Маэстро - Сальваторе Роберт Энтони

Тиаго вытащил Видринат.

– Нет! – воскликнула Сарибель. – Если убить Дартиир, Кирий станет Верховной Матерью!

– Кирий, которая только что атаковала нас, – добавил Рейвел.

– Этого требует Верховная Мать Бэнр, – объявила Кирий, обращаясь к Тиаго и взывая к его преданности Бэнрам. – Еретик Дзирт не должен забрать Дартиир.

Тиаго перевел взгляд с Кирий на остальных; он крепко стиснул рукоять Видрината, и в тусклом свете канделябров, освещавших комнату, сверкнули крошечные искорки, заключенные внутри клинка из стеклостали.

– Твоя история – это просто бред! – возмутилась Сарибель.

– Как ты смеешь разговаривать со мной подобным тоном? – резко произнесла Кирий.

– Потому что ты несешь чушь, – так же резко заявил Рейвел. – Если бы Верховная Мать Бэнр желала смерти этого существа, она послала бы сюда отряды Бэнров и изгнала прочь воинов Ханцрин и Меларн.

– Она не хочет действовать открыто. В этом нет нужды. Нам неизвестна позиция Дома Баррисон Дел’Армго по этому вопросу.

– Никто из нас не желает, чтобы это мерзкое существо осталось в живых, – вмешался Тиаго и двинулся к Далии.

– Она служит приманкой для Дзирта, – заметил Джемас, и молодой Бэнр замер. – Если верховная жрица Кирий говорит правду.

– Она лжет! – не сдавался Рейвел.

– Возможно, – согласился Джемас. – Но ложь звучит убедительнее, если в нее включить крупицы правды, разве нет?

– Ты осмеливаешься обвинять меня во лжи?! – воскликнула Кирий, и ее кузен-маг почтительно поклонился и попятился.

Но добавил:

– Если ты ее убьешь, еретик Дзирт останется жив. – Разумеется, он знал, что Дзирт пришел не один, и знал, каковы намерения Джарлакса. – А голова Дзирта До’Урдена – это приз, который громче всего заявит о славе рожденного заново Дома Ксорларрин. Голова Дартиир До’Урден – это всего лишь голова очередной иблит, имя которой через несколько лет все забудут.

Тиаго, стоявший совсем рядом с Далией и уже готовый нанести смертельный удар, злобно зыркнул на Джемаса.

– Убей ее, – настаивала Кирий. – Или мы все будем мертвы еще до прихода Дзирта До’Урдена.

– Не делай этого, – раздался чей-то незнакомый голос, и в комнату уверенным шагом вошла молодая женщина-дроу. Все присутствующие обернулись к ней.

– Как ты смеешь вмешиваться?! – прорычала Кирий, схватившись за плетку со змеями; от ярости ее глаза чуть ли вылезли из орбит.

– Ты из Дома Меларн? – злобно ухмыльнулась Сарибель.

– Мне следовало бы убить тебя только за то, что тебе в голову пришло такое предположение, – ответила женщина.

Кирий хотела снова обрушиться на незнакомку, но та перебила ее.

– Я из Дома Бэнр, – произнесла Ивоннель. – Я появилась в Первом Доме недавно, но прожила там всю свою жизнь.

– Значит, ты простая служанка, которую недавно приняли… – начала Сарибель, но Кирий ахнула в ужасе, и Сарибель смолкла. Остальные обернулись к старшей жрице.

Она стояла, пристально глядя на неизвестную, широко раскрыв глаза, и, казалось, даже не дышала. Верховная Мать Зирит предупреждала ее об этой девушке, дочери Громфа и Минолин Фей, которая должна была сейчас быть совсем маленькой девочкой.

– Твоя мать сказала тебе, – заметила Ивоннель. – Отлично.

– Я всю жизнь прожил в Доме Бэнр, – возразил Тиаго. – Я бы знал…

– Если бы дочь Громфа стала взрослой? – насмешливо произнесла Ивоннель, и он тоже отступил на шаг.

И остальные тоже попятились, потому что в комнату вошла другая женщина-дроу, обнаженная; она вела за собой на поводке рабыню. Рабыня выглядела очень старой и изможденной и вместо того, чтобы идти, ползла на четвереньках. Обнаженная женщина внезапно изменила внешность – и стала той, кем и была на самом деле, – прислужницей Ллос с отвратительными щупальцами.

– Я Бэнр, Вечная Бэнр, – объявила Ивоннель и с помощью К’йорл телепатически внушила одновременно Сарибель и Кирий: – Ты хочешь править этим Домом. Я могу помочь тебе, а могу помешать. – А вслух произнесла: – Война уже окончена. По крайней мере, исход ее предрешен. Кое-кто еще умрет, в основном – эти идиоты из Дома Ханцрин. Верховная Мать Меларн отказалась от них. Драуки уже бегут из этого дома. Дом Ханцрин – это тело змеи, но у змеи больше нет головы. – Ивоннель, усмехаясь, оглядела всех по очереди. – Конечно, если кто-то из присутствующих не смотрит глазами этой змеи, – коварно произнесла она.

Рейвел, Сарибель и Тиаго одновременно обернулись к Кирий, а вместе с ними и Джемас, которому пришлось собрать все силы, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

– Мы никогда не объединялись с Домом Меларн, – возразил Рейвел. – Мы – Дом До’Урден, и мы защищаемся от наглого, беспричинного…

– Действительно, – произнесла Ивоннель тоном, который ясно говорил о том, что она не слишком верит словам мага. – Тогда идите и защищайте свой Дом, аристократы До’Урден. Идите! – Она жестом велела Рейвелу и Джемасу покинуть комнату. – Вы, маги, очистите балконы и проследите за тем, чтобы враг не смог больше пробраться туда.

Мужчины беспомощно переглянулись, не зная, следует ли повиноваться странной девушке, несмотря на присутствие в комнате служанки богини. А была ли она на самом деле посланницей Ллос?

– Ллос наблюдает за вами, – произнесла Йиккардария хорошо знакомым всем булькающим голосом.

Джемас кивнул и направился к выходу, но прежде отвесил почтительный поклон трем новоприбывшим.

– А ты, молодая жрица, руководи сражением, – приказала Ивоннель, обращаясь к Сарибель. – Докажи, что ты достойна занимаемого положения, и будь уверена: тебя ждет справедливое вознаграждение.

Сарибель, прежде чем уйти, бросила ненавидящий взгляд на сестру, потом быстро посмотрела на Тиаго и, наконец, на лежавшую без сознания Далию.

Тиаго собрался последовать за ней.

– А ты останься, Тиаго Бэнр, – остановила его Йиккардария. – Жрица Кирий сказала правду. Дзирт До’Урден здесь, в Доме До’Урден. Паучья Королева долго ждала этого момента. Ты готов выступить в этом поединке как избранный воин Госпожи Ллос?

– Да, во славу Ллос! – ответил Тиаго.

– И во славу Тиаго? – спросила Ивоннель, и тот кивнул, не уловив насмешки в ее голосе. – А ты оставайся здесь, с этой женщиной, и горе тебе, если хоть один волос упадет с ее головы, – приказала Ивоннель Кирий. – Я назначаю тебя защитницей Дартиир.

– Защитницей? – запинаясь, повторила Кирий и даже не сумела с первого раза произнести это слово. – Она же оскорбляет взор Ллос!

– Ты вечно берешься судить о том, что тебе недоступно, – ответила йоклол Йиккардария прежде, чем Ивоннель успела возразить. – Интересно, много ли останется от твоей гордыни, когда ты падешь ниц перед Паучьей Королевой и тебе придется объяснять, почему ты не подчинилась ее приказу?

Мысли его путались, лихорадочные образы, рожденные воображением, перемежались с далекими воспоминаниями об этом месте, о Доме До’Урден. О его доме.

Под действием змеиного яда Дзирт впал в состояние, в котором для него больше не существовало барьера между жизнью и смертью, не существовало даже времени. И поэтому он шел среди мертвых, тех, что когда-то построили этот дворец, и теперь, в часовне, увидел тот миг прошлого, который вызвал у него невыносимый ужас.

Закнафейн, его отец, лежал, привязанный к алтарю – столу в виде паука, – и рубашка была сорвана с него.

Там стояла Вирна, она смотрела на Зака сверху вниз, пытаясь скрыть жалость.

Там стояла Майя, младшая из дочерей семьи До’Урден. Майя! Дзирт редко вспоминал о ней за прошедшие десятки лет. Ему казалось, что тогда она находилась на распутье и амбиции боролись в ней с состраданием; но амбиции всегда побеждали. А теперь было ясно, что она испытывает жестокое удовлетворение.

Дзирт приблизился к алтарю. Он окликнул Зака, Вирну, но они не замечали его.

Однако он слышал их разговор.

– Жаль, – произнесла Вирна, и звук ее голоса вызвал у Дзирта многочисленные воспоминания. Столько раз этот голос приносил ему утешение, потому что он всегда видел правду, видел, что на самом деле у нее на сердце, несмотря на всю ложь, которую она вынуждена была говорить вслух. – Дом До’Урден должен многое отдать, чтобы расплатиться за безрассудный поступок Дзирта.