Память льда - Эриксон Стивен

— Т’лан айи? — удивился Карнадас. — А это еще кто такие? Про т’лан имассов я слышал. Но про т’лан айев — никогда.

— Это древние волки. Они жили в эпоху льда. Такие же неупокоенные, как и мы сами.

Брухалиан улыбнулся. Глядя на него, улыбнулся и Карнадас.

— Помнится, принц просил найти ему рычаг воздействия на Совет масок…

— Похоже, теперь он его получит, да?

— Именно так.

— Если мы вам снова понадобимся, просто позовите нас, — обратился к Брухалиану Бендал Хом.

— Благодарим вас за важные сведения, уважаемые гости.

Т’лан имассы растаяли в облаке пыли.

— Думаю, они не обиделись, что мы не предложили им кров и угощение, — сказал дестриант.

— Я тоже так думаю… Вставай, и пошли. Нам еще нужно многое обсудить, а времени совсем мало.

Карнадас поднялся.

— Опять впереди бессонная ночь.

— Увы, — вздохнул смертный меч.

За два колокола до рассвета Брухалиан наконец-то сумел уединиться. Усталость, сгибавшая его плечи, напоминала насквозь промокший плащ. Но смертный меч упрямо не поддавался ей. Вскоре в Капастан должен вернуться несокрушимый щит с горсткой уцелевших воинов из дозорных отрядов. Брухалиан считал, что просто обязан встретить своих солдат, попавших в подобную передрягу, — таков долг командира.

Комната освещалась единственной тусклой лампой, порождавшей бледные тени. Посередине темнел очаг, в котором давно погас огонь. Смертный меч зябко поежился от предрассветной прохлады — только она и помогала Брухалиану не заснуть в неподобающем месте.

Невзирая на внешнюю учтивость, магическая встреча с Быстрым Беном и Каладаном Брудом прошла довольно напряженно. Потенциальные далекие союзники явно чего-то недоговаривали. Буквально в каждом их слове ощущалась какая-то неопределенность, мешавшая принять окончательное решение. Смертный меч с Карнадасом и не ждали от них полной откровенности, но у обоих остался не слишком приятный осадок. Из всего сказанного Брухалиан заключил, что главной задачей для армий Каладана Бруда и Дуджека Однорукого является отнюдь не освобождение Капастана. Можно было бы напрямую попросить у них помощи. Смертный меч невесело усмехнулся, ибо предвидел результат. На словах они согласятся, но все ограничится лишь тактическими уловками и мелкими столкновениями с паннионцами. В лучшем случае оба полководца с запозданием подойдут к стенам Капастана, но в открытый бой с войсками Паннионского Домина не вступят. Брухалиан подозревал, что хваленая армия Каладана Бруда на самом деле не так уж и хороша, что она порядком поистрепалась за годы войны с Малазанской империей и в результате либо потеряла всякий вкус к сражениям, либо (и это гораздо хуже) утратила свою боеспособность.

Но, как бы там ни было, нельзя отмахиваться даже от таких союзников: сейчас ценен любой, кто собрался в поход против Паннионского Домина. Нужно найти способ сделать их полезными. Зачастую бывает достаточно одного лишь предчувствия надвигающейся угрозы…

«Хорошо бы порастрясти боевой пыл септарха, измотать его накануне подхода армий Бруда и Дуджека».

А если оборона города все-таки будет прорвана, что тогда?..

Брухалиан не впервые задавал себе этот вопрос. «Серых мечей» никто не мог назвать трусами. Но и оголтелыми фанатиками они тоже не были. Если, допустим, Капастан окажется частично захваченным, а принц Джеларкан погибнет, то защищать болтунов из Совета масок наемники вовсе не обязаны. Пусть жрецов спасают их высокомерные джидраты… Нужно, обязательно нужно продумать пути возможного отступления.

За спиной у Брухалиана послышался треск, как будто кто-то осторожно разрывал тонкую ткань. Воздух всколыхнулся от ветра. Однако ветер этот был каким-то… мертвым. Брухалиан медленно обернулся.

В серой арке магического портала виднелась фигура в облегающих доспехах. Лицо незваного гостя было совершенно бледным и высохшим. Темные пещеры глазниц не позволяли увидеть его глаза. Брухалиан сразу отметил покатый, выпирающий лоб и блестящие клыки, торчащие из нижней губы.

