Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович

– Похоже на подвижный рей, поставленный боком – вынес вердикт Эгиль. – Сделаем.

Рыцари с удивительным энтузиазмом взялись за топоры вместе с нанятыми рабочими. Видимо, очень уж не терпелось рассчитаться с холмовыми обидчиками. Окрестные же ополченцы разошлись по домам – еще не весь урожай собран. Хлеб – хорошо, яблоки – отлично, а кто солить поздние овощи будет?

Чем дальше шла работа, тем больше Клирик поражался собственной наглости: собрать такую махину впервые – с листа в полный размер, без модели. А потому старался контролировать каждый шаг. И по три раза проверял каждый узел и каждый блок. Проблемы возникали на каждом шагу – но их удавалось разрешать.

Главной заботой оказалась не точность, а прочность. Зная соотношение весов и длин устройства, рассчитать дальность и траекторию оказалось делом муторным, но возможным. А вот надежность… Эгиль мучиться не стал – припомнил опыт строительства снаккаров и заявил, что небольшой избыток прочности еще ничему не вредил. А потому прикинул на глазок да взял с тройным запасом. Заставив Клирика хлопать по лбу и вспоминать военную кафедру.

И поговорки, запущенные в оборот еще генералом Карбышевым.

Первой, разумеется, шуточную. "Один сапер, один топор, один день, один пень". Когда сапера Клирик заменил на норманна и озвучил – заодно с другими, более полезными, строительными поговорками, Эгиль коротко посмеялся. И согласился – да, способ хороший. И руны – хорошо, и стихи – хорошо. Главное – уметь сделать вещь. Харальд немедленно начал сочинять висы об устройстве метательных машин.

А скоро рядом с первым мангонелем начал расти второй.

Дело было так.

Над проторенной к римской дороге грунтовкой поднялось облако пыли. Три дня без дождя в Уэльсе – событие, и событие довольно неприятное для тех, кто в дороге. Лагерь отреагировал уставно: вопли фанфар, работы прекращены, все вооружаются и спешат на стены. Никакой суматохи или толчеи – улицы прямоугольные, в римской традиции, и каждый знает свое место за прочным частоколом. А вот рва еще не откопали, но сэр Эдгар собирается. Все равно для фэйри пока мало работы, а даром кормить каторжников – слова «рабы» Клирик пытался избегать – не в его натуре.

Когда из облака пыли показались вымпелы над копьями, гарнизон разразился приветственными криками.

– Кто пожаловал? – поинтересовалась Немайн.

– Брат короля. Самый младший, – объясняли ей. – Отличный рыцарь! Но сэр Эдгар с ним наплачется. Видишь, как скис?

Клирику стало даже жалко командующего. Мало ему бывшей богини в подчинении – извольте еще и короля заполучить. Точнее, подкороля… Принца. Ворота открыли, однако, только когда затормозившее у них облако осело, удалось рассмотреть всадников – серых от пыли, но веселых.

– Открывай, Эдгар, – раздался рокочущий бас, никак не вяжущийся с обликом невысокого юноши, который изволил им разговаривать. – Пришла подмога. Рис ап Ноуи явился на помощь брату! Со мной десять рыцарей… и десять дам. Каждая из которых стоит двух рыцарей. Но мило уступает право набить морду Гвина мужчинам.

– Да, это он, – печально объявил сэр Эдгар. – Открывайте… Добро пожаловать, мой принц.

– И принцесса! – Медведю – медведица. Такая же щуплая, но голос… И где он помещается?

– Простите, прекрасная Гваллен, я не сумел вас разглядеть за поднятой пылью.

– Да, мы с Рисом любим быструю скачку! Но теперь нам нужно по бочке горячей воды на нос и по две на носик!

– Но почему именно так?

– Потому, что вторая понадобится вечером, за день мужчины успеют перепачкаться… Ого! Что это вы тут строите такое? Кот?

Котом валлийцы называли почти любое осадное сооружение. Самые маленькие называли крысами.

– Ну это скорее лев, Валли. Или росомаха! Это ведь сида строит, да? Можно на нее посмотреть?

Бас дрогнул. И только тут Клирик сообразил, насколько молод его обладатель. Хорошо, если семнадцать исполнилось! И вот этот мальчишка отправляется на войну – с женой, друзьями и подругами. Кстати о жене – Гваллен выглядела взрослее мужа. Возможно, из‑за дорожной пыли.

Только ворота сомкнулись за его отрядом, только отвели тяжело дышащую лошадь, как принц бросился к недостроенному мангонелю. И налетел на монашку с ребенком. Ну а какая девушка еще в рясе ходить будет? Образ портил только шлем, лихо сдвинутый на затылок…

– Извини, сестра… – И сунулся было вперед. И был ухвачен сзади за рубаху.

– Стоять! Не лезь, убъет.

– Кто убъет? – спросил недоуменно принц. – Кого?

Но остановился.

– Видишь вон того типа с топором?

– Вижу. Высоко как…

– Видишь, какое здоровое бревно он обтесывает? Что‑то оно не лезет в паз…

– Толстое, да…

– Вот. Во‑первых, если что‑то пойдет не так, бревно упадет вниз. И если на тебя, Гваллен плакать будет, так?

– Не буду, – сообщила подошедшая принцесса. – Кто так умрет, тот не достоин моих слез. Я просто буду сидеть, как собака, на могиле… А потом, если мой муж не будет тебя слушаться около твоей машины, его убьешь ты, Неметона. Я права?

– Не‑а. Это сделает вот тот бородач. Стройкой руководит он, я только советую. Так получилось.

– Это Неметона? – удивился принц Рис. – А уши где?

– Под шлемом. А глаза снаружи, муж мой! А еще у нее под рясой шитое платье и шелковая рубашка. У меня тоже такая есть! А это у тебя кто?

– Сын. Мой.

И попыталась заслонить от внимания.

– А у него тоже уши острые?

– Нет. У него обычные уши… Леди Гваллен, пожалуйста, не беспокой моего сына. И не проявляй к нему излишнего внимания. Мне это очень неприятно. Увы, все сиды так устроены…

– Да? Вы так любите детей?

– Ршшрр. – Сида рычала игрушечно и комично, но намека хватило.

– А что нужно сделать, чтобы осмотреть кота?

– Это не кот, это мангонель. Машину придумали франки, оттого и название. А нужно поговорить с одним бородатым типом.

– Тем самым, который убъет?

– Именно. Он расскажет, как себя вести. И заставит одеть шлем. Раз появишься на стройке без шлема или учудишь что – больше не пустит. И не посмотрит, что брат короля. Ему на это наплевать…

– Большой зануда, – подвел итог Рис, – но ничего, уговоримся. Я умею быть хорошим. Жена подтвердит.

– Достаточно того, что я его жена.

– Вот именно. Сама меня выбрала, кстати.

– Ерунда. Выбирает всегда мужчина.

– Но я‑то выбирал из тебя одной!

– Тогда ты счастливый человек, – подвела итог Немайн. – Который сперва отдохнет с дороги, устроит свое счастье поудобнее, пройдет инструктаж по технике безопасности у Эгиля или Харальда, а потом уже полезет под бревна. А жена счастливого человека за этим проследит, не так ли? Что еще?

– Уши покажи, пожалуйста, – попросил Рис.

Немайн вздохнула и сняла шлем. Уши расправились. Встали торчком. Легли как перед атакой. Свисли к плечам. Снова поднялись. Дернулись. Ищуще пошевелились.

– Ну как? Понравились?

Парочка молчала, глядя во все глаза. Онемели. Немайн ждала. Первой дар речи обрела Гваллен.

– Дай потрогать, а?

Немайн свесила уши к плечам.

– Ну пожалуйста, ну хоть погладить…

И гладила. Почти полчаса! Но, правда, очень осторожно. Как царапучую кошку. Пока не согрелась вода в бочках. Клирик ринулся «домой» – в палатку. Откинул полог – внутри девушка. По меркам двадцать первого века – девочка. Сидит по‑японски, на пятках. И именно как японка – привычно и ловко. Нормальный европеец, конечно, и не так может свернуться. Но удобно не будет. А эта естественна. У Клирика даже картинка перед глазами нарисовалась: девчушка снимает гуттаперчевую маску. Представляется: полковник Хидзиката, токийская военная полиция! Достанет из воздуха катану – и хрясь напополам! Стало весело, дальше незваную гостью рассматривал улыбаясь. Для верности обошел кругом. Одежек только две – по валлийским меркам нищета. Верхняя, синяя, чуть коротковата для приличной дамы – так бритты поступают, когда нет денег на два разных платья – для работы и для представительства. А вот грязной каемки по краю нет. Так что не работала она в этом платье и даже ходила недалеко. Рукава узковаты, да еще и перехвачены красной тесьмой на запястьях. Рубашка – краешек торчит – по подолу вышита, и довольно тонко. Кажется, льном. Вот и все. Кто бы ты ни была, милочка, а опыта тайной службы у тебя нет, и прокол детский – бедное платье поверх богатой рубахи. Тоже чистой, а ведь вся грязь липнет на тот подол, что длиннее, в этом Клирик уже убедился. В волосах простые роговые гребни, без резьбы. Никакого намека на клан нет.