Нагаш бессмертный - Ли Майк

Мальчик кивнул.

– Они примерно здесь, – сказал он, проводя дугу практически параллельно с линией баррикад, на расстоянии от семидесяти пяти до ста ярдов позади от них.

Алкадиззар заскрежетал зубами. Еще сотня ярдов, и нападающие окажутся на границе с нижним лагерем.

– Принц Херу сможет их сдержать?

Гонец задумался, копаясь в своей памяти.

– Он сказал, что враг превосходит нас числом и нам приходится отступать с боем, поэтому срочно нужны подкрепления. Еще он велел спросить вас, где проклятые катапульты. Он просил меня передать именно эти слова.

– Охотно верю, – сказал Алкадиззар. Он уже отправил одного за другим двух гонцов с приказом ливарцам применить наконец их оружие. Какой смысл был тащить катапульты через половину восточной Неехары, если они стоят без дела? – Хорошо, – рассеянно сказал он, бегая взглядом по карте поля битвы. – Попроси у слуг чашу вина и отдохни.

Когда гонец ушел, царь задумался. Зандрийцы посылали срочные сообщения о том, что они подверглись тяжелой атаке с юго-востока, но Алкадиззар не знал, насколько им можно было верить. А тем временем на левом фланге в смертельной опасности оказалась Разетра. Однако у Ка-Сабара, в центре, напротив ближайших ворот города, все было тихо.

Что задумала Неферата? Где им грозит наибольшая опасность? Слева, справа – или же там, где он этого совсем не ожидает? Он хотел взять лошадь и отправиться на поле битвы, но знал, что все только усложнит. Это походило на одну из сводящих с ума задач Джабари – только в этот раз из-за его приказов могли погибнуть реальные люди.

Алкадиззар вздохнул. Ему необходимо переместить отряды, чтобы справиться с угрозами на флангах. Тяжелая пехота Ка-Сабара может отправиться на помощь Разетре, но это означает оставить открытым центр. Посмеет ли он пойти на такой риск?

Впрочем, особого выбора не было. Угроза центру служила для отвлечения внимания, а нападения на флангах несли реальную опасность.

Алкадиззар сделал знак трем гонцам, которые тихо ждали внутри палатки. Он указал на первого:

– Сообщение царице Оморосе. Скажи ей, что нумасийцы должны контратаковать справа. Пусть отойдут в сторону и ударят врага с фланга. Вперед!

Когда мальчик скрылся в ночи, Алкадиззар обернулся ко второму гонцу:

– Отправляйся к подкреплению. Силы Кхемри и Махрака должны выдвинуться в центр и сдерживать его. Езжай с ними; когда они окажутся в нужной позиции, сообщи царю Атен-сефу, что Железный легион должен отойти назад и помочь принцу Херу слева.

Второй мальчик поспешно побежал выполнять задание. Царь снова изучил карту и кивнул себе. Это риск, но рассчитанный. На всякий случай оставались еще Стражи Гробниц.

Алкадиззар поманил к себе третьего гонца:

– Беги к ливарцам. Скажи им, чтобы они пустили наконец в ход свои проклятые машины, иначе я отправлюсь туда сам и воспользуюсь ими в качестве снарядов.

На западе позади вражеского лагеря внезапно вспыхнул голубоватый свет. Вскоре в небеса устремилось полдюжины огненных шаров, они дугой пролетели над лагерем, после чего обрушились на землю на северо-востоке. Шары мощно взорвались, облив прилегающую территорию голубым пламенем. Под огонь попали десятки медлительных, пошатывающихся трупов, и под нестерпимым жаром их плоть зашипела, а кости обуглились.

В’соран с удовлетворением наблюдал за ходом битвы из своей башни в полной безопасности. Ритуал работал безукоризненно; он чувствовал, как огромная орда двигалась по близлежащей равнине, будто его разум невидимой нитью связывался с каждым его солдатом. Их насчитывались тысячи, гораздо больше, чем могли предложить смертные защитники города, и они буквально прогрызали свой путь в глубину вражеского фланга. Взрывы огня освещали отчаянное положение армии противника; теперь он видел, что его мертвые рабы преодолели длинную линию баррикад и отгоняли смертных к центру лагеря. Можно не сомневаться, что этот глупец Алкадиззар прячется где-то там.

