Случайная свадьба. Между нами весна - Княжина Елена

Наверное, грустно быть мороком. Никому он не нужен, никто ему не рад.

– В вашем случае все обстоит иначе, чем у бытовиков и боевых магов. Теперь мрак вас не убьет, но его избыток отравит разум, заставит принимать дрянные решения… Вы должны уметь с ним справляться, – строго вещал Влад. – О таком в учебниках не пишут, Лара…

Я вся подобралась, съежилась на стуле, предчувствуя, что способ, про который забыли упомянуть авторы учебников, мне не понравится. Недаром Влад так напрягся – аж жилка на виске зашлась в ритмичном танце.

– Если рядом нет чаши Анаусси и заговоренного стилета, а тьма брызжет с пальцев, вы должны сбросить излишек иначе. Важно максимально быстро прояснить сознание и вернуть себе себя. Иначе запутаетесь, Лара… Заплутаете в лабиринте Бездны.

– Вы собираетесь рассказать что-то дурное, да? – я поерзала на жестком стуле.

– Неловкое. Но мы с вами уже достаточно пережили, чтобы я мог об этом упомянуть, – неохотно выдохнул Вольган. – Человеческое тело может стать и переходником, и сосудом… Даже временным накопителем. Зависит от того, наполнено оно магией или пусто, имеет ли искру и конфликтен ли изначальный дар. При острой необходимости… вы можете воспользоваться им.

– Чем?

– Кем. Чужим телом, – поправил он. – Звучит премерзко, но, Лара, для всех будет намного хуже, если темный маг утратит контроль и поддастся мороку.

– Не понимаю…

– Тьма порочна и сладка, она развращает и мягко стелет… И уживается почти в любом теле, кроме невинного и отданного богиням.

Ясно… Жрецов, приютских сироток и первокурсников отметаем. Так? Но к чему вообще он клонит?

– Поэтому небольшую порцию тьмы – аккуратно, максимально контролируя передачу – можно впустить в… кого-то. С поцелуем или иным телесным контактом, – договорил Вольган с каменным лицом. – Чем более крепким и глубоким, тем надежнее будет сброс.

Я яростно вскинула брови, догадавшись, что именно мне предлагает Влад. Куда и как «сбрасывать излишки». Точнее, в кого!

– И такие лекции вы ведете, да?!

– Только вам. Вы единственная на моем отделении, забыли? – проворчал ректор и соорудил на лице строгую мину. – Пишите, тэйра Хоул. Под диктовку.

Недовольно запыхтев, я согнулась над листом. Влад с легкостью отменил «необязательность» и теперь планировал наказать меня долгими письменными мучениями.

«В моменты, когда мрак убаюкан самым стыдным, низменным действом, когда тело максимально расслаблено, легко впускает и выпускает… В такие моменты возможен энергетический обмен. Маг отдает немного тьмы, взамен получает немного жара от чужой искры… Таким образом он сбрасывает лишний мрак.

Пройдя через второе тело, часть темной энергии преобразуется и очищается до универсальной материи мироздания. Она комфортна для любого из миров Веера и безопасна для Сатара. Это более не яд, что может отравить почву и убить свежие всходы.

Есть несколько базовых принципов энергетического обмена, актуальных для всего Веера.

Концентрированную, густую магию стоит пропускать только через пустое тело. В некоторых случаях конфликт иномирских энергий смертелен.

Однако в Сатаре разбавленная тьма, что туманом сочится с пальцев, легко проходит сквозь слабую искру, не задевая… Идеально, если обладатель тела-переходника практикует редко и магию почти не использует.

Если говорить о Сатаре, то здесь, как в одном из миров изначальных, родная магия нейтральна. Она неконфликтна ни одной иномирской искре. Материя весьма отзывчива, фон питателен. Кто-то из первых проходимцев сказал, что Сатар – мир путей, «главные врата в Веер»… Но тут я, пожалуй, не соглашусь. Уж больно строгий контроль на пропускном пункте.

Вернемся к теме. Не переработанная часть темной энергии ненадолго застревает в чужом теле, позволяя взять передышку от морока в голове. После чего возвращается к хозяину. Однако становится и послушнее, и тише: вне тела носителя мрак слабеет. Он уменьшается в объемах и силе, а там и совсем засыпает, если не тревожить.

