Кольца детей Ауле - Арчер Вадим

Железные двери с засовами и запорами гномы делали только для темниц и складов. В жилых помещениях, в том числе и у Ньялла, дверьми служили плотные, красиво вытканные занавеси. Перед парадным входом в его дом, занавешенным златотканым полотном, коридор расширялся и образовывал зал, заканчивавшийся несколькими широкими ступенями у входа. У ступеней круглосуточно стоял почетный караул, в чьи обязанности входило не столько охранять покои правителя – от кого? – сколько докладывать правителю, когда подданные приходили к нему с просьбами или сообщениями.

Друзья подбегали к залу, когда их вдруг накрыло жуткое ощущение, что они вбегают в собственную могилу. Нарин вздрогнул, споткнулся и пошел шагом. То же самое происходило с остальными гномами – они замедляли бег и останавливались в растерянности, не зная, идти им вперед или со всех ног кинуться обратно. Впереди была смерть или даже нечто худшее, чем смерть.

– Я знаю, что это такое, – трясущимися губами прошептал Горм. – Там, впереди, Черный Гном.

Нарин оказался из храбрецов – он покрылся испариной, но все-таки продолжил путь. С трудом заставляя себя переставлять ноги, все четверо шли вперед, пока не оказались в зале перед домом Ньялла. Все вокруг было пропитано могильным холодом, смерть пробиралась в самые кости, не давала дышать, сковывала разум и волю. Сюда сумели дойти только несколько самых храбрых гномов, но и они, бледные и дрожащие, топтались в дальней половине зала, не смея сделать ни шага дальше. У подножия ступеней лежали двое мертвых охранников. На их лицах застыло выражение ужаса, с которым они встретили свою погибель.

Сделав еще несколько шагов, Нарин замотал головой и остановился. Горм заскрипел зубами и обеими руками вцепился в «Колун», пытаясь обрести силу духа в своем оружии. Он на шаг опередил Нарина, но затем тоже остановился – всей его решимости хватало только на то, чтобы не пуститься в паническое бегство. Рамарон с лицом испуганного ребенка выглядывал из-за их спин, благоразумно решив не высовываться там, где сробели испытанные воины.

Как ни странно, самым отчаянным оказался Фандуил. Хотя лицо эльфа было зеленовато-бледным от дурноты, он вдруг рванулся вперед, словно стремясь прорвать невидимый барьер. В одно мгновение он пронесся через зал, взлетел на ступени и скрылся за занавеской. Увидев это, Рамарон стряхнул оцепенение и помчался за ним. Когда он тоже скрылся из вида, Горм побежал ему вдогонку – страх гнома за друзей оказался сильнее любого другого страха.

Вбежав за занавеску, он едва не сшиб с ног Рамарона, остановившегося рядом с Фандуилом в двух шагах от входа. Посреди просторной приемной Ньялла бились двое. Одним был Коугнир, огромный, свирепый, со всклокоченной огненной бородой и бело-фиолетовым диском «Изили» в руках, летавшим так, словно неподъемный боевой топор весил не больше пушинки. Вторым был призрак Грора, увеличившийся после превращения и не уступавший Коугниру ни ростом, ни шириной плеч. Под митриловым шлемом призрака чернела смертная пустота, в которой горели два жутких багровых огня, заменивших ему глаза. Черный Гном с потусторонней силой размахивал прославленной секирой Грора, зажатой в латных перчатках.

Коугнир с утробным рычанием замахивался на призрака, тот уворачивался от лезвия «Изили» со сверхъестественной ловкостью и издавал неслышимый ухом вой – тот самый, из-за которого никто не смел приблизиться сюда. Этот вой, вызывавший смертный ужас и оцепенение, не действовал на айнура, но трое друзей застыли на месте, не в силах сделать ни шага дальше. Они и так слишком близко подошли к призраку.

Словно в столбняке, они стояли и наблюдали схватку двоих исполинов. Черный Гном сражался с такой силой и яростью, что даже могучему Коугниру приходилось туго. На митриловом шлеме айнура виднелась глубокая линия вмятины от удара секиры, а ниже из-под шлема на щеку стекала густая темно-красная струйка крови. Латы призрака в нескольких местах были рассечены насквозь, но было непохоже, что это причинило ему серьезный вред. Черный Гном наступал, вынуждая Коугнира пятиться к дальнему концу зала, где был вход во внутренние покои Ньялла. Айнур прикладывал все усилия, чтобы поразить его, но безуспешно.

