Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны - Малинин Евгений Николаевич

Весь проем довольно высокой арки был затянут странной черной, чуть отблескивающей серебром, не то тканью, не то пленкой. Прежде чем прорвать эту пленку и шагнуть вперед, я еще раз оглянулся – зал стоял пустой и… гулкий, а свет свечей, как мне показалось еще более померк. У меня в груди шевельнулось некоторое сомнение, но пути назад все равно не было, в этом я был почему-то совершенно уверен.

Вздохнув, я снова повернулся к завесе и, подняв руку, осторожно коснулся ее. Рука моя провалилась по запястье, ничего не ощутив…

И тогда я шагнул вперед!

И завеса меня… пропустила!

Я оказался в небольшой комнате без окон. В противоположном углу неподвижно, словно нарисованный в воздухе, стоял язычок желтого пламени, не способный разогнать окружающий мрак, но превращавший этот мрак в некую темно-серую, почти осязаемую субстанцию, которую я не решился бы назвать воздухом! Почти неосознанно я прошептал заклинание «Истинного Зрения» и сразу же понял, что нахожусь в спальне – в углу рядом с тлеющим огоньком стояла высокая узкая кровать под балдахином, и темный полог, свисавший с этого балдахина, скрывал лежавшего в кровати. Но я отчетливо чувствовал, что там кто-то есть! Кроме того, еще кто-то прятался за кроватью в узкой щели между этим странным ложем и стеной. Заметил я и дверь, которая располагалась справа от меня и была закрыта на здоровенный кованый засов.

И больше в этой комнате ничего и никого не было… Хотя… Я все явственнее ощущал какую-то давящую пустоту, какой-то невидимый гнет!

В этот момент из-за кровати послышался тихий шорох… а может быть шепот. Я инстинктивно качнулся назад и уперся спиной в холодную, чуть шершавую стену – арка, через которую я проник в комнату исчезла!

А в комнате снова воцарилась тишина. Подождав с минуту, я бесшумно скользнул к скрывавшему кровать пологу и осторожно приподнял его. На кровати, укрытая до подбородка тонким, легким, пушистым одеялом, лежала Людмила, на ее бледном неподвижном лице темными, чуть отблескивающими провалами выделялись открытые глаза. Я передвинулся ближе к изголовью и наклонился над этим неподвижным лицом, пытаясь заглянуть в ее глаза…

И в этот момент из-за кровати снов раздался короткой шепоток, на этот раз я его расслышал совершенно отчетливо, но не обратил на него внимания, потому что Людмила неожиданно произнесла спокойным, безразличным голосом:

– Зачем ты пришел?.. Я ведь просила тебя не ходить за мной…

– Я не мог тебя бросить!.. – Прошептал я в ответ.

– Теперь пропадешь и ты… – Как свершившийся факт констатировала она.

– Посмотрим… – Не согласился я.

И тут из-за кровати послышался совсем другой голос… не шепот – голос, хотя и очень тихий:

– Пропадет, красавица, пропадет… И никуда не денется!..

Голос был радостный, подвизгивающий и срывающийся, словно существо обладающее им, торопливо сглатывало набегающую слюну.

Я перевел взгляд в направлении голоса и увидел два тускло светящихся зеленоватым отблеском пятна… возможно, два глаза.

– Ты кто? – Вырвался у меня невольный шепот.

За кроватью раздался едва слышный смех, а потом и едва слышный вопрос-ответ:

– Ты хочешь знать имя своей погибели?..

– Нет, – стараясь быть спокойным, проговорил я, – я хочу знать, кого мне предстоит уничтожить.

И вдруг, непонятная сила отбросила меня от кровати обратно к стене. Ударившись спиной о холодный камень, я тем не менее, смог удержаться на ногах, хотя дыхание у меня на мгновение перехватило. А в следующую секунду между мной и кроватью возник полутораметровый монстр, отдаленно напоминающий большую обезьяну с шестью лапами. Четырьмя нижними лапами, трехпалыми с пяточной шпорой, эта «обезьяна» стояла на полу, ее торс был приподнят, и две верхние конечности – вполне человеческие руки, только с очень длинными пальцами, шевелились словно бы сами по себе! Тело ее было прикрыто какой-то совершенно невообразимой рванью, а там, где оно было оголено, ее кожа светилась гнилостно-зеленоватым сиянием, точно таким же, каким светились и шесть ее глаз, хаотично расположенных на небольшой, круглой, совершенно голой голове, лишенной носа, но зато украшенной огромной зубастой пастью.

– Уничтожить меня?!! – Донеслось до меня злобное шипение. – Глупый человечишка, неужели ты думаешь, что можешь справиться со мной, с Запецельной Марой?! Да мне сам Змей Горыныч в пояс кланяется, когда встречает!!

– Видимо, ваш Змей Горыныч законченный… джентльмен… – Успев восстановить дыхание, ответил я. – Но при следующей встрече, ты потребуй, чтобы он у тебя и лапку поцеловал!

Глаза Мары вдруг ярко вспыхнули, она чуть подалась назад, словно бы готовясь к прыжку, однако не прыгнула. Напротив, чуть помолчав она неожиданно спросила:

– Зачем?..

– Что «зачем»?.. – Не понял я.

– Зачем лапку целовать?.. – Пояснила Мара.

– Ну как же! – Воскликнул я. – Ежели мужчина даму уважает, то высшее проявление этого уважения и есть поцелуй руки у дамы! Разве ты этого не знала?!

Мара поднесла к глазам свою руку и внимательно ее оглядела. Затем приподняла одну из своих лап и с тем же самым вниманием оглядела ее.

Потом, снова переведя взгляд на меня она спросила:

– А ты не врешь?!

– Нет! – Я помотал головой, но судя по ее последующим словам она не до конца мне поверила:

– Смотри!.. Я ведь все равно тебя убью, но если ты соврал, я буду убивать тебя долго и больно, а если сказал правду, твоя смерть будет быстрой и безболезненной!

Я пожал плечами:

– К сожалению, чтобы проверить мои слова, тебе надо будет встретиться со Змеем Горынычем, а для этого, надо покинуть это помещение. Но ты же не оставишь меня здесь одного, мало ли что я могу натворить?!

– А что ты можешь?.. – В ее голосе слышался явственный смешок. – Сбежать ты не сможешь, какой-либо вред причинить ты не сможешь… Что ты вообще-то можешь, человечишка?!

– Ну, смог же я как-то войти в это помещение?.. – Теперь уже подсмеивался я. – Или ты думаешь, я всегда здесь был?!

Мара отодвинулась от меня на шаг, и мне показалось, что она быстро оглядывает комнату в поисках какого-то отверстия, хотя ее голова не двигалась и все шесть глаз продолжали пожирать меня неподвижным взглядом.

Только спустя почти минуту до меня снова донесся ее тихий голос:

– Как ты сюда проник?!

– Так я тебе и сказал! – Усмехнулся я в ответ. – Сама догадайся, раз ты такая мудрая… только… может быть я совсем и не… «человечишка»?

И мне вдруг показалось, что Мара хочет отступить еще на шаг, хотя в ней не было страха, это желание было вызвано скорее необходимостью еще раз как следует меня рассмотреть.

«Может быть она подслеповата?..» – Совсем уж неуместно подумалось мне.

Снова она молчала почти минуту, а затем с усмешкой спросила:

– Так кем ты себя считаешь… человечишка?.. Если какой-то колдун и перенес тебя сюда, это еще не значит, что ты уже и суть свою человеческую преодолел!.. А вообще-то, хватит болтать… я и так с тобой слишком много времени потеряла!..

Она вдруг резко встряхнула руками, и с ее ладоней на пол упали… два небольших черных мохнатых паука. Приподнявшись на шести своих лапах, они замерли на месте, а Мара с какой-то даже нежностью скомандовала:

– Взять его!!

Пауки метнулись в мою сторону, отчетливо постукивая лапами по деревянному полу, но я уже не только отдышался, я подготовился к схватке – времени для этого было более чем достаточно!

Две мохнатые черные молнии едва преодолели треть расстояния до моей скромной персоны, когда я легко притопнул правой ногой, и от меня по доскам пола пошла короткая, но крутая волна. Через секунду она встретилась с насекомыми и… подбросила их вверх. Оба паука перевернулись в воздухе и упали на пол вверх лапами. Дерево колыхнулось, словно было жидким, и поглотило два небольших мохнатых комочка, и только последняя фаланга одной черной лапки осталась торчать из щели пола.

А волна, поднятая моей ногой, уже докатилась до лап самой Мары. Пол под ней дрогнул, прогибаясь, «жидкое» дерево захлестнуло нижнюю часть ее лап, но захватить чудовище полностью не успело. Из-за спины Мары вертикально вверх потянулось тонкое, прозрачное, едва заметное марево, напоминающее дрожащий над чем-то горячим воздух, и в следующее мгновение монстр приподнялся над полом, словно бы повиснув на этом мареве! Ее лапы дернулись и с громким чмоканьем вырвались из не успевшей затвердеть древесины.