Ласточки улетают осенью (СИ) - Баукина Елена

   В допросной жандармерии комиссара дожидались молоденькая девица лет восемнадцати. Её притащил за руку прямо с улицы один из самых юрких жандармов - полурослик Патрикей. Он часто прохаживался по рынку между лавками, вылавливая воришек и шарлатанов. Но сегодня, к великому удивлению комиссара, добычей Патрикея стала молоденькая волшебница-самоучка.

   - Доброе утро, сэр Робин. К вашему приходу поймал свеженькую ведьмочку. Торговала украденным с помощью магии молоком на рынке! - сообщил тот и толкнул растрёпанную, зарёванную девицу к ногам инквизитора. - Молоко проверил лично, даже попробовать не побрезговал, краденое, сомнений нет.

   - Это... э-э, ведьма? - переспросил, морщась, сэр Робин, тыкая пальцем в девушку.

   - Настоящая ведьма! Оказала магическое сопротивление, вот испортила сапог. - пожаловался помощник, вытягивая короткую ногу.

   Робин оценил размер дыры в сапоге Патрикея.

   - Фу-ты ну-ты, ведьма! Какая же это ведьма - обычная дура. Немного, может, и волшебница, раз продырявила твой вонючий сапог... Эту дуру, как и тебя Патрикей, Сцина не наградила ни магической силой, ни умом! - недовольно заворчал комиссар, почёсывая густую коротенькую бороду. - Прёшь ко мне всякий сброд без разбору...

   - Я свои способности знаю, - возмутился полурослик, дёрнув себя за косичку на длинной блондинистой бороде. - Признаю, волшебник я никудышный, но вредителей за версту чую. Я свой долг исполнил, теперь, сэр Робин, ваш черёд с ней нянчится. Если что, зовите.

   Патрикей театрально откланялся и вышел, вернее даже выскочил вон за дверь. Сэр Робин сплюнул на пол, позвал писаря, поднял с пола девицу, усадил её на грубый стул напротив своего рабочего стола, плюхнулся в кресло и принялся снимать показания.

   - Так... Подотри сопли и слушай внимательно. Предлагаю признать вину, избавить меня от ненужной траты сил и времени, - предложил комиссар доставленной на допрос ведьме, лениво перекладывая в папке листы из льняной бумаги, исписанной мелким кривоватым почерком.

   Уже не молодой, аккуратный старичок-писарь сидел за спиной сэра Робина и, поскрипывая пером, фиксировал ход допроса. Голос комиссара звучал буднично, равнодушно, с нотками скуки. Маг потягивался, зевал, чесал пятернёй тёмную бороду. Его мучила изжога, клонило ко сну и к употреблению вина.

   Ведьма дёргалась на стуле, огрызалась, поправляя небрежную копну всклокоченных коричневых волос.

   "Хороша, отродье ведьмино, эх час бы её бррр...!" - поймал себя на неприличтой мысли комиссар, рассматривая девичьи ножки, мелькавшие из-под разодранной в лохмотья юбки.

   - Ты сдохнешь, сдохнешь от своего человеколюбия! - огрызнулась ведьма, незаметно посылая в сторону комиссара проклятье, от которого обычный человек умирал через неделю в муках. Но Робин на такие вещи имел сильнейший иммунитет.

   Проклятье столкнулось с невидимым магическим щитом и рассыпалось. Притом маг не повёл даже бровью.

   - Милейшая, сейчас я очень добр, поскольку у меня ночью родился сын. Советую признаться и покончить с этим глупым делом. Ну а поскольку я всё-таки очень добр, то сделаю вид, что не заметил вредительской волшбы по отношению к представителю законной власти, - проворчал Робин, облизывая облупившиеся губы.

   - Поздравляю, - прошипела ведьмочка, её взгляд остановился на человеческом черепе, что лежал на столе подле правой руки мага. - Твой отпрыск тебя погубит, как и ты погубил своего отца!

   Похоже, это была последняя капля и так крошечного терпения комиссара и инквизитора Робина Ищейки. Он криво усмехнулся и щёлкнул языком. Когда на устах "Превеликого инквизитора" и "Кровавого бича ведьм" появлялась кривая усмешка, волшебники, преступившие закон, обычно тряслись от страха, проклиная своё происхождение.

   Но эта косматая молодуха приехала в Леос недавно и видела его впервые в жизни. Сэр Робин встал и опёрся на столешницу обеими руками:

   - Хватит кобениться, отвечай по совести, если у тебя она есть!

   - Меня вынудили!

   - Так... Кто и зачем?

   - Вы, служители и прихлебатели Волшебного магистрата. Нам, ведьмам, маги житья не дают: отбираю хлеб, осуждают несправедливо во вредительствах. А мы тоже люди, нам жить как-то надо. Салоны магических услуг только магам разрешают открывать, мы, ведьмы, работаем из-под полы. Вот я и украла, и продавала; деньги нужны не только людям...

   - Так... Это была ложь, а я жду правды, - скучающим тоном произнёс комиссар.

   Ведьмочка вызывающе посмотрела на Робина. На её щеках блестели слёзы.

   Инквизитор продолжил допрос:

   - Если тебе нужны деньги, возьми в ратуше разрешение и работай честно! - словно подсказывал ей маг-инквизитор, не обращая теперь внимания на ведьмины слёзы и круглые колени. Таких и ещё более прекрасных колен он перевидал немало, немало и раздробил во время допросов с пристрастием. Но сегодня он всё же был действительно добр...

   Ведьма, поняв, что на инквизитора не действуют ни обольщение, ни жалостливые речи, вытерла слёзы. В допросной комнате запахло вереском и багульником.

   - Лицензия стоит денег, господин, которых у меня нет. Мне дочь надо кормить. Да, вы не ослышались, комиссар, у меня есть дочь и ей всего три года. Думаете, легко жить в бедности и особенно в презрении? Как только люди узнают, что я ведьма, начинают бояться и осуждать во всех своих несчастьях. Разве справедливо осуждать невиновную?

   Услышав о ведьмином ребёнке, инквизитор припрятал свою циничную ухмылку:

   - Где отец ребёнка? Почему он о нём не заботится?

   - Сгинул, демон знает куда! Чтоб его чума прибрала!

   - Так... Для волшебника, даже без особого таланта, честная работа найдётся всегда. Но только вам, ведьмам, подавай всё сразу и сейчас.

   Ведьма развела руками:

   - Лечить скотину или выводить фурункулы на чьей-нибудь заднице мне, ведьме, не доверяют! Да где вы видели ведьму, которую люди уважают и не боятся? Честная ведьма - даже звучит неприлично!

   - Видел и не раз. Говоришь, волшба никому не нужна? Фурункулы на заднице тоже надо уметь лечить, - подковырнул комиссар подозреваемую. - Сожалеешь о содеянном?

   - Шутишь! Я ещё чуму нашлю на этот гадкий город! - прорычала грозно ведьма, подпрыгнула, взметнулась под потолок допросной комнаты и кинула в инквизитора с писарем появившуюся в её пальцах тучу пчёл. - Будьте вы прокляты!

   Пчелы, не успев долететь до инквизитора, посыпались на пол, как высушенные горошины. Сэр Робин взял человеческий череп со стола и зажал его под мышкой. Ведьма упала на пол, задымилась и захрипела, почувствовав внезапное удушье.

   - Не дёргайся! - приказал инквизитор. - Тоже мне героиня. Кишка у тебя, девушка, тонка. В Леосе живут мэтры, которые от тебя и мокрого места не оставят. Научись колдовать для начала, а лучше приворожи мужика путного и живи как человек. Как твоё имя или прозвище?

   - Кэтлин, - жалостливо пропищала ведьмочка.

   - Красивое имечко. Пат-ри-кей! - завопил сэр Робин во весь голос так, что затряслись стены, посыпались пыль и паутина с потолка. Жирный паук, свесившись на тонкой паутине, сурово глянул своими глазищами на комиссара, приземлившись на его нос. Робин сдул его на пол, даже не пытаясь раздавить. Паук мгновенно скрылся в углу за полками.

   Полурослик явился одним махом.

   - Заковать в тиросские кандалы на три дня, выпороть розгами и выгнать с глаз моих вон! - сказал помошнику Робин, брезгливо отмахиваясь от ведьмы. - Попадёшься ещё раз, милейшая Кэтрин, вырву язык. Таков закон!

   Патрикей вцепился в перепуганную девицу, которая превосходила его ростом почти на полметра.

   - Шевели ножищами, - проворчал он на ведьмочку Кэтрин. - Я тебе покажу, как сапоги портить!

   - Моя дочка, моя дочка! - вопила несчастная ведьма и упиралась.

   - Раньше надо было думать! - проворчал Патрикей.

   Тиросские кандалы и железные ошейники изобрёл мастер алхимии по имени Тирос. Он соединил редчайшую каракутовую руду с серебром, медью и несколькими сильнейшими заклятьями. По легенде после этого открытия алхимик, по попущению Богов, лишился таланта волшебника и с горя повесился прямо у себя в лаборатории. Кандалы, ошейники из тиросского заговорённого металла отнимали волшебную силу, делая заключённых в тюрьму волшебников не опаснее обычных преступников.