Для временного сброса так же подходят заговоренные сосуды. Виззарийская чаша Анаусси и ей подобные. Так же к тьме лояльна водная стихия.

В случае сильного отравления маг может целиком погрузиться в водоем и излить мрак на лоне природы. Однако нельзя забывать, что едкая суть черного дара может разрушить в этом месте баланс и погубить то живое, что не имеет элементарной магической защиты».

– И все-таки постельный… кхм… контакт – один из самых комфортных, простых и безболезненных способов сброса излишков, – добавил он от себя, недоуменно заглядывая в мой пустой лист.

– Я не буду это конспектировать, тэр Вольган! – сообщила сдавленно и с треском захлопнула блокнот.

– Будете. Я прослежу… Пишите, – Влад упрямо пододвинул ко мне палочку и сжал пальцами обгрызенный кончик. – Слово в слово.

– Про постельный контакт? – ужаснулась я. – Про стыдное действо?!

И как я потом сдам конспект на проверку Башелору? Я всю теорию фиксирую в едином блокноте!

– Вырвите листик, – любезно предложил Вольган, поигрывая желваками.

– И повесить на стену? В рамочку? – поперхнулась я, осторожно выдирая лист. – Не сомневайтесь, тэр ректор, я эту лекцию и без записей не забуду.

– Вот и славно.

Мы угрюмо глазели друг на друга, и в груди вздымалась жгучая тьма. Черный туман заполнял легкие, воздух казался сладковатым, на языке оседала горечь.

Я сердилась? Обижалась? Одной Сато ведомо…

Как-то неправильно это все – после столь нужной и нежной ночи обсуждать «постельные контакты для сброса излишков». Грязно. Грубо.

– Я о вас забочусь, Лара, – мрачно пояснил Влад.

– А о себе? Не заботитесь? – вскинула брови с укором. – Тогда, в кабинете Башелора… Вы забрали мои «темные излишки» с поцелуем, а потом… А потом у вас глаза почернели. Сколько вы с чашей Анаусси возились? До рассвета?

– Вышло… многовато, – скованно признал он и отвернул лицо к окну.

Там восставали безукоризненно белые вершины гор, слепила утренняя чистота. День был ясен и свеж, но радоваться ему теперь не получалось.

– А той ночью после бала, когда вы отравились моей тьмой? Опять многовато? – шептала я, пытаясь унять жалко трясущиеся губы.

– Лара… Скажем так, у меня с усвоением тьмы бывают проблемы, – покаялся он, шевеля напряженной челюстью. – Во мне она застревает намертво. Мое тело… не очень подходит для сброса излишков. Хотя…

– «Хотя»? – опешила я.

– Той ночью мы ведь справились… Я боялся, что будет хуже.

Из нутра вырвался обиженный вой, и я, быстро кинув блокнот в сумку, вскочила со стула.

– Я не то имел в виду, Лара! – Влад резко выдохнул и тоже поднялся.

– Знаете, тэр Вольган, эти теоретически-практические занятия… все невыносимее и невыносимее с каждой минутой… И я не очень понимаю, про что вы мне тут толкуете, – тараторила я, убегая глазами в снежные просторы. – Чтобы я, размножив внутри мрак, опять бежала к первому встречному? К любому, к кому угодно? Только уже не к вам, потому что у вас на тьму обнаружилась аллергия, а снотворное для рогатых тварей вас не берет?

– Лара, это… теория, – процедил Влад, темнея лицом. – Будет славно, если вы никогда ничего не размножите. Но как ваш преподаватель я обязан рассказать о вариантах.

– Как мой преподаватель… да…

То, что он утром вылез из моей постели, горячий, растрепанный и липкий от пота, ничуть не отменяет «нюанса». Сначала учеба, а уж потом – спасение от одиночества. Да и не факт ведь, что наша стыдная связь как-то продолжится.

Его тело, видите ли, не подходит для моих «излишков»!

– Может, мне просто террариум с хноллями завести? – предложила я, нервно теребя плечевой ремень. Занятие еще не кончилось, и воспитание не позволяло мне покинуть аудиторию. – У вас их в подвале в избытке…

– Мой способ приятнее. И безопаснее.

«Его способ»!

– Ну не скажите, не скажите… хнолли как присосутся… – мечтательно промычала я, потирая шею. – И часто вы сами так… всяческие излишки сливаете?