Где оживают грёзы - Анджелес Джанелла

– Ты любил ее, да?

Каллия не отводила взгляда от статьи, изучая каждое слово. Дэрон сглотнул ком, перекрывший горло. В газетах ни разу не упомянули ее имя. Даже в этой.

«Она сама так хотела», – настаивала Лотти, и за это Дэрон возненавидел ее еще сильнее. Даже последняя ее статья, написанная про Эву, оказалась лживой.

– Это была моя сестра. – Глаза защипало. – Эва.

Он так давно не произносил ее имя вслух. Все равно никто бы не понял. Никто бы не поверил.

Чужая рука коснулась его спины, медленно поглаживая.

– Я ничего не знала, – прошептала Каллия. – Мне так жаль, Дэрон.

Он поднял взгляд и уставился в потолок, сопротивляясь желанию обнять ее, положить ее руки себе на плечи и почувствовать хоть что-то кроме черного отчаяния.

Поверит ли она ему?

Дэрон сдавил пальцами переносицу, прогоняя давящую боль из головы.

– Это неправда, Каллия.

– Что неправда?

– Эва. Она не умерла, – ответил он, тяжело сглотнув. – Она исчезла.

43

Каллия знала, что горе способно подкосить человека, хотя сама никогда не испытывала его в полной мере. Смерть Сира не причинила ей боли. Потеря Мари ударила по ней сильнее, но понять, что все это время рядом была иллюзия, – это не совсем то же самое, что потерять настоящего человека. Каллия понимала, что вряд ли когда-нибудь узнает, сколько раз ей приходилось скорбеть по ненастоящим друзьям. Джек старательно выметал любое горе из ее памяти.

Наверное, это было даже милосердно. Но у Демарко не было личного кукловода, который хозяйничал бы в его сознании, стирая боль, пока она не успела превратиться в нечто похуже.

– В каком смысле? – Каллия постаралась говорить ровно. Она украдкой бросила взгляд на газеты, чтобы убедиться, что не ошиблась. Изображение гроба, украшенного цветами, никуда не делось, как и слова, написанные жирным шрифтом. «Трагедия». «Падение». «Исчезновение». «Последнее выступление». «Похороны».

– Ты мне не веришь.

В глазах Демарко что-то надломилось. Он отстранился и отошел к другому концу стола. Несколько секунд Каллия еще стояла с вытянутой рукой, прежде чем уронить ее.

– Как я могу поверить, если ты не объяснишь?

Демарко посмотрел на нее через стол. Это был недоверчивый, неуверенный взгляд. Кто-то заронил в его душу эти сомнения – похоже, многие ему не верили.

И все же он, видимо, уловил нечто в ее глазах, что заставило его уступить. Демарко тяжело вздохнул, как будто впервые после долгого перерыва.

– Эва была старше меня на два года. Обладала врожденной магией, как и я. Чутье истинной артистки, острый ум, помогавший ей увлечь зрителей. – Он говорил медленно, осторожно. – Но, когда мы начинали выступать, женщинам не было места в сценической магии. Просто… Так уж тогда обстояли дела.

Каллия приподняла брови.

– «Тогда»?

Демарко, надо отдать ему должное, смутился.

– Нам еще предстоит очень многое изменить, – признал он. – Но то, что ты стала любимицей публики в подобном состязании… В то время, когда мы только вошли в мир сценической магии, это было бы невозможно. Мы убедились в этом на собственном опыте, когда месяцами получали одни отказы от театров. Никто не желал видеть у себя на сцене Дерзкий дуэт. А наша тетушка явно не желала, чтобы Эва тратила свои таланты впустую вместо того, чтобы готовиться однажды возглавить Покрови- телей.

– Девушкам нельзя выступать на сцене, но можно возглавлять самых могущественных волшебников?

– Покровители намного реже показываются на публике, – объяснил он. – Это почетная роль, но далеко не такая заметная. И влечет за собой большую ответственность. Эва не хотела навсегда связывать себя с таким делом.

– Тогда почему эта роль не досталась тебе? – Это было бы вполне естественно и позволило бы ему использовать магию ради высшего блага, избегая при этом внимания публики. Когда Каллия только познакомилась с ним, то ужасно удивилась, что такой человек некогда был знаменитым артистом.