Рот пришельца слегка искривился в насмешливой улыбке.

— Здравствуй, смертный меч Фэнера, — почти шепотом произнес он на элинском языке. — Я явился к тебе с приветом от Худа, Владыки Смерти.

Брухалиан молчал.

— Воин, меня поражает твоя… сдержанность. Ты стараешься показать мне свое спокойствие. Неужели ты и впрямь настолько невозмутим?

— Я — смертный меч Фэнера, и этим все сказано, — ответил Брухалиан.

— Знаю, — усмехнулся явившийся яггут. — А я — Вестник Худа. В прежней жизни мое имя было Гетоль. История моего… вынужденного служения Худу достойна обширной баллады. Пожалуй, даже не одной, а целых трех. Тебе интересно ее узнать?

— Нет.

Яггут изобразил на лице притворное отчаяние. Потом глаза его вспыхнули.

— Я почему-то считал тебя более впечатлительной натурой, смертный меч… Ладно, можем обойтись и без моей истории… Важно другое. Мой господин велел передать тебе следующее. Никто не станет отрицать, что Худ вечно испытывает неутолимый голод. Он с нетерпением ожидает начала осады этого города. Но есть обстоятельства, заставляющие моего господина сделать воинам Фэнера одно предложение.

— В таком случае тебе нужно говорить не со мной, а с Фэнером, — без обиняков заявил яггуту Брухалиан.

— Увы, смертный, это невозможно. Внимание Фэнера сейчас поглощено чем-то иным. Твоего бога теснят к самым границам его владений. — Глаза яггута сузились. — Фэнеру грозит большая беда. Ваш покровитель неизбежно утратит свою власть, причем произойдет сие в самое ближайшее время. Так вот, испытывая братские чувства к вашему богу, Худ решил оказать вам редкую милость.

— И что же он предлагает?

— Капастан обречен, и ты это знаешь. Но славной армии «Серых мечей» совсем не обязательно пополнять ряды тех, кто вскоре будет толпиться у врат Худа. Это было бы бессмысленной жертвой и досадной потерей. Паннионский Домин — всего лишь малая веха в войне, размеры которой недоступны человеческому уму. Достаточно сказать, что в эту войну будут втянуты все боги, и давним соперникам поневоле придется объединиться. Ты спросишь: против кого? Против могущественного врага, который задумал уничтожить весь этот мир. И потому Худ предлагает воспользоваться его магическим Путем, дабы избавить вас от этой бойни, кровопролитной и бессмысленной. Но решение нужно принять как можно скорее. С появлением паннионских войск мой господин будет вынужден закрыть здешний портал.

— Предложение твоего господина толкает нас на нарушение обязательств. В нашем мире это называется предательством.

Вестник Худа расхохотался:

— А разве людям не свойственно нарушать обязательства, когда появляются более выгодные условия? Или желаешь, чтобы я привел примеры, наглядно иллюстрирующие вероломство смертных?

— «Серые мечи» еще ни разу не запятнали себя вероломством, — угрюмо произнес Брухалиан. — Мы заключили с правителем Капастана контракт, который обязаны выполнить.

— Что есть ваш контракт с Джеларканом? Фразы, написанные на пергаменте и скрепленные его печатью? Но разница между моим господином и этим жалким принцем гораздо больше, чем разница между твоим тусклым светильником и солнцем. Или ты посмеешь торговаться с Худом?

— Если мы примем его предложение, то подставим под удар не только Джеларкана. Мы подведем также и нашего бога. Фэнер станет еще более слабым и уязвимым. Потому-то Худ и торопится. Он думает вовсе не о спасении «Серых мечей». Он заманивает нас в свои владения, чтобы сделать вечными рабами.

— Ох и глупый же ты человек, — язвительно усмехнулся Гетоль. — Разве ты не понимаешь, что в войне с Увечным Богом Фэнер станет первой жертвой? Вепрь Лета погибнет, и никто его не спасет. Учти, смертный: Худ крайне редко предлагает кому-либо свое покровительство. Это большая честь.

— Честь? Да неужели? — Голос Брухалиана зазвенел, как сталь клинка, ударившего по камню, а глаза его бешено засверкали. — Что ж, сейчас я от имени Фэнера дам достойный ответ на предложение твоего господина!