Вдруг Фандуил сорвался с места и кинулся с мечом на призрака. Митриловая игла «Шершня» выглядела до смешного хрупкой по сравнению с боевой гномьей секирой, но она нашла свою цель. Острый конец меча вошел в зазор между сочленением кирасы и наплечника, появившийся из-за увеличения размеров призрака по сравнению с бывшим Грором. Вой Черного Гнома взмыл до немыслимо высокой, сметающей рассудок ноты, от которой Рамарон пустился в слепое бегство, сшибив при этом с ног Горма. Тот выронил топор и, не видя и не слыша ничего вокруг, пополз на четвереньках искать убежища, как в пыточной у Грора.

Призрак в ярости накинулся на эльфа, который отпрянул назад и встал в боевую стойку, готовясь встретить врага. Секира свистнула над головой мгновенно присевшего Фандуила. Следующий удар просвистел на уровне колен, но эльф уже подпрыгнул в воздух. Одновременно его меч пошел вперед, в черную пустоту под шлемом, но успел только чиркнуть по бармице. Третий удар обрушился сверху наискось – Фандуил бросился вниз и вбок, уходя от него. Он упал на пол, перевернулся, чтобы тут же вскочить на ноги, и успел отклонить мечом очередной удар секиры, скользнувшей по его незащищенному плечу.

Эльфу было некогда пугаться воя призрака или думать о своей гибели. Все его внимание было направлено только на то, чтобы увернуться от врага и использовать выигранные доли мгновения для ответного удара. Фандуил не знал, зачем он это сделал, что заставило его кинуться в заведомо проигрышную схватку – зато он знал, что должен погибнуть только так, только с мечом в руке и лицом к лицу со смертью, а не трусливой крысой, прячущейся по щелям в тщетной попытке спастись от неизбежного исхода.

Он не сразу понял, что случилось, почему его враг вдруг болезненно зашипел и пустился в бегство. Фандуил кинулся за ним и не догнал, а еще через несколько шагов до него дошло, что опасность миновала. Только теперь эльфа затрясло от ужаса и он ощутил, что его колени подгибаются, а на глаза навертываются истерические слезы. Его качнуло, и он упал бы, если бы его не подхватила мощная рука.

– Да ты просто молодец, парень! – раздался над его головой рокочущий голос Коугнира. – Ты отвлек эту тварь на себя и дал мне время сказать изгоняющее заклинание. Оружием с ней ничего не сделаешь, даже моим.

Фандуил не мог произнести ни слова – у него сводило горло. Он дышал неровно и с всхлипом, но не от усталости, а от боевого исступления, остатки которого все еще рвали его на части.

– Ничего, ничего, – успокаивающе прогудел Коугнир. – Сейчас отпустит.

Эльф тяжело повис на его руке, приходя в себя. В углу около входа зашевелился Горм, поднялся на ноги и подобрал свой «Колун». Бледность ужаса на его бородатой физиономии сменилась густо-свекольной краской стыда.

– Фандуил… – пробормотал он, подходя. В его голосе слышалась просьба о прощении. – Как же это я так сплошал, а? Не помню даже, чего делал – не то, что ты. Я и не знал, что ты у нас такой храбрец…

Зеленовато-бледное лицо эльфа выглядело так, словно его вот-вот стошнит.

– Думаешь, я не испугался? Я в жизни ничего еще так не пугался! – Фандуил сделал неудачную попытку улыбнуться. – Я тоже не соображал, что я делаю – если бы соображал хоть чуточку, то побежал бы прятаться. А так… никакая это не храбрость, а, наверное, мой способ пугаться до полусмерти.

Над его ухом раздался добродушный хохоток Коугнира:

– Это верно, так тоже бывает. И это не зависит ни от силы, ни от храбрости. Не стыдись, Горм, стыдиться здесь нечего. Одно из свойств таких призраков – навевать неодолимый ужас, которому трудно противостоять даже айнурам. Ты точно так же был не властен над своими действиями, как Фандуил был не властен над своими.

В этот миг входная занавесь откинулась и в приемную вернулся Рамарон. Его лицо еще сохраняло остаток ошалелости, но в целом парень уже пришел в себя и глядел бодро. Непохоже, чтобы он испытывал хоть малейшие угрызения совести по поводу своего бегства.