Новые огненные шары обрушились на армию нежити. Скелеты падали под огнем, но не чувствовали предсмертной боли – как и В’соран. Даже если его воины будут гибнуть сотнями, можно сказать, что он ничего не потеряет. Им на смену придут другие, чтобы довести битву до смертоносного конца.

Горящие шары пролетали над лагерем, и В’соран заметил какое-то беспокойство в рядах противника. Облаченные в броню солдаты отходили назад и направлялись на север в тщетной попытке спасти обреченный на гибель фланг. В центре оставалось лишь несколько отрядов в легкой броне.

Некромант хитро улыбнулся, наслаждаясь своей новой силой. Он обернулся к Неферате, которая стояла со свитой служанок у окна справа.

– Они почти отчаялись, – произнес он. – Скоро их солдаты устанут, чего нельзя сказать о моих. Страх поглотит их, а мои будут сражаться без остановки. Им не на что надеяться.

Неферата изучала широкое поле битвы. Если она и услышала В’сорана, то не подала виду. Ее взгляд блуждал где-то вдалеке, а на лице появилось мрачное выражение.

– Так и продолжай, – холодно сказала она. Царица оглядела некроманта. – Ты со всем справился. Центр не атакуй. Я сама займусь Алкадиззаром.

В’соран поклонился низко и немного насмешливо.

– Разумеется, – сказал он. – Я не сомневался, что вы пожелаете так поступить. А что вы сделаете, когда найдете его?

Она не ответила. Когда он выпрямился, царицы и ее служанок и след простыл.

С хрустом хряща и кровавой струей голова слетела с плеч человека. Ушоран бросил ее во вражескую линию обороны, а потом наклонился, чтобы испить крови из шеи все еще бьющегося в судорогах трупа.

Огненные шары шипели над головой, падая далеко позади Ушорана на задние ряды нежити. Шум сражения звенел в его ушах и стучал в груди, повсюду звучали расходящиеся волнами крики, вопли и воинственные возгласы. Враги медленно отступали – их оттесняли в направлении центра лагеря. Каким-то образом дисциплина сдерживала их вместе, несмотря на безжалостное давление орды скелетов. Теперь они контратаковали в два раза чаще, отправляя вперед колесницы в надежде сломить наступление нежити, но ходячие мертвецы не обращали внимания на потери и продолжали идти вперед.

Мускулистые руки и туловище Ушорана окрасились красным. Кровь капала из его раскрытого рта. Все свое длительное существование он и не мечтал о такой славной битве. За последний час он убил, наверное, сотни человек, кусал и разрывал врага в оргии кровопролития. Упырь провел много ночей в подвалах Ламии, наслаждаясь предсмертными криками своих жертв… но все меркло по сравнению с этим.

Владыка Масок бросил обезглавленный труп в сторону. Его тело практически разрывалось от неудержимой мощи. С безжалостным смехом он приближался к вражеской линии. Воины противника перед ним истошно кричали, пытаясь держаться от него подальше; многие из них прекрасно видели, на что он способен. В него полетели копья, от которых он без труда отбился. С рычанием Ушоран перешел на бег. Его больше не интересовали пешие воины; теперь он хотел найти человека, который командовал этой толпой, и разорвать его на куски.

Когда до переднего ряда врага оставалось совсем немного, он собрал свою энергию и прыгнул в воздух. Линия битвы стала гораздо тоньше с тех пор, как началось сражение; он легко преодолел ее и приземлился с другой стороны.

Раненые лежали повсюду; те, кто способен был ходить, ковыляли прочь, зажимая свои раны. С жестоким ликованием бессмертный нападал на них, упиваясь их криками после того, как он вгрызался в них зубами и когтями. Одновременно он искал людей верхом на лошадях, которые ездили бы позади линии битвы, раздавая приказы.

Вот он! Ушоран увидел, как в пятидесяти ярдах справа от него большая группа наездников двигалась в его направлении. Кто-то нес факелы, быть может, чтобы их могли заметить солдаты. Среди них он видел развевающийся флаг; скорее всего, вражеский предводитель, который руководит воинами в этой части поля битвы. Будто голодный лев, он ринулся на приближающихся наездников, исторгая гортанный рык.