некоторых особенно зловещих на вид штуковин, он решительно сказал себе «стоп».