В плену королевских пристрастий - Колесова Марина

Утром Арни прибежал к матери:

— Мам, можно мы с Алиной и Николкой в лес сходим за ягодами?

— А она согласилась?

— Да, мам, она сказала, что если ты разрешишь, с удовольствием пойдет.

— Тогда идите. Корзинки в сарае возьми. И чтоб к обеду были!

— Хорошо, мам, — Арни согласно кивнул и выскочил за дверь.

Ближе к обеду Римма стала волноваться, но выйдя за ворота, увидела на дороге ребят возвращающихся из леса. Арни нес на плечах Николку, а рядом шла Алина и несла две полные корзинки ягод.

— Мам, а я велхом еду! — закричал, увидевший ее Николка.

— Так ты и не особо устал, раз так кричать горазд, — рассмеялся Арни и, нагнувшись, спустил братишку на землю, — А ныл всю обратную дорогу.

— Так я отдыхнул, пока велхом ехал, — Николка радостно бросился на встречу матери, — Мам, а мы столико ягод насобилали… вон сколико много.

— Вот, молодцы, — Римма подхватила его на руки и, глядя на перемазанный ягодами рот и щеки сынишки, заметила, — а ты я вижу, в рот в основном собирал.

— Я в лот толико чуть посибилал, а потом Алине в колзинку… а она иногда мне в лот давала…

— Понятно, — кивнула Римма и, обернувшись к подходящему Арни удовлетворенно отметила, что тот, как только спустил Николку с плеч, вял у Алины корзинки с ягодами. А потом ее взгляд упал на разорванный рукав рубашки старшего сына:

— Как это тебя угораздило, Арни? В лесу упал что ли? Не расшибся?

— Нет, не расшибся. У меня только рубашка порвалась, а так все нормально, ты не ругайся, мам, я сам могу зашить…

— Да не ругаюсь я, рубашка не стоит того, зашьют ее тебе. Самое главное, что ты не расшибся.

— Спасибо, мамочка, ты — чудо, — Арни ласково и немного неуклюже чмокнул мать в щеку.

Римма польщено улыбнулась, — Да ладно тебе… — и краем глаза заметила как Арни едва заметно подмигнул Алине, как будто сказать хотел, мол видишь, говорил тебе все будет в порядке, и тут в разговор вмешался Николка, сидевший у нее на руках.

— Это он с лебятами подлался мам, поэтому и лукав полвал… Но он им здолово наподдал, они, знаешь, как от него улепетывали…

— Так… — Римма с укором посмотрела на старшего сына, — Опять дерешься…

— Он плавильно длался, мам. Они над Алиной смеялись и обзывали ее нищенкой… А Ални им сказал, что она тепель наша и никакая не нищенка и наподдал… плавда потом Алина сказала, что она вовсе не наша и вооще ничья… Но она не плава, плавда, мам? Она тепель наша.

— Ладно, пошли обедать, сорванцы, — Римма решила обойти непростой вопрос Николки, — Поди проголодались в лесу, а у меня обед уже готов.

— Плоголодались, — радостно подтвердил Николка.

— Тогда беги умываться и садись к столу, — Римма спустила сына на землю и обернулась к Арни и Алине, — Пошли добытчики. Теперь варенье сварим, раз вы столько ягод набрали.

— Мам, а ты пирог с ними сделаешь? Ты его очень вкусный с ягодами делаешь, — Арни мечтательно сглотнул слюну.

— Будет вам и пирог, — усмехнулась Римма, — к ужину обязательно будет.

Вечером Алина подошла к Грегору.

— Я попросить Вас хотела, можно? — тихо проговорила она.

— Проси, — он усмехнулся, — не знаю, выполню ли твою просьбу… Но отчего попросить не позволить?

— Можно я Малыша с цепи спущу? Он не уйдет никуда, я обещаю. Зачем его на цепи держать?

— Возможно, и не уйдет, но сидеть на цепи будет, — Грегор испытующе посмотрел на девочку, — и ты сейчас пообещаешь мне, что ни при каких обстоятельствах не спустишь его с цепи. Поняла?

— Поняла, — Алина опустила голову.

— Ну и…

— Обещаю, что не спущу с цепи, — проговорила она, а потом, вскинув голову, заглянула ему в глаза, — только зря Вы так… я чувствую, что будет лучше, если Вы разрешите его спустить.

— Ничего не лучше. К нам люди заходят, могут напугаться, если увидят собаку без цепи. А мне это ни к чему. Я же не буду всем объяснять, что не бросится он. А если буду, молва пойдет, что не охранник у меня, а так, видимость одна. Так что и думать об этом забудь. И запомни, ты пообещала мне его не спускать.

Ночью Грегор проснулся от какого-то шума во дворе и хриплого рычания. Схватив фонарь и топор, он выскочил во двор. В углу двора, злобно рыча, и роя лапами землю от бессилия, бился на цепи Малыш, пытаясь дотянуться до чего-то в темноте двора. Грегор, перехватив топор поудобнее, бросился туда. В то же мгновение в сторону от него метнулась чья-то тень. Поняв, что может не догнать, того, кто решил бежать. Грегор бросился к псу и, рванув ошейник, спустил его с цепи. Пес бросился вслед убегающему и в момент, когда тот уже перелезал через забор, прыгнул и вцепился ему в спину. Вскрикнув, тот повалился на землю, а пес, отпрыгнув на мгновение, набросился на него вновь, пытаясь схватить за горло. Упавший закричал и прикрыл руками шею, пытаясь закрыть горло от страшных клыков пса.

— Оставь, Малыш, — прикрикнул на пса Грегор, — Нельзя!

Однако пес не обратил ни малейшего внимания на его окрик и в следующее мгновение Грегор понял почему. В неверном свете своего фонаря он увидел лежащую без движения на земле Алину. Ему стало ясно, отчего пес бился в бессильной ярости, и почему теперь, когда он добрался до обидчика своей хозяйки, остановить его будет очень непросто.

В это время во двор выбежали работники, кто с вилами, кто с топором, и замерли с фонарями в руках, не зная, что делать, и лишь наблюдая, как пес рвет руки своей жертвы, пытаясь добраться до шеи.

Грегор не стал больше пытаться остановить пса. Он поставил фонарь на землю рядом с лежавшей девочкой и, склонившись над ней, приподнял ее голову. На ее шее виднелись отчетливые синяки, было похоже, что ее душили, однако сейчас она еле заметно дышала.

— Алина…

Грегор осторожно похлопал ее по щеке, и она тихо застонав, открыла глаза.

— Как ты, девочка?

— Он сбежал? — еле слышно, прошептала она.

— Ну что ты. Его твой Малыш сейчас ест. Скоро сожрет совсем, — Грегор усмехнулся, — Слышь, орет как?

Алина вздрогнула, приподнялась и, собравшись с силами, громко и отчетливо приказала, — Малыш, нельзя!

В то же мгновение пес разжал хватку и замер над поверженным врагом, лишь грозным рычанием обозначая, что подняться ему, без приказа хозяйки не позволит.

— Ты что же не позвала никого? — Грегор осторожно усадил Алину.

— Я увидела его, когда он уже из дома выбирался. Если бы я кричала, он бы сбежать успел. Он знал, где цепь у Малыша кончается… Я хотