Мир Чаши. Дочь алхимика - Крамер Филипп

— Где мой Зверь?

Ответом была пронзительная тишина. Только дядя смог выдержать ее взгляд, не отведя глаз, и он же единственный нашел в себе мужество ответить:

— Найдем.

— То есть как «найдем»?! — Она рванулась, чтобы встать, но та же рука удержала ее — без грубости и излишней силы, лишь так, что было ясно — руке этой можно и нужно довериться.

— Он пропал.

Слова падали в душу, закрывая доступ воздуху. Даже его, часть себя, лучшую часть, величайшую драгоценность, пришедшую из времени легенд, из мира куда более чистого, — не уберегла…

— Как?.. — Только въевшаяся в плоть и кровь привычка владеть собой, что бы ни случилось, помогла ей произнести это.

— Тебя нашли, а его нет… — Дядя помолчал, потом добавил: — И Фердинанда тоже.

Не было сил даже закрыть глаза — все уходили на то, чтобы продолжать дышать и не вырваться из-под теплой ладони, сочащейся Силой, не оттолкнуть с дороги собственных людей и не помчаться туда, к холодным камням, где ее Зверь и ее друг последний раз были с ней.

— Успокойтесь, госпожа Жозефина, — сказал Меченый, мимолетным движением пальцев погладив ее шею. Это был прекрасный момент, чтобы отвлечься от мятущейся внутри бури, и девушка ухватилась за этот шанс:

— А вы здесь откуда?

— Оказываю услугу нашим общим знакомым. Вам нужно полежать, я только что сумел снять заклинание, а оно было не из нежных и аккуратных.

Вдох. Выдох. Открыть глаза.

— Давайте начнем сначала. — Из голоса пропали и страх, и скрываемое отчаяние. Она уже привычно отодвинула чувства, не отказываясь от них, но позволяя разуму смотреть ясно и рассуждать трезво. — Сколько дней прошло?

Меченый не мог здесь появиться ниоткуда — дядя, разумеется, знал, что у племянницы есть хороший знакомец-маг в столице, но вызвать его сюда он не мог — он не знал, где его искать, да и, чтобы выдернуть государственного мага из его города, нужно было что-то более мощное, чем просьба помочь одной известной ему нобле; к тому же мужчина упоминал об общих знакомых, а значит, его присутствием Жозефина была обязана никому иному, как одному «мастеру своего дела».

— Четыре.

Четыре драгоценных, упущенных дня поисков.

Вдох. Выдох. Взгляд.

Андрэ Марц, представитель Алой палаты, сидел в кресле посреди комнаты. Поймав взгляд Жозефины, он кивнул ей, будто старой знакомой, и она в первый раз услышала его голос — очень глубокий, под стать внешности, и удивительно приятный, переливающийся обертонами. Голос человека, которому приходится говорить с очень разными людьми — и убеждать их.

— Меня настоятельно попросили не делать резких движений, так что, не имея возможности поцеловать вам руку, я лишь скажу, что рад вас видеть.

Он был крупнее любого из присутствующих в комнате; его можно было бы поделить пополам на пару стоявших у двери бойцов, и еще бы осталось на инг’арса Лаки. Высокий, могучий, с мощными руками, широченной грудью, по-бычьи толстой шеей, он скорее походил на борца, чем на мастера переговоров, погони и тайных дел. Но являлся он именно вторым и вряд ли когда-то был первым — длинный широкий нос ни разу не был сломан, и уши тоже не расплющены.

Хотя с его положением он мог позволить себе очень хороших целителей.

Марц завладел вниманием и сразу пошел в наступление — деликатно и доброжелательно:

— Госпожа де Крисси, кто будет рассказывать первым? Моя история начинается с того, что на условленное место нашей встречи пришла очаровательная дама, — легкое движение головы в сторону Каталин, — и попросила помощи. Она начала с очень хорошего вопроса — насколько нам дорога ваша жизнь.

Дядя наконец отвел взгляд от алхимика и посмотрел в глаза племяннице. Даже его клинок перестал намечать дугу, оканчивающуюся в горле Марца, и опустился к полу.

— Прости, мы…

Жозефина вскинула ладонь.

— Я понимаю, дядя. Ты верно поступил. Продолжайте, господин Марц.

— Так как магов у нас не было, я взял на себя смелость вызвать господина Леонарда, — такой же скользящий кивок в сторону Меченого.

— Морган был ближе.

— К сожалению, мы не смогли до него достучаться.

Оставалось лишь надеяться, что морской маг просто уехал по своим делам. Сейчас, когда в разговоре наступила пауза, беспокойство и страх поднялись с новой силой, и Жозефина мысленно потянулась к своему Зверю — найти, ощутить, хотя бы знать, что он по крайней мере жив…

Ладонь на плече сжалась останавливающим жестом.

— Жозефина, я же просил, — с ласковым укором произнес маг. — У тебя почти нет энергии, и энерговоды схлопнуты, тебе нужен отдых. — И, миг помолчав, с совершенно иным выражением добавил: — Да, я за тебя боюсь.

После такого оставалось только вытянуться и расслабиться, не мешая магу делать свое дело. Теперь, когда помятый заклинанием Узор начал помалу расправляться, девушка смогла «дотянуться» до Меченого, и теплая волна нежности, в которой он баюкал ее, помогла чуть ли не больше, чем вливаемая из талисманов-накопителей Сила.

Выждав, пока Жозефина вновь обратит на него внимание, Марц продолжил:

— …и, поскольку нам ваша жизнь действительно была важна, мне пришлось преступить свой долг мастера Алой палаты и выкрасть из столицы не только хорошего, но и надежного мага.

— За него — благодарю.

Воистину, нет худа без добра. Этой встречи они — как смела надеяться Жозефина — чаяли давно. Жаль только, что не в лучший день она произошла… «Бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться», — вспомнила девушка вычитанную неизвестно где фразу, слепила ее в эмпатический образ и бережно вложила в Узор Меченого — так, чтобы он ощутил и понял послание; мужчина только сдавленно хрюкнул и отвечать ничем не стал.

— О, благодарите господина Леонарда, который столь любезно согласился ринуться вам на помощь.

Марц был умен, несомненно, и столь же несомненно хитер, а еще он прекрасно владел и Словом, и собственным голосом. И, право сказать, был совершенно не похож на человека, который стал бы посылать письмо с угрозами, а потом надевать алхимический браслет на пленника.

— Мы доставили любезного господина Леонарда к вашему прекрасному изваянию, и, покопавшись, ему неким образом удалось вернуть вас к… хм… нормальной жизни.

— А Фердинанд и Зверь?

— Их рядом с вами не было. Недалеко располагался разбойничий лагерь, скрытый мороком, а в нем господин Леонард отыскал следы Врат, ну и, конечно, след заклинания, сковавшего вас. Скажите, вы не перебегали дорогу никому из архимагов?

Вопрос прозвучал столь же дружелюбно, как и все прочие слова Марца, и почти шутливо — но за этим скрывалось напряженное внимание и интерес пса, замершего над началом следа.

Арбалетчик, заступающий дорогу. Кровь Жана на брусчатке, на руках, на рогоже, в которую его завернули.

Магическая стена, перегородившая тракт. Изломанное тело Шэнана на телеге.

Ночной бой в трактире. Мужчина с горящим лицом и еще один, спрятанный под Щитами.

Тьма, вползающая из коридора. Алые стрелы, тянущиеся из нее.

Серебряный грифон, несущий Всадника. Скала из стекла и вспышка желтого света.

Стоял ли за всем этим один человек?

— Я даже не знаю, с чего начать. К слову, рука сотворившего морок и Врата вам знакома?

— Есть нюанс, — Марц качнул головой, разминая шею. — Мы, конечно, провели расследование о нападении на нобле, но оно зашло в тупик неожиданным образом. С помощью некоторых следов и грамотно заполненной нашим другом Леонардом карты розыска нам довольно быстро удалось определить автора, но при розыске возникли препятствия.

— Уехал? Пропал? Был безвременно съеден тварями Корней?

— Трагически погиб в ходе Больших Северных учений под Кор Фъером этой осенью, — отчеканил Алый, глядя Жозефине прямо в глаза. — Мы даже можем назвать его имя.

— Прошу.

— Его звали Корнуэлл Четвертый.

«Хранительница Севера приветствует Предводителя Севера Ордиса», — начиналось письмо, записанное Каталин со слов госпожи. Дальше шла пара вопросов о делах в Кор Фъере и о том, не был ли в его застенках столичный архимаг, именуемый Корнуэлл Четвертый.