Лихорадка грез (ЛП) - Монинг Карен Мари

Я вытащила мобильный. С него лилась вода. Заработает ли он? Я фыркнула про себя. Я все еще ожидала, что вещи будут работать по понятным законам, в то время как сама сидела в седьмом измерении, альтернативном тому, где я недавно была. Как глупо.

Я открыла мобильный и положила его на землю.

Кабан наклонил голову, ожидая удобного момента.

Я не посмела поднести телефон к уху. Я нажимала кнопки телефона, лежавшего на земле. Вначале набрала номер Бэрронса, затем ЕНММД, и наконец – запретного ЕТУ. Это уж точно можно расценивать как “умираешь”.

Я ждала. Не знаю чего. Какого-то чуда.

Наверное, я надеялась, что воспользовавшись номером ЕТУ, я каким-то чудесным образом окажусь в безопасности книжного магазина. Или вдруг материализуется Бэрронс и спасет меня.

Я ждала.

Ничего не происходило. Ни черта.

Я была одна.

Фигурально выражаясь.

Кабан угрожающе опустил голову. Я жадно смотрела на мешочек в дюжине футов за ним.

Он рыл копытом землю, приседая на задние ноги. Я знала, что это означает. Так делают кошки перед прыжком.

Я топнула ногой по земле и издала громкий, яростный рык. Я была в ярости. Я тоже сгруппировалась для прыжка.

Он моргнул глазами-бусинками и зычно хрюкнул.

Я хрюкнула в ответ и снова поскребла землю.

Тупик.

Внезапно меня посетило видение о себе самой.

Вот к чему все это меня привело: МакКайла Лейн-О’Коннор, происходившая из одного из самых могущественных родов ши-видящих, ОС-детектор, Нуль, бывшая При-йей, а теперь практически неуязвимая для любого эльфийского влияния, не говоря уже об обладании любопытными целительскими способностями, упирающаяся в землю руками и коленями, грязная, мокрая, с побитым МакНимбом на голове и подгоревшими ботинками на ногах, встретившаяся лицом к лицу со смертоносным диким кабаном, не имея никакого оружия, кроме ярости, надежды на лучшее будущее и решимости выжить любой ценой. Покачивающая задницей. Роющая ногой землю.

Я чувствовала, что внутри меня, как чих, формируется смех, и отчаянно пыталась подавить его. Мои губы подергивались. Глаза прищурились. Нос чесался, а живот болел от подавляемого смеха.

Мне не удалось сдержаться. Это было слишком. Я села на пятки и захохотала.

Кабан осторожно переместился.

Я встала, посмотрела на кабана и рассмеялась еще громче. Так или иначе, когда ты не на коленях, уже не так страшно.

– Да пошел ты! – сказала я кабану. – Хочешь кусочек меня?

Кабан посматривал на меня с опаской, и я поняла, что он не был мистическим созданием. Он был просто диким животным. Я слышала много историй о людях в горах северной Джорджии, которые уходили от диких животных благодаря простому обману и угрозам. А в этом я весьма преуспела.

Я сделала решительный шаг вперед и показала кулак.

– Пошел отсюда! Вон! Убирайся. Сегодня я не умру, ублюдок! СЕЙЧАС ЖЕ УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! – проревела я.

Он повернулся и стал красться – насколько мог красться дикий кабан весом в тысячу фунтов – прочь через лужайку.

Я вытаращила глаза, но не потому, что он отступал.

Мой последний приказ получился многослойным и все еще резонировал в воздухе вокруг меня.

Я только что использовала Глас!

Я понятия не имела, ушел ли кабан потому, что во мне не было страха, или из-за вспышки моей ярости, или из-за того, что я сказала – я имею в виду, можно ли на самом деле воздействовать Гласом на нечто, что не понимает английского? – но мне было все равно. Главное – я использовала Глас! И он звучал обалденно, черт возьми, он получился зашибительным!

Как я это сделала? Что я открыла внутри себя? Я постаралась точно припомнить, что я чувствовала и о чем думала, когда орала на кабана.

Одиночество.

Я ощущала полное и крайнее одиночество, будто здесь не было ничего, кроме меня и моей неминуемой смерти.

Ключ к Гласу, – говорил Бэрронс, – это такое место внутри, к которому, кроме вас, никто не может прикоснуться.

– Ты имеешь в виду местечко ши-видящей? – уточнила я.

– Нет, другое место. Оно есть у всех людей. Не только у ши-видящих. Вы рождаетесь в одиночестве и умираете в одиночестве.

– Понятно, – сказала я теперь.

Несмотря на количество окружавших меня людей, вне зависимости от количества друзей и родных, которых я любила и которые любили меня, я была одна с момента рождения и до смерти. Никто не приходит с тобой, и никто не уйдет вместе с тобой. Это путешествие для одного.

Но не совсем. Потому что в том месте было кое-что еще. Я только что почувствовала это, хотя раньше не была на это способна. Быть может, в моменты рождения и смерти мы приближаемся к абсолюту? Быть может, именно в это время мы можем почувствовать, что есть что-то большее, чем мы, что-то побеждающее энтропию [53]. Так всегда было и всегда будет. И это нельзя сбросить со счетов. Называйте это как хотите. Все что я знаю – это божественно. Вот что важно. Это больше не было моей “зоной комфорта”. Это было моей правдой.

Я наблюдала, как кабан исчезает на противоположной стороне поля. Через пару минут путь к мешку с камнями будет открыт, и я заберу их. Не то чтобы я им сильно доверяла. Но это было лучше, чем ничего, и я нуждалась в них, дабы заполучить Книгу, когда выберусь отсюда.

Как только я сделала шаг вперед, чтобы поднять мобильный, а потом подойти к камням, как из ниоткуда появился громадный серый зверь с неясными очертаниями рогов, клыков и когтей.

Я отступила назад.

Зверь бросился к кабану, всадил клыки ему в горло, обхватив за шею и отрывая голову, разбрызгивая кровь. Он опустил свою добычу между мной и мешочком.

Рыча, он оторвал кабанью ногу и принялся есть.

Я в изумлении смотрела, едва осмеливаясь дышать. Если бы эта тварь стояла вертикально – а казалось, она вполне на это способна – она была бы ростом около девяти футов. Три пары остроконечных изогнутых рогов располагались через равные промежутки на двух костных наростах, спускавшихся с обеих сторон головы. Первая пара была над ушами, вторая – выше и ближе к затылку, и последняя – прямо на затылке, и эти рога извивались назад, к спине. Спутанные космы длинных, черных волос вокруг доисторического лица, с выступающими наростами на лбу, торчащие кости и смертоносные клыки. Руки и ноги с перепонками и длинными когтями. Шкура сланцево-серая, гладкая, как кожа. У зверя были мощные мускулы, и он был без сомнений мужского пола.

Я не видела и не слышала его приближения.

Я даже не пыталась прогнать его рычанием или испробовать новоприобретенные способности Гласа, который, возможно, работал, а возможно, и нет на животных. Если мне очень повезет, то удастся тихонько ускользнуть, и он меня даже не заметит. Блефовать с кабаном это одно. Кабан был просто животным, в чьем организме, возможно, содержался земной генетический код. Мне не нужен был тест на ДНК, чтобы сказать, что этот зверь таковым не был.

Я стала медленно отходить назад, едва отрывая ноги от земли. Придется вернуться позднее за мобильным и камнями.

Он поднял голову и уставился прямо на меня, его лицо было перепачкано кровью. Вся надежда растаяла, как дым.

Я застыла, с поднятой ногой. Кролики замирают, чтобы перехитрить врага. Кажется, медведей это сбивает с толку.

Этого монстра надурить не получилось. Он сел на задние ноги, рассматривая меня хитрыми, сузившимися глазами, словно пытаясь определить, какова я на вкус. Ярость пылала в его взгляде, словно он был львом, у которого во всех четырех лапах застряли колючки.

Я затаила дыхание. Жри кабана, мысленно увещевала я. Во мне совсем нет мяса, не то что в жирном брюхе свиньи.

Он отвернулся от кабана и повернулся ко мне, совершенно забыв о своей добыче. Черт, черт, черт!

Теперь его мишенью была я.

Без малейшего предупреждения он рванулся прямо ко мне на всех четырех. Он было сверхъестественно быстрым.