Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ) - Романюк Светлана

— Ох! — вскричала Сели, всплеснув руками в притворном ужасе. — Простите мне мою неучтивость! Позвольте представить вам мисс Грин, моего большого друга и мою компаньонку.

— Приятно познакомиться, — прошептала леди Мария, передвигая очки вверх и вниз по носу, видимо пытаясь тем самым настроить резкость.

— Очень приятно, — вторила ей леди Анна, теребя затянувшийся на шее узел из шляпных ленточек.

— Но ведь она фейри! — воскликнула Лизи, несмотря на все попытки Кити, незаметно призвать сестру к молчанию.

— Да, это очевидно, не правда ли! — со смехом отозвалась Селия, а затем уже серьезнее продолжила. — Мисс Грин не слишком разговорчива, но поверьте, она очень рада с вами познакомиться. За время, которое она меня опекает, она много сделала для меня и не единожды выручала меня из различных переделок. Я очень к ней привязана. И надеюсь, что в этом доме к ней будут относиться с должным уважением.

Старушка слушала монолог своей юной спутницы, и по ее лицу было видно, что эти слова ей приятны, но пыл, с которым они произнесены, она считает несколько излишним. Лицо мисс Грин, как, впрочем, лицо любого из ее народа, было чрезвычайно подвижным. Мимика этих маленьких зеленых человечков была настолько богатой, что они умудрялись поддерживать разговор с собеседником, не произнося при этом ни звука. Нос, губы, глаза, да что там, каждая морщинка, каждая складочка на их забавных мордашках, казалось, жили своей независимой жизнью и находились в постоянном движении. Только фейри умели одним движением брови, одним взмахом ресниц или опущенным уголком рта признаться в любви, окатить презрением или обсудить погоду за последние две недели. Эти их способности были предметом черной зависти всех профессиональных актеров, которые могли работать над выразительностью мимики всю жизнь, но не достигали и сотой доли того, что давалось маленькому народцу вовсе без всяких усилий и было для них так же естественно, как для других дышать.

Мимика — это не единственная возможность общаться с фейри. Однако ко второму способу, а именно к полной мысленной связи, сами фейри прибегали крайне неохотно и крайне редко. Поскольку при таком общении все мысли и чувства человека становились для них открытой книгой, они начинали чувствовать себя ответственными за «собеседника», «усыновляли» его и присматривали за ним всю его жизнь. Человек мог и не знать, и не замечать такого присмотра, просто ему начинало несказанно везти в делах или в любви, а несчастья и неприятности обходили стороной. Имеющий опекуна-фейри никогда не совершал подлых или жестоких поступков. Даже если у него возникало такое намерение, то в последний момент находилось какое-либо препятствие для свершения неблаговидного деяния. Хотя часто ли тебе захочется совершать что-то отвратное, если жизнь у тебя складывается удачно, в доме достаток и в семье мир? Вполне понятно, почему фейри не торопились связывать себя подобным образом и взваливать ответственность за чужое счастье и благополучие на свои хрупкие плечи.

А вот разговаривать в силу некоторых анатомических особенностей фейри не могли (к несказанному облегчению всех профессиональных певцов). Хотя там, где речь идет о фейри, слово анатомия теряет свой смысл.

Органов, ответственных за такие естественные для других процессы, как дыхание, пищеварение, кроветворение и прочее, они вовсе не имели, да и тела, собственно, тоже. В своем естественном облике фейри представляли собой небольшие облачка зеленого цвета, которые для облегчения контакта с окружающим миром могли приобретать форму кого и чего угодно. Единственными ограничениями принимаемых обликов были цвет и размер. В кого бы или во что бы ни превращались представители этого занимательного народца, они всегда оставались верны зеленому цвету, хотя и не ограничивали себя количеством используемых оттенков.

Что касается размера, то тут, собственно, строгого ограничения не было, они с равным изяществом могли обернуться и полевой мышкой, и дилижансом, просто при этом серо-зеленая мышка будет плотной и вполне осязаемой, тогда как дилижанс получится полупрозрачный и по плотности будет напоминать туман или дым.

Из-за этих особенностей люди, да и другие расы, особенно упорствовали гномы, долго отказывались признавать за фейри право на разумность. Как известно, рассуждали они, мыслительные процессы происходят в мозгу, а как может мыслить то, что этим самым мыслительным органом не располагает? Однако лет двести назад фейри наконец-то официально внесли в Перечень рас разумных, а сто семьдесят лет назад они были признаны подданными ританской короны и за ними были закреплены гражданские права и обязанности.

Вообще-то во всех официальных документах и исторических трудах Ритания значится как Королевство Объединенных Земель Ритании и Литании. Поскольку до сих пор Литания представляет собой остров хоть и обширный, но практически не заселенный (помимо фейри, там проживает всего несколько десятков представителей других рас) и фактически не принимает участия ни в политической, ни в экономической жизни королевства, то для краткости говорят лишь о Ритании.

Климат Литании суров, почва камениста, растительность скудная, залежи ископаемых нулевые. Единственные, кто может жить там вполне комфортно, это представители коренного населения. Наряду с комфортом отсутствует и возможность обогатиться или хотя бы просто получить прибыль, поэтому, помимо фэйри, в Литании обитают в основном ученые, которые уже не первый десяток лет занимаются исследованием быта, нравов и физиологии местного населения.

Прямо скажем, пока похвастаться им особенно нечем. Фейри относятся к гостям дружелюбно, но свои секреты раскрывать не спешат. До сих пор никто точно не знает ни численность этого народа, ни половозрастной состав. Да и вообще многие задаются вопросом, есть ли у фейри такие понятия, как пол и возраст.

Сами же фейри покидают свой остров чрезвычайно редко, по крайней мере, они редко идут на контакт с кем-либо за пределами своего острова, а если фейри не хочет идти с вами на контакт, то вы вообще вряд ли заметите его присутствие. А поскольку, когда обыватель о чем-то не знает или чего-то не понимает, то он это что-то либо ненавидит и презирает, либо обожествляет, то и к фейри представители рас разумных в основной своей массе относились как к чему-то среднему между бешеной собакой и феей из сказки, выполняющей желания.

Глава 4

На присланной миниатюре принцесса не блистала красотой, но и не была уродиной. Впрочем, Огэст едва ли уделил изображению суженой более двух секунд. Ему хотелось поскорее покончить с этим нудным делом. Надо признаться, отсутствие энтузиазма у принца несколько поубавило надежд отца на то, что дражайшее чадо возьмется за ум, однако не развеяло их полностью.

В целом король Матиас был спокойным, эрудированным, разумным в тратах человеком. Безусловно, он не был величайшим представителем своей династии, однако его правление обошлось без сильных засух, наводнений, эпидемий, непомерных налогов и бунтов. Да, армия объединенных Ританских и Литанских земель была вынуждена принять участие в Великой Континентальной Войне, однако, во-первых, два года назад война закончилась победой союзных войск, во-вторых, арена военных действий лежала за пределами островного государства. Поэтому эпоху Матиаса I смело можно считать если не самой великой, то самой спокойной за всю историю Ритании.

Единственный недостаток омрачал светлый образ правящего монарха. Приступы безумия. Короля нельзя было назвать буйно помешанным. Приступы начались лет через пять после принятия короны. В один пасмурный день его застали сидящим в любимом кресле. Король размеренно покачивался из стороны в сторону, устремив невидящий взгляд в огонь, и время от времени повторял одну из трех фраз: «Это ты!», «Столько лет тишины!», «Необходимо действовать!». Бдения в кресле продолжались в течение трех суток. С тех пор время от времени с королем случались припадки, длились они от нескольких часов до нескольких дней и могли застигнуть того в любом месте: на скамейке в дворцовом парке, за обеденным столом, во время приема. После первого случая приступы не повторялись годами, но последнее время они заметно участились. По этой причине было особенно важно, чтобы Огэст взошел на трон (в качестве короля или в качестве регента при безумном отце) способным достойно править великой державой.