Юми и укротитель кошмаров - Сандерсон Брэндон

«Умоляю! Духи, умоляю вас! Пусть оно выдержит!»

Кора вдруг затвердела. Дерево перестало терять высоту. Юми удивленно открыла глаза – и устыдилась своего удивления. Она ведь помолилась, и духи ответили. Просто… раньше они не отзывались так быстро.

Тут она снова начала падать, а дерево – растворяться.

«Нет! – мысленно вскричала Юми, и дерево вновь обрело плотность.

Дело было в том, что…

«Все, во что я верю, правда, – догадалась Юми. – Это дерево соткано из Пелены. Представив его чем-то иным, я могу сделать его реальным».

Не успела она об этом подумать, как дерево действительно обрело твердость.

«Так же и с ветром, – решительно подумала Юми. – Мне повезло. Он дует в нужном направлении».

Дерево покачнулось на ветру, поворачиваясь к Торио. К машине.

Час спустя художники собрались на западной окраине города. Раскатали холсты, расставили большие тушечницы. Кто-то отвечал услугой на услугу. Кому-то припомнили старые обещания, кому-то дали новые. Всего собралось тридцать семь человек.

Художник наблюдал за происходящим с мучительной тревогой: а вдруг нападение случится до того, как будут закончены приготовления? Но еще он чувствовал благодарность, поскольку на его зов откликнулось десять-пятнадцать процентов от числа городских художников. Друзья не ограничились полумерами. Да, отряд невелик, если сравнивать с силами врага. И ни у кого, кроме самого Художника, не было встреч со стабильными кошмарами.

И все же ситуация несравнима с той, как если бы ему пришлось сражаться в одиночку.

– Мы готовы, Аканэ, – обратился к девушке долговязый художник. – Что нам теперь делать?

– Ждать, – ответила та. – Могут появиться враги. Опасные. Держите тушь под рукой.

Все разбились на небольшие группы, тихонько переговариваясь; кто-то уселся у стены складского здания. Художник повернулся к Пелене, внимательно наблюдая.

Он ждал.

И ждал.

Прошел час. Число недовольных возрастало. Волнение Художника усиливалось. Что, если он выбрал не то место? Что, если художникам наскучит ждать и они разойдутся до нападения?

Что, если…

Пока Тодзин увещевал лидера одной из групп, подошла Аканэ, сложив руки за спиной. Вид у нее был усталый.

– Никаро, – сказала она, – сестра в безопасности? Пожалуйста, скажи, что она сейчас в твоей квартире.

– Она… не будет рисовать. Я потом объясню. Не волнуйся за нее.

«Я поволнуюсь за всех нас», – подумал он.

Говорить правду – одно. Объяснять, что случилось с ним и Юми… Для этого время неподходящее.

Аканэ озабоченно оглянулась на Пелену. Затем вновь посмотрела на Художника.

– Объясни еще раз, чего мы ждем.

– Они придут, – уверенно заявил Художник, прежде чем Аканэ успела продолжить. – Сто кошмаров. Наверняка.

– Если не придут, ничего страшного.

– Это не так – вы рискуете репутацией, – возразил Художник, заметив, как на него смотрят некоторые коллеги, узнавшие, что он в деле.

Приглашая других художников, его друзья благоразумно не упомянули о том, кто все это затеял.

– Тодзин верно сказал. – Аканэ пожала плечами. – Если что, походим немного с красной физиономией. Ничего страшного.

– Аканэ, – сказал Художник, – я понимаю, что это звучит бредово, но я действительно разговаривал с кошмаром. Не могу точно объяснить, но… обещаю, нападение будет.

– А если… не будет?

– Я не лгу вам, – напряженно проговорил он. – С меня хватило.

– Никаро, я не обвиняю тебя во лжи, – прошептала Аканэ. – Но что, если тебе почудилось? Что, если помощь нужна тебе? Бывает, что человек сам себя убеждает в реальности тех или иных вещей.

– Я…

– Пожалуйста, – сказала Аканэ, – подумай об этом.

Он заставил себя подумать. Ради Аканэ и всего, что ребята предприняли по его просьбе. Он закрыл глаза и сосредоточился. Все, что с ним происходило, кажется невероятным, даже немыслимым. Каждое событие можно легко объяснить.

Ему отчаянно хотелось быть особенным. Он долгие месяцы притворялся одиноким воином, ищущим в ночи тех, кто нуждается в помощи и защите. Что, если он принимал желаемое за действительное? Создавал несуществующие образы из Пелены? Или, хуже того, попросту все выдумал?

Такие мысли претили ему, но наиболее спокойная частица его внутреннего «я» – та, что стойко пережила позор, связанный с его прошлой ложью, – крепко ухватилась за эту идею. Пожелала изучить вопрос. Если в самом деле он все выдумал, то стоит последовать совету Аканэ и обратиться за помощью. Признать проблему не означает обмануть себя или поступиться моральными принципами.

– Аканэ, если никаких кошмаров не появится, – сказал он, открыв глаза, – то я обращусь за помощью. Будь уверена.

– Может, сказать им, что это учения? – Она кивнула на других. – Проверка, как быстро мы можем собраться, чтобы защитить город в чрезвычайной ситуации?

– Не надо. – Художник схватил ее за руку. – Не обманывай их. Если решишь, что их нужно отпустить… просто скажи правду. Что вы потакали моим причудам в память о нашей прежней дружбе.

Аканэ обняла его.

– Мне правда очень жаль, – прошептал он, обнимая ее в ответ. – Я сожалею обо всем, что сделал и сказал. И особенно о том, чего не сказал.

– Мы знаем. – Она отстранилась. – За других не скажу, но я тебя прощаю. Никаро, я понимаю, что ты не хотел нас обидеть.

Он улыбнулся.

– Эй, ребята! – К ним подбежала Масака. – Вы когда-нибудь видели, чтобы Пелена делала вот так?

Художник обернулся.

Пелена колебалась. Волновалась, бурлила.

– Хватайте кисти! – крикнул Художник. – Они идут!

Художники взвились на ноги, разинув рот. Они были ошеломлены.

В этот момент из Пелены появились кошмары.

Приближаясь к Торио, Юми понимала, что должна позволить дереву приземлиться.

Невозможно одолеть машину, одновременно сражаясь с преследующими кошмарами. Сначала нужно справиться с ними. Юми полагалась на инстинкты, но также и на логику. Она вспомнила кое-что, услышанное от Виньетки.

Ее дерево медленно снизилось, продолжая растворяться. Когда наконец ноги коснулись земли, Юми отпустила ствол, позволив ему полностью исчезнуть. Дорогу к столице преграждали четыре жуткие фигуры. Вокруг стояла вечная ночь, вездесущий черный дымок окутывал голые камни.

Четыре кошмара набросились на Юми и вонзили свои когти, чтобы обездвижить ее, вытянуть из нее силу.

Но Юми была сильнее.

«Ты могла бы их поглотить».

Когда кошмары попытались качать из нее энергию, она просто… отказалась подчиниться.

– Я избранница духов, – заявила Юми, чувствуя, как когти проходят сквозь нее, не нанося вреда. – Я настолько сильна, что вы были вынуждены посадить меня в тюрьму.

Кошмары отпрянули и съежились. Так они делают, когда понимают, что их не боятся.

– Я гроза кошмаров, – продолжила Юми, мысленно представляя тех, кем они были прежде, заставляя фигуры вновь обрести облик худощавых мудрецов. – Склонитесь предо мной.

Фигуры налились красками. Ахнув, мудрецы пали ниц.

Юми подошла к старшему, который первым распрямился и воззрился на нее полными страха глазами. Она не нападала. Она сидела перед ним в позе для медитации.

– Объясните, – тихо попросила она, – как уничтожить машину.

– У тебя не получится. – Он покосился на своих распластанных коллег. – Мне жаль. – Мудрец опустил голову и задрожал. – Мне жаль… О, что мы наделали?! Что мы наделали…

– Все хорошо, – сказала Юми. – Что было, то прошло. Я йоки-хидзё. Мое слово – закон. Когда все закончится, вы обретете покой.

– Благодарю тебя. – Мудрец взял ее за руку. – Но тебе не удастся остановить машину.

– Вы не должны больше ее защищать. Вы свободны от ее власти. Машина не навредит вам, даже если захочет.

– Ты не понимаешь, – сказал мудрец. – Она ничего не хочет. Она неживая.

– Тогда почему все так себя ведут? – спросила Юми. – Что-то ведь ими управляет.