Аберфорт (СИ) - "TacetIrae"

Ариана держалась бодро. Не прижималась ко мне, не жаловалась, не искала глазами учителей. Шла вперёд уверенно, немного хмурясь — как будто мысленно прогоняла тревогу. Я отметил это.

Маленькая, упрямая и даже стойкая.

Первогодок увезли отдельно, чтобы в очередной раз повторить тот спектакль.

Дальше снова путь до школы, огромный зал Хогвартса и вновь распределение.

На распределении сестру отправили в Слизерин.

Не могу сказать, что был шокирован — просто немного… задумался.

С одной стороны — она не похожа на стереотипную «змею»: не подлая, не хитрая.

С другой — упрямая, умная, не боится идти туда, где сложно и если дать скидку на возраст немного смахивает на меня, а я… уж точно прогрызу себе путь даже если придется копать сырую землю зубами.

Возможно, шляпа почувствовала, как она хочет — быть ближе ко мне, доказать что-то себе или миру.

Она встретилась со мной взглядом, когда ее мантия вдруг сменила свою нейтральную форму на таковую факультета — зелёно-серебряную мантию.

И я, не сказав ни слова, поднял руку и показал большой палец.

Она сжала губы, пытаясь не улыбаться слишком сильно.

Позже, когда толпа схлынула, меня встретил пергамент. Он появился прямо в воздухе — с мягким шуршанием, как будто кто-то тихо почесал тебе за ухо.

«Выбор направлений — 3 курс. Индивидуальная специализация. Примите решение до конца недели.»

Текст плавал в воздухе, строки медленно сменялись, оставляя за собой тонкие световые следы:

Ритуалистика

Нумерология

Древние руны

Магия крови

Тёмные искусства

Артефакторика

Окклюменция

Прорицания

Колдмедицина

Боевая магия

Алхимия

Магия иллюзий

Вариантов было много.

И я, как обычно, начал отсеивать то что мне не нужно, а что необходимо.

Окклюменция — нет. Я и так неплохо контролирую свой разум, тем более дух помогает.

Прорицания — нет, слишком непонятные там темы и субстанции.

Иллюзии — красиво, но не моё.

Ритуалистика, руны — может, потом, в личное время. Сейчас — нет.

Оставалось то, что работало для меня.

— Я бы взял всё, — вдруг раздался голос в голове. Не громко, но ясно. Как будто он всегда был тут, просто раньше молчал.

Я замер. И почувствовал, как в груди что-то сдвинулось.

Серил.

Мой дух. Мой контракт. Мой… помощник. Наверное.

Он почти никогда не говорил, только ощущения и тихий шепет. Молча помогал, иногда передавал ощущения, но не говорил.

А теперь — заговорил громко и ясно. И самое примечательное —не по делу. Не сухо. Не про знания, что он так жаждал.

— А ты чего вдруг? — мысленно откликнулся я. — Не по твоей теме вроде. Говорить.

— Я просто вырос, — ответил он. И, чёрт возьми, с ноткой сарказма.

Сарказм? Серьёзно?

— Подожди… ты что, развиваешься? Как… личность?

— Я стал более продуктивен. Рационален. Эмоционален? — последнее слово он произнёс с подозрением, как будто пробовал его на вкус. — Одним словом: сильнее.

— Это из-за меня?

— Отчасти. Я наблюдаю. Думаю. Анализирую. А ещё… Иногда мне становится скучно, когда ты читаешь те же абзацы по пять раз.

Я фыркнул. В голос.

— Ты теперь типа будешь советником? Комментировать мои выборы? Что дальше — оценки выставлять?

— Становление советником возможно, — спокойно отозвался он.

— Только не начинай слать мне картинки, пожалуйста. Особенно из фильмов моего прошлого мира.

— Принято. Без визуальных вставок.

— Спасибо. Шизофрении мне пока хватает внутренней.

Он замолчал.

Я остался один — но уже не совсем.

Ладно черт с тобой золотая рыбка. Вернув свой взор на выбор предметов я решительно выбрал следующие предметы: артефакторика, нумерология, колдмедицина. Всё то, что я смогу использовать себе во благо.

Учёба началась быстро. К счастью, Ариана адаптировалась и нашла свою компанию — выглядела довольной. Первую неделю я держал её под контролем, но потом отпустил: у неё своя жизнь, и она должна набираться опыта сама. Говоря откровенно, давалась мне это сложно, но я понимал необходимость.

Учёба началась хаотично. Новые предметы, новые обязанности, новые ощущения. Многим было тяжело адаптироваться. Нагрузка выросла, времени стало меньше. У меня — тоже. Но благодаря опыту, магии сознания и Серилу, который тоже развился, я справлялся.

Вот так и начался мой третий курс.

Глава 38

Наконец случилось то, чего я совсем не ожидал. Ко мне подошёл Альбус. Сам факт того, что он подошел чтобы поговорить не сильно меня удивил, но вот смутило меня кое-что совершенно другое. Самое заметное — изменения в самом Альбусе. Он стал более уверен, стал более высокомерен, стал смотреть на всех свысока. В его словах была уверенность, осанка стала прямой, а глаза его горели блеском. По сравнению с тем, каким помнил его я, с ним произошли кардинальные изменения.

Он проделал долгий путь от жалкого утёнка до… жалкого утёнка с наполеоновскими амбициями. Я не принижал его, просто я все видел. Видел, что реально происходит. Природа явно сэкономила на его метаморфозе - вместо белого лебедя получился какой-то гибрид павлина и дохлого голубя, кричащего о величии на помойке среди бомжей. Его новообретённая уверенность напоминала позолоту на дешёвом подсвечнике - блестит, пока не присмотришься и не поймёшь, что под ней трухлявая древесина. А эти глаза… Боже, эти горящие фанатичным блеском глаза! Как будто кто-то поджёг их, и теперь они светятся этим жалким, но таким самодовольным пламенем.

Вместо извинений или, не знаю даже, простого интереса к моей или сестры жизни, Альбус завёл шарманку о своих увлечениях, о своих достижениях и об истинах, к которым он успел прийти. Думаю, этого достаточно для обрисовки ситуации, хотя, вспоминая эту встречу вновь, в голову закрадывался червячок…

[Некоторым временем ранее]

Заброшенная аудитория пахла пылью и старой древесиной, а единственный источник света — дрожащее пламя свечи — отбрасывало на стены гигантские тени. В этом полумраке сидел мальчик. Его рыжие волосы торчали во все стороны, будто он только что пережил встречу с электрическим стулом, а мантия висела на нём, словно наспех накинутый саван. Но ему было не до внешнего вида — он лихорадочно писал что-то в дневнике, словно боялся, что мысли улетучатся, если не запечатлеть их сию же секунду.

В аудитории стояла гробовая тишина, и только редкие звуки царапанья пера о бумагу разгоняли безмолвие. Он что-то спешно писал в дневнике, с предвкушением глядя на следующий — чистый листок.

Этим мальчиком был Альбус Дамблдор. В какой-то мере — изгой, в какой-то — гений.

Пергамент дышал знакомым почерком — резкие, как порезы, буквы, которые Альбус узнал бы даже в бреду.

«Рад снова слышать тебя, Альбус»

Грудь сжало от волнения и предвкушения. Вот он — единственный голос, который не лгал. Не притворялся. Не требовал быть «скромнее», «осторожнее», «как все».

— И я тебя, — прошептал он, касаясь строк пальцами. Чернила обожгли кожу — Геллерт всегда писал с энергией, будто выжигал истину прямо на листе.

Альбус схватил перо, и буквы понеслись стремительно, как и мысли:

«Я не смог с ним поговорить… он только и делает, что отрицает все мои старания»

Новые слова вспыхивали в ответ почти мгновенно:

«Ты прав. Они не понимают нас. Пока не понимают. Просто поговори, воодушеви его. Ты его старший брат. А если он глупец, что отринул свет, то жить ему во тьме »

— Потому что не пытаются понять! — резко выдохнул Альбус, вспоминая Аберфорта с его вечным «опомнись» и Ариану, смотревшую на него, как на чужого.

Но Геллерт… Геллерт видел и знал. Даже через страницы, даже через расстояния — он знал, что Альбус больше этой семьи, этой школы, этих жалких правил. Эти мнимые цепи не могли удержать его.

Перо рвануло по бумаге, выплескивая то, что он не смел сказать вслух годами: