Невеста для дофина - Мельникова Виктория

А я? Мои фантомы стояли. Разве смогу я заставить их сдвинуться с места? Оглянулась и поняла — нет. Они пойдут только вместе со мной. Сглотнула. Мне страшно! Страшно, черт возьми! Но я не смею думать, что не справлюсь, и не позволю жалости к самой себе взять верх, оправдывая свою трусость. Вспомнила слова дедушки: «Ты слишком много думаешь, Эвон, о том, что ты слаба. У тебя нет на это права, Эвон!» Слезы душили меня, а руки судорожно сжимали древко флага.

Дедушка. Какие слова скажет он, если узнает, что я струсила. Простит ли? Мигом представила его глаза и сделала шаг вперед.

«Умирать легко, Эвон. Надо всего лишь сделать шаг и заслонить собой монарха».

Ноги словно вязли в киселе, каждое движение отдавалось болью в груди. Слишком тяжелая иллюзия — их слишком много! Я… Сжала зубы, вычерпывая себя до дна. Я смогу! Я же васконка! Разве могу я предать дофина? Нет! Только не я! Эвон де Сагон никто не обвинит в трусости.

Следующий шаг дался значительно легче, а от осознания того, что я «могу», за спиной словно выросли крылья.

— За короля! — изо всех сил крикнула, отталкиваясь носком от земли, и побежала вниз.

— За короля! — вторило несколько тысяч глоток за моей спиной, отчего я едва не оглохла. Они не могли говорить! Не могли! Иллюзии безмолвны, только у мэтров из легенд… Но думать было некогда.

Иллюзорная армия будто ожила, повторяя мой маневр. Войско шло, набирая ход вместе со мной, быстрым маршем спускаясь вниз с холма. Бежать становилось все легче, меня, точно пушинку, несло к воде. И я видела врагов все ближе: вороненые доспехи, уродливые шлемы, напоминающие демонические маски, которыми у нас пугали на ярмарках детей.

— За Франкию! За Васконь! — вцепившись изо всех сил в «древко» флага, выкрикнула, срывая голос.

Слышали ли нас? Безусловно!

— За Васконь! — послушно проорало мое воинство, потрясая оружием на бегу.

Сражающиеся внизу остановились и повернули головы в сторону холма. Враги с ужасом смотрели на мою рать. И я понимала их чувства, слава воинов-васконцев гремела далеко за пределами Франкии. И поток «людей», спускающихся к реке, не прекращался. Даже не тысячи — десятки тысяч! Моя «армия» ничуть не уступала спанской.

— За короля! — дружно поддержали мой клич некроманты, воодушевившись подмогой.

Боль в груди разливалась и становилась с каждой секундой сильнее. Мой дар протестовал, требуя прекратить издевательство. Как же жжет, мамочки! Казалось, еще шаг — и я упаду, а вместе со мной и все мое войско. Но разве могу я упасть сейчас? Нет-нет!

«Умирать легко, Эвон. Надо всего лишь сделать шаг…»

— Ура! — упрямо закричала, продолжая бежать, хотя голос дал петуха.

Я же васконка! Моя родина Франкия! Моя честь! Никто не сможет это отнять у меня, пока сама не решусь «отдать». И я почти совершила эту ошибку, но… больше не отступлю.

— До победы! — прокричало мое войско боевой клич васконцев, потрясая в воздухе клинками.

Не было сил даже подумать о том, что эти слова «соотечественники» не могли выкрикнуть. Мне казалось, что я оглохла и ослепла. От перенапряжения, от бряцания оружия и тяжелого дыхания за своей спиной. Я была на пределе — но я не остановлюсь. Противник должен отступить, он должен поверить! Потому что представить себе не могу, что будет, если мы столкнемся в бою… Это же иллюзия!

И враг… дрогнул. Медленно останавливалась вражеская армия, начисто игнорируя трубящий горн, словно не слыша барабанов. Мгновение, другое, показавшееся мне вечностью, — и войско спанцев развернулось, несмотря на окрики своих командиров. Люди бежали, побросав шпаги, спотыкаясь и падая. Никто и не думал поднимать упавших, отступающие давили своих же. Это было жутко…

Месье де Грамон, перестроив свой отряд, ударил в спину бегущим спанцам. В рядах противника началась паника.

В груди горело, чувства натянулись, как струна, и надо было отпустить иллюзию, но я запретила себе об этом думать. Я отдавалась ей без остатка. Последнее, что помню перед спасительной темнотой, — как мое воинство все-таки влетело в перепуганных спанцев. Но… разве это возможно?

«Умирать легко, Эвон…»

Да, дедушка, умирать легко. Надо всего лишь выбросить все мысли из головы и сделать шаг вперед. Ты будешь гордиться мной, ведь верно?

В груди все еще нестерпимо жгло, казалось, я выпила что-то очень горячее. Даже дышать было больно. Я… жива? Не спешила открывать глаза. Вдруг там все-таки рай? Или ад? Сильно ли я грешила? Постаралась вспомнить, так ли плохо я поступала в своей жизни. Получалось, что не очень. Значит, и котлов с кострами быть не должно?

— Никогда не слышал о таком, думал, это легенды.

Узнала месье де Грамона и с облегчением улыбнулась. Что ж, по крайней мере, я пока еще в этом бренном мире.

— Вот тебе и «говорящая с книгами», — послышался обескураженный голос незнакомого месье.

— Одно слово — васконка. Они сделают невозможное для своего короля.

О! Незнакомцев трое! И как минимум один из них мой соотечественник, не узнать акцент просто невозможно. Я мысленно согласилась. Именно! В последнюю очередь я девушка или «говорящая с книгами», самое главное — я была, есть и буду васконкой. И демон меня задери, как говорил дед, думая, что я его не слышу, честь для меня гораздо важнее жизни.

— Да-да, — кисло отозвался первый незнакомый мне месье. — Я слышу это уже в седьмой раз. Давайте без лишнего пафоса. Желания умереть за корону я не видел ни у одного из вашего полка, Жюст. Это ленивые, довольные жизнью простые франкийцы, а не гордые сыновья Васкони, какими они были лет пятьдесят назад.

— Но…

— Она из рода де Сагон, и этим все сказано, — перебил месье Жюста месье де Грамон. — Ты ожидал от нее другого?

— Виконт почти так же дорожит своей честью, как и ты, старый друг.

— Не такой уж я и старый, — недовольно отозвался месье де Грамон.

— Уж не намекаешь ли ты, что имеешь виды… — Месье Жюст неприлично захохотал.

— Я ни на что не намекаю, это лишь ваши фантазии, — оборвал васконца менталист.

— А был бы неплохой вариант…

— Я прошу перестать, ваше величество!

Я испуганно ахнула. Ваше величество? Рядом король! Рука сама собой метнулась к волосам. Что с прической? А лицо? Неужели король увидит меня страшной, больной? Конечно, в фаворитки Луи я не набивалась, он же совсем старый. Но это не повод предстать чучелом перед монаршей особой. И никакого зеркала. Как так можно?

Судя по ощущениям, на голове у меня было гнездо. И там уже вывели потомство стрижи. А как бы смотрелась я на кровати с аристократической бледностью, распущенными гладкими волнами волос поверх одеяла!

— И, по-моему, наша подопечная проснулась, — прозвучал голос месье де Грамона, а потом послышались шаги.

— Опять жульничаешь? Без амулета? — съехидничал месье Жюст.

Гулкие шаги приближались, хотя, предполагаю, идти было всего ничего. И верно, отодвинув штору, которая в больничном крыле отделяла одну кровать от другой, к моему ложу подошли трое.

— Нет, с амулетом, — усмехнулся «старик», разглядывая меня. — Просто у кого-то эмоций больше, чем птиц в стае.

Я покраснела от такого сравнения. Неужели меня слышно даже сквозь специальный артефакт? И разве не мог месье де Грамон промолчать?

— Ваше величество, позвольте выразить…

Я попыталась встать, дабы приветствовать подошедшего короля как должно, но, увы, переоценила свои силы. Руки, казалось, не держали мой вес. Я с трудом приподнялась и обессиленно рухнула на перину, робко улыбаясь. Это же непростительно! Не по этикету.

— Оставьте, деточка, героиням сражений необязательно следовать правилам, — усмехнулся Жюст.

Героиням сражений! Щекам мигом стало жарко. Так все-таки получилось! А я так боялась, что с моим падением войска спанцев развернутся снова. Я так боялась за принца, фаворитов, месье де Грамона.

— И конечно же вы заслужили награду, — мягко кивнул его величество.

Я могла хорошенько рассмотреть короля. Высокий, такой же рыжий, как и дофин. Они вообще поразительно походили друг на друга, словно копии. Только его величество был несколько шире… в талии. И тут до меня дошел смысл слов короля. Награду? Но…