Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

"Сосредоточься на своих ногах. Оставайся заземленной. Можешь ли ты увидеть, откуда течет энергия? Если нет, просто выбери место".

Я мысленно поворачиваюсь. Шквал расплавленной энергии вливается в дверь. "Вижу".

"Отлично. Ты прирожденная. Большинству людей требуется неделя, чтобы научиться заземляться. Теперь делай все, что тебе нужно, чтобы отгородиться от этого тока. Таирн — источник. Ты блокируешь эту силу, и к тебе вернется контроль".

Дверь. Мне нужно только закрыть дверь и повернуть огромную круглую ручку, закрывающую архивы для контроля огня.

От желания мое сердце колотится, и я хватаюсь за руки Ксадена, закрепляя себя в реальности.

"Ты справишься". Его голос звучит напряженно. "Все, что ты создаешь в своем разуме, реально для тебя. Перекрыть клапан. Построй стену. Все, что имеет смысл".

"Это дверь". Мои пальцы впиваются в мягкий материал его туники, и я мысленно упираюсь в дверь, заставляя ее закрываться по одному дюйму за раз.

"Вот так. Продолжай."

Мое физическое тело дрожит от усилия, которое требуется, чтобы мысленно захлопнуть дверь, но мне это удается. "Я закрыла дверь".

"Отлично. Запри ее".

Я представляю, как кручу огромную ручку и слышу щелчок замка. Облегчение наступает сразу же, прохладная струя снега прижимается к моей лихорадочной коже. Энергия пульсирует, очищая дверь. "Все изменилось. Я могу видеть сквозь дверь".

"Да. Ты никогда не сможешь полностью заблокировать его. Заблокировала?"

Я киваю.

"Открой глаза, но сделай все возможное, чтобы держать эту дверь запертой. Это значит держать одну ногу на земле. Не удивляйся, если она соскользнет. Мы просто начнем сначала".

Я открываю глаза, мысленно представляя себе закрытую дверь архива, и хотя мое тело все еще нагрето и пышет теплом, неизбывная, движущая потребность благословенно… несколько приглушена. "Он…" Я не могу найти нужных слов.

Ксаден изучает меня с интенсивностью, которая заставляет меня качнуться в его сторону. "Ты поразительна". Он качает головой. "Я не мог сделать это в течение нескольких недель".

"Видимо, у меня лучший учитель". Эмоции, пронизывающие меня, больше, чем радость. Это эйфория, от которой я ухмыляюсь как дура. Наконец-то я не только хороша в чем-то, но и поразительна.

Его большие пальцы гладят нежную кожу под моими ушами, а его взгляд опускается к моему рту и нагревается. Руки сгибаются, он тянет меня вперед на несколько дюймов, прежде чем внезапно отпускает и отступает на целый шаг. "Черт побери. Прикасаться к тебе было плохой идеей".

"Худшая", — соглашаюсь я, но мой язык проводит по нижней губе.

Он стонет, и моя сердцевина тает от этого звука. "Поцеловать тебя было бы катастрофической ошибкой".

"Катастрофической". Что нужно сделать, чтобы снова услышать этот стон?

Дюймы между нами словно хворост, готовый сгореть при первом намеке на тепло, а я — живое, дышащее пламя. Это все, от чего я должна бежать, и все же отрицать первобытное влечение, которое я чувствую, совершенно, совершенно невозможно.

"Мы оба пожалеем об этом". Он качает головой, но в его глазах больше, чем голод, когда он смотрит на мои губы.

"Естественно", — шепчу я. Но знание того, что я буду жалеть об этом, не мешает мне хотеть этого — хотеть его. Сожаления — это проблема для будущей Вайолет.

"К черту".

В одну секунду он оказывается вне пределов досягаемости, а в следующую его рот оказывается на моем, горячий и настойчивый.

Боги, да. Это именно то, что мне нужно.

Я зажата между неподвижным камнем стены и твердыми линиями тела Ксадена, и мне больше негде быть. Эта мысль должна отрезвить меня, но все, что я делаю, это наклоняюсь, чтобы получить еще больше.

Он запускает руку в мои волосы, прижимает мой затылок, наклоняя меня для более глубокого поцелуя, и мои губы жадно раздвигаются. Он принимает приглашение, скользит языком по моим губам опытными, дразнящими движениями, которые заставляют меня прижиматься к его груди, вцепиться в ткань его рубашки, чтобы притянуть его ближе, а желание танцует вверх и вниз по моему позвоночнику.

Он на вкус как чурам и мята, как все, чего я не должна хотеть, но не могу не хотеть, и я целую его в ответ со всей силой, посасывая его нижнюю губу и скребя зубами по нему.

"Насилие", — стонет он, и звук этого прозвища на его губах вызывает во мне жадность.

Ближе. Он нужен мне ближе.

Словно услышав мои мысли, он целует меня сильнее, захватывая каждую линию и изгиб моего рта с безрассудством, которое заставляет мое тело петь. Он так же нуждается в этом, как и я, и когда он переключает свою хватку на мою задницу и поднимает меня, я обхватываю его ногами за талию и держусь так, словно моя жизнь зависит от того, что этот поцелуй никогда не закончится.

Стена упирается мне в спину, но мне все равно. Мои руки наконец-то оказались в его волосах, и они такие же мягкие, как я и представляла. Он целует меня до тех пор, пока я не почувствую себя полностью поглощенной и исследованной, а затем он засасывает мой язык в рот, чтобы я могла сделать то же самое.

Это полное и абсолютное безумие, и все же я не могу остановиться. Не могу насытиться. Я могла бы жить вечно в этом крошечном кусочке безумия, если бы это означало сохранить его рот на моем, оставив мой мир суженным до тепла его тела и искусных движений его языка.

Его бедра прижимаются к моим, и я задыхаюсь от восхитительного трения. Он разрывает поцелуй, скользит ртом по моей челюсти, шее, и я понимаю, что сделаю все, чтобы он был рядом со мной. Я хочу чувствовать его рот везде.

Мы переплетаемся языками и зубами, ищем губами и руками снег, падающий вокруг нас, и поцелуй поглощает меня так же, как раньше поглощала сила, так основательно, что я чувствую это каждой клеточкой своего тела. Потребность пульсирует между моих бедер, и я вздрагиваю от простого осознания того, что нет ничего, что он мог бы сделать, чего бы я не приняла. Я хочу его.

Только его. Здесь. Сейчас. Где угодно. Когда угодно.

Я никогда не была настолько неуправляемой из-за одного поцелуя. Никогда не хотела кого-то так, как его. Это возбуждает и пугает одновременно, потому что я знаю, что в этот момент он способен сломать меня.

И я позволю ему.

Я полностью отдаюсь ему, растворяюсь в нем, мое тело податливо прижимается к его телу и теряет ту ментальную опору, которую он называет заземлением. За моими закрытыми глазами вспышка света, а затем раскат грома. Гром-снег не редкость в этих краях, но, черт возьми, он как нельзя лучше описывает это ощущение — дикое и выходящее из-под контроля.

Но затем он разрывает поцелуй с резким вздохом, его брови нахмурились от чего-то похожего на панику, прежде чем он закрыл глаза.

Я все еще пытаюсь сделать полный вдох, когда он резко отходит от стены и проводит ладонью по задней поверхности моих бедер, снова ставя меня на ноги. Он убеждается, что я стою ровно, а затем отступает на несколько футов, как будто это расстояние спасет ему жизнь.

"Ты должна идти". Его слова отрывисты и противоречат жару в его глазах, его неровному дыханию.

"Почему?" Холод — это шок для моей системы без тепла его тела.

"Потому что я не могу". Он проводит обеими руками по волосам и оставляет их на макушке. "И я отказываюсь действовать по желанию, которое не является твоим. Поэтому ты должна вернуться по этим ступенькам. Сейчас же".

Я качаю головой. "Но я хочу…" Все.

"Это не твое желание". Он наклоняет голову к небу. "В этом-то и проблема, блядь. И я не могу бросить тебя здесь одну, так что будь милосердна ко мне и уходи".

Тишина застывает между нами, пока я беру себя в руки. Он говорит "нет".