Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ) - Романюк Светлана

— Чарльз? — окликнула Селия молодого человека, растерянно оглядывая комнату, развалившегося в кресле хозяина и осколки на полу.

— Проходите, располагайтесь! — радушно и пьяно воскликнул Чарльз широко поводя рукой, но не предпринимая ни малейшей попытки подняться.

— Тётушка волнуется, и, признаться, я — тоже. Ты не показывался с самого завтрака, а сейчас время ужина.

— Моя персона не стоит волнений! Право слово, мне жаль, что вы переживали. Не стоило. Не из-за меня…

Селия вздохнула, еще раз оглядела библиотеку, задержала взгляд на бутылке. Нахмурилась. Затем вскинула голову и звонко заговорила:

— Безусловно, у нас и без тебя есть поводы поволноваться! У твоего отца был сложный характер, но я понимаю, что это твой отец и ты скорбишь. Вспомни только, что ты не один! Все горюют. Теодора отправили в поместье, а ты даже не вышел его проводить! Кити так и не пришла в себя! Лизи бродит по дому как призрак, с момента трагедии с сестрой я и пары слов от неё не услышала! Леди Анна забыла, когда спала и ела в последний раз. То, что случилось с твоим отцом, безусловно — горе, но не отдаляйся от семьи! В Динтонах меня всегда, с самого первого визита к вам, восхищало ваше единство. Лишь твой отец стоял особняком, все остальные — всегда вместе. Вы настоящая семья! Вспомни это! Но как бы граф ни отдалялся от вас, видно, что он тоже переживал. Кто знает, возможно, именно волнение за дочь привело его к сердечному приступу.

На протяжении всей этой пламенной речи Чарльз смотрел в окно, пробегал взглядом по верхним полкам книжных стеллажей, разглядывал осколки на полу, словом, глядел куда угодно, но только не на Селию. На последних же словах девушки он дернулся, хрюкнул, на мгновение затих, а потом буквально сложился пополам от приступа гомерического хохота.

— Волновался! Приступ! Сердечный! Так переживал! — выкрикивал Чарльз между всхлипами, звонко хлопал себя по колену и снова закатывался от смеха.

Селия несколько мгновений стояла, растерянно наблюдая за внезапной истерикой, затем схватила графин, ютившийся неподалеку от коньячной бутылки, и налила полстакана воды. Ещё через секунду вода стекала с волос молодого графа, тонкими струйками бежала по лицу, капала за воротник. Чарльз резко замолчал и ошарашенно уставился на девушку.

— Я знаю, ты вряд ли будешь мне за это благодарен, но тебе это сейчас просто необходимо, — серьезно произнесла она, шагнув вплотную к молодому человеку, разместила ладони на его висках и что-то быстро прошептала. Затем опустила руки и отступила в сторону.

— У тебя полминуты, чтобы успеть добраться до уборной, — буднично сообщила Селия.

Чарльз несколько раз хлопнул глазами, икнул и бросился вон.

— Я дождусь тебя здесь! — крикнула она ему вслед.

Дверь библиотеки захлопнулась, Селия и мисс Грин переглянулись. Обе выглядели расстроенными, Селия при этом ещё и недоумевающей, а мисс Грин слегка виноватой.

— Гринни? — окликнула компаньонку девушка, мгновенно насторожившись. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Мисс Грин встрепенулась, посмотрела на подопечную наичестнейшими глазами и отрицательно помотала головой. Затем подбоченилась, задрала нос к потолку, а взглядом указала на замусоренный пол.

— Да, ты права, — согласилась с ней Селия. — Это безобразие нужно убрать.

Спустя полчаса в библиотеке не осталось даже запаха коньяка. Слуги убрали не только осколки и пятна, но и открытую бутылку, и бокалы. Вместо этого на столике появились тарелки, на которых исходили паром куриный суп, внушительный кусок запечённого мяса, картофельное пюре и тушеная морковь. Чуть позже появились блюда с крупно порезанными свежими овощами и тонкими полупрозрачными пластинками сыров.

Возвратившийся Чарльз втянул носом витавшие в комнате ароматы, оценил масштабы изменений, произошедших за время его отсутствия, сглотнул набежавшую слюну и перевёл полыхающий раскаянием взор на ожидающих дам.

— Леди, я вел себя недопустимо. Сожалею, — молодой граф резко склонил повинную голову, тряхнув тяжелыми влажными волосами. Бледность лица его гармонировала, а может, даже и соперничала с белизной свежей рубашки. Чарльз явно потратил несколько минут на то, чтобы привести себя в достойный вид.

— Сожалей, сожалей, — покивала Селия. — Почти три десятка лет прожил, а о том, что на голодный желудок пить не стоит — не догадываешься. Садись уже. Ешь.

Чарльз неловко кивнул, несмело улыбнулся и устроился за столом.

— Ешь. Организму после… — повторила Селия и слегка замешкалась, подбирая слова, — после очистительных процедур силы восполнить нужно. И пей побольше. Воды.

При упоминании процедур Чарльз поморщился, но за столовые приборы взялся. Поначалу жевал с опаской, затем дело пошло быстрее. Селия, с тревогой наблюдавшая за ним, немного расслабилась и терпеливо ожидала, когда экстренно отрезвленный насытится. Дождавшись, спросила:

— Что на самом деле произошло с твоим отцом?

Молодой человек поморщился, перевел взгляд с Селии на мисс Грин и обратно, затем и вовсе уставился в пол. Девушка и фейри переглянулись, едва заметно шевельнули бровями, дрогнули уголками губ, взмахнули ресницами, и через пару мгновений мисс Грин выскользнула из библиотеки, плотно прикрыв за собой дверь.

— Чарльз, прошу тебя.

Молодой человек заглянул в огромные, лучащиеся живым сочувствием глаза и сдался. Запинаясь и время от времени останавливаясь, он рассказал, то, о чем даже Грегори известно не было.

В тот вечер Грегори оставили позаботиться о дамах, а граф Черри поднялся в комнату почившего отца семейства вслед за Чарльзом. Следующие четверть часа они вдвоем пытались придать телу папеньки более-менее благопристойный вид. И дело им досталось не из простых.

Начать с того, что покойный граф Динтон, по всей видимости, решил избежать беседы с лордом-наблюдателем. А заодно и уйти из дома. Как и в прошлый раз, в путь он отправился с одним саквояжем, но в этот раз положил в него не смену одежды, а всю имеющуюся в доме наличность, пачку ценных бумаг из сейфа и все драгоценности графини, хранящиеся там же. Возможно, он хотел бы добавить и те украшения, которыми графиня пользовалась часто и которые находились в шкатулке в её гардеробной, поскольку во время сборов граф заглядывал в покои супруги и в комнату Кити, но встретившись в одном месте с горничной графини, а в другом с сиделкой, не стал задерживаться ни там, ни там.

Утрамбовав все ценности в саквояж, он, вероятно, осознал, что тащить эдакую тяжесть по лестнице ему будет тяжеловато, а значит, шансы выскользнуть из дома незамеченным тоже снижаются. И решил облегчить себе задачу. На полках рядом с галстуками у него имелся изрядный запас бумаги и небольшой моток тонкой бечевки. Старый камердинер графа предпочитал, чтобы в случае внезапных и стремительных сборов все упаковочные материалы находились под рукой. Граф отрезал кусок бечевки, привязал один её конец к столбику кровати, а второй — к ручкам саквояжа. Распахнул окно. Водрузил саквояж на подоконник и столкнул его вниз, видимо, рассчитывая спуститься по боковой лестнице налегке и подобрать саквояж уже внизу.

Можно предположить, что, находясь в легком подпитии, в весьма взвинченном состоянии, чрезвычайно спеша и не имея должной сноровки и опыта делать хоть что-либо своими руками, граф допустил несколько промахов и ошибок. Для него фатальных. Саквояж полетел в окно. Возможно, граф пытался замедлить его падение, придерживая веревку руками, а может, просто запутался рукой. Саквояж завис, так и не коснувшись земли. Веревка оказалась качественной. Граф от резкого рывка потерял равновесие, стукнулся виском о раму распахнутого окна и умер.

Селия слушала рассказ Чарльза, замерев и широко распахнув полные ужаса глаза.

— Весть о том, что граф Динтон, измученный переживаниями о судьбе дочери, почувствовал тяжесть в груди, распахнул окно, чтобы вдохнуть чистого воздуха, потерял сознание из-за сердечного приступа, упал, ударился головой и умер, вызвала волну сочувствия у окружающих, — Чарльз говорил всё быстрее, всё громче, глаза его лихорадочно сверкали на белом лице. — Что бы произошло, узнай они правду? Что бы почувствовали леди Анна, девочки, Грег и Тео, узнай они, что отец хотел обокрасть нас и сбежать в такой момент? Чего он испугался? Что он скрывал? Какое отношение он имеет к нападению на Кити?