– Эва превосходила меня в магии, – безо всякого стыда признался он. – Тетя Ката хотела, чтобы она унаследовала ее положение во главе Покровителей, но Эва не желала становиться второй тетей Катой. А та не поддерживала выбор Эвы, да и театры не желали идти нам навстречу. Нам посоветовали взять ассистентку, чтобы включить в выступления более сложные фокусы, и тогда уже никто не смог бы нам отказать. Но мы с Эвой не могли настолько довериться чужому человеку. – Его карие глаза потемнели. – Так что она сама взяла на себя эту роль. Замаскировавшись, чтобы никто ее не узнал.

Каллия нахмурилась.

– Чтобы помочь твоей карьере?

– Чтобы получить шанс выйти на сцену, – ответил тот, сунув руки в карманы. – Эва всегда говорила, что, хотя все приходят посмотреть на Дерзкого Демарко, аплодисменты все равно принадлежали ей. Даже прячась за масками и нарядами, она все равно оставляла свой след в шоу. Продумывала выступления, усиливала мою магию, помогала усовершенствовать каждый фокус.

– Похоже, она была замечательной. – Каллия улыбнулась, впечатленная рассказом. Мысль о том, что существовала такая волшебница, в чем-то похожая на нее, придавала уверенности. Словно Каллия долго кричала в пустоту от одиночества и вдруг осознала, что все это время была не одна. – Я почти жалею, что она не бросила тебя и не начала сольную карьеру.

Демарко издал тихий смешок.

– Вы с ней отлично поладили бы.

Он говорил о своей сестре так, будто она могла в любую секунду войти в комнату.

– Что случилось на вашем последнем выступлении?

Демарко так сильно сжал край стола, что его костяшки побелели.

– Реквизит для нашего нового номера не успели вовремя изготовить, так что мы решили заменить его известным фокусом, который часто показывали в начале карьеры. «Исчезновение». – Он словно произнес имя призрака. – Для него всего-то и нужно два зеркала-близнеца, сделанные в одном месте одним и тем же мастером. В большинстве театров зеркала одинаковые, так что мы легко нашли все необходимое.

Каллия почувствовала, как по спине пробегает холодок.

– А в чем заключается фокус?

– Ты когда-нибудь проходила сквозь стены? – Она покачала головой, и Демарко продолжил: – Это примерно то же самое, только магия очень сложная. Нужно полностью изменить все свое тело. Мне такая магия не давалась, так что я и не пытался, но Эва, столкнувшись со сложностями, воспринимала их как вызов и практиковалась, пока не убедилась, что сможет повторить фокус даже во сне. Она больше года упрямо ходила сквозь кирпичную кладку и различные каменные стены – все ради того, чтобы на сцене непринужденно проплывать сквозь тонкое стекло.

Во время представления я снимал завесу с зеркала. Высокое, в полный рост, оно стояло в центре сцены. Я стучал по стеклу, будто в дверь, чтобы зрители убедились, что это действительно обычное зеркало, – произнес он. – А потом, когда все расслаблялись и начинали смеяться, я толкал Эву в отражение.

Каллия напряглась, живо представив себе этот фокус.

Изумленная тишина, встревоженные восклицания.

– Она должна была выйти из второго зеркала, стоявшего в гримерке, и снова появиться на сцене. Зрители удивленно вскрикивали и осыпали нас аплодисментами. – Демарко медленно моргнул, будто только что очнулся от многолетнего сна и не успел прогнать остатки кошмара. – Но в этот раз что-то пошло не так. Зеркало было другим.

– В каком смысле?

– Оно треснуло, когда Эва прошла через него. В гримерке она так и не появилась. – Казалось, он навеки застрял в этом ужасном мгновении. – Сколько бы мы ни ждали, сколько бы я ни сидел напротив второго зеркала, она… так и не вернулась.

На душе у Каллии стало тяжело, словно кто-то бросил якорь ей в сердце.

– Поэтому они признали ее умершей, а ты перестал выступать, – пробормотала она. – Думаешь, она все еще бродит где-то там?

– Я ее брат, я бы почувствовал, если бы Эва умерла, – ощетинился Демарко, скрестив руки на груди. – Вопрос в том, где она. Я ищу ее уже не один год, и у меня не было ни одной зацепки, пока не объявили об открытии этого шоу.