Не мир (СИ) - Греховны Фэва

…Смешной… Прикрываясь одним из вас, я без проблем смогу убить всех…

Трухнув головой, прогоняя ненужные мысли, здоровяк, пуговица за пуговицей, расстегнул плащ. Показался рисунок волокон комбинезона. Ещё чуть-чуть, и тяжёлая роба бесшумно опустилась на пол. Глаза Лены заблестели, она спрятала улыбку в воротнике бушлата и стеснительно, как ребёнок, смотрела на парня исподлобья. Кто-то из людей громко сглотнул слюну. Через несколько секунд демонстрации динамичной игры мышц, пришелец снял маску. Девочка затаила дыхание! Гладкое лицо, большие чистые зелёные глаза, полные губы. Густые тёмно-коричневые, почти чёрные волосы, завязанные невзрачной чёрной резинкой, хвостом спадают до лопаток.

— Да ты посмотри на него, Юра! Морда гладёханькая! Вырвите мне хребет если он не брился! А бреются только головорезы с Восточного! — Борисовна как заведённая доказывала, что парень не добрый молодец, и получалось у неё это, надо признать, не плохо.

— Да как так? Он больше двенадцати часов рядом с нами провёл, маску вообще не снимал, щетина появилась бы уже! Видимо не растёт ещё! Молодой значит! — Юрий высказал это уже не с такой бойкой интонацией как раньше, защищая скорее себя, а не нового знакомого.

…Не люди, а наказание, какое-то… Убить пару, а остальные…

Брови нахмурились над блестящими ясными глазами. Всплывающие сами собой мысли не пришлись по вкусу гиганту.

…Нужно успокоить их…

— У нас рюкзак полный консервов, ещё один лежит перед входом в лагерь. Юрий нашёл недалеко отсюда место, где ещё очень много еды, — механический голос напугал людей, но то, что он нёс — зажгло огни в их усталых глазах. Даже тётка-забияка на мгновение показалась воодушевлённой. Но всё равно продолжила гнуть своё.

— Ну допустим я поверила, что у этой детины рыльце в пушку. Юра, а что за место такое с едой? — с каждым словом всё более успокаиваясь, женщина проникалась интересом и возможной выгодой знакомства.

— Супермаркет «Стопроцент» около двенадцатиэтажки перед рынком. Мы его несколько дней назад ночью раскапывать начали с детьми, потом с бандюками повстречались… — Юрий начал свой рассказ и немедленно пошёл к импровизированному очагу. Все последовали за ним, кому хватило места — опустились на стулья. Тётка слушала внимательно, переспрашивала некоторые моменты, как будто не верила оратору и хотела уличить его во лжи, нет-нет, да поглядывая на новоприбывшего. Лена тем временем повела младшего брата в большую белую палатку. Парень бросил плащ на спинку стула, на котором в пол-оборота сидел пожилой мужчина. Пока Юрию удалось окончательно завладеть вниманием выживших и женщины-командирши, здоровяк проследовал за девочкой, впрочем, не без провожающих его взглядов, но скорее любопытных, чем подозрительных. Лена с Мишей скрылись за входной занавеской, по сути — свободно висящей простынёй, слегка измазанной кровью ближе к полу.

…Кровь… Боль… Смерть…

В голове под маской забурлили мысли, во рту появился густой солоноватый металлический привкус, руки и грудь окаменели. Парню показалось, что он слышит и даже чувствует биение сердец всех, кто остался за спиной, страх смерти так и веял в прорезь маски от входа палатки. Резкий всхлип, раздавшийся из-за простыни, вернул его в реальность. Он сглотнул, внезапно ставшую вкусной, слюну.

Отстранив занавеску, на цыпочках шагнул вперёд. В палатке, вдоль обеих стенок, стояли узкие кровати и раскладушки, около них в ряд, словно фонари в парке, возвышались самодельные стойки с капельницами. На койках были люди. Одни — ранены, с бинтовыми повязками, другие — пострадали от радиации, об этом говорили обширные плеши в волосах и покраснения кожи. У тех, кто облучился сильнее — кожа сходила целыми лоскутами, оставляя жёлто-красные участки обнажённого мяса, покрытого слизистыми выделениями и гноем. У двоих — глаза выжжены, сплошные серые с красными капиллярами бельма на зрачках.

У всех их, в независимости от тяжести ран и увечий, страх смерти оставил отпечаток на лицах. Безымянный гигант медленно шёл между двумя рядами коек. Раненные и облучённые, кто ещё мог видеть, смотрели на чёрную фигуру широко открытыми глазами. Кто уже был не зряч — почувствовали его присутствие, съёживались и трусились на койках, как если бы их резко начало морозить… Хотя это мог быть просто холодный сквозняк от входа в убежище.

Внутри палатка разделена на две части перегородкой из двух шкафов, стоящих обратной стороной к больным, между ними, такой же занавеской, как на входе, натянута ещё одна простыня, но, в отличии от первой — гуще измазанная кровью. Кое-где пятна были совсем свежие, ещё блестящие. Парень без брезгливости отодвинул её и зашёл внутрь.

…Операционная…

Небольшое помещение. Бетонный пол стал тёмно-коричневым. Подошвы липнут к нему и отстают с влажным треском. В центре — два сдвинутых кухонных стола, их крышки, выполненные из светлого дерева, начисто вытерты, но всё остальное — чёрное, от запекшейся крови.

Около стола, спиной ко входу, на более-менее чистой табуретке сидела девушка в некогда белом халате, перед ней — раздетый до пояса Миша. На его груди, с лева внизу — сине-багряное пятно. Справа от входа, перед шкафом стояла Лена, она вычёсывала грязными ногтями засаленные волосы, глядя в зеркало, стоящее на полке. На других полках, прикрытые полотенцами, были разложены хирургические инструменты, планки таблеток, рассортированные в каком-то особенном порядке, бутылочки и пакеты с составами для капельниц. Переведя взгляд на вошедшего, Лена замерла, продолжая держать прядь волос тоненькими пальчиками. Её приоткрытые губы обнажали белый ровный ряд аккуратных зубов. Девушка в медицинском халате внезапно заговорила, губы Лены дёрнулись, и она повернулась к брату.

— Да, ребро сломано. Но ты не переживай, заживёт очень быстро, а через месяцок — вообще, как новый будешь, — девушка, судя по всему врач, уловила взгляд мальчика и обернулась ко входу. Чистое, в отличие от остальных выживших, лицо овальной формы, на нём узкие глаза, формы распахнутых крыльев. Ещё несколько секунд брюнетка изучала вошедшего, затем задала вопрос — Кто вы? — парень не отвечал, молча посмотрел на Лену, она поспешила дать ответ и протараторила на одном дыхании — Он спас нас с отцом. О себе ничего не помнит. Сказал, что в себя только вчера пришёл, перед самой нашей встречей.

— А сам почему не скажет? — врач смотрела на него с недоверием.

— У него проблема с голосом… — парень посмотрел на мнущуюся Лену с едва уловимой благодарностью во взгляде.

…Если это медик, возможно, она сможет помочь, на мне же были бинты. Лучше сказать ей всё как есть…

Вдохнув полную грудь воздуха, раздув, и без того выдающуюся мускулатуру, здоровяк загремел своим голосом:

— Я пришёл в себя около двенадцати часов назад, голова была полностью перебинтована, я ничего не помню, — не давая даже секунды, чтобы удивиться голосу, он говорил без остановки — Что с голосом я не знаю. У меня ничего не болит, — металлический звук разнёсся по всей палатке-госпиталю и тут же, словно вернувшимся эхом, застонали тяжело облучённые, как будто им по слуху прошлись невидимыми ножами, кто-то из раненных закашлялся, остальные явно оживились, заёрзав по койкам. У врача округлились глаза, лицо освирепело, резким движением она приложила палец губам, словно приказывая больше не произносить ни звука. Парень молча кивнул.

— Уходите. Я вернусь и наложу Мише повязку, — провожаемая холодным взглядом, она вышла мимо гиганта в большую часть палатки. Не долго думая гость последовал за хозяйкой, а за ними увязалась и Лена.

В палате врач суетилась около одного облучённого. Мужчина на койке изогнулся в конвульсии и издал жуткий гортанный хрип, изо рта вместе с ним вылетели сгустки крови и плоти, осев в висящих над ним волосах. Безымянный парень остановился рядом с врачом. Облучённый вцепился пальцами в матрас так, что оставил на нём свою кожу и размазанную с ладоней кровь, стиснул с силой зубы и простонал сквозь них что-то нечленораздельное. Между зубами выступила пенящаяся кровавая жижа. Врач заметила стоящего перед койкой здоровяка, его взгляд был прикован к мучающемуся человеку. Он не смотрел на агонию, взгляд изнутри маски пронзал несчастного, словно его величавый обладатель пытался прочувствовать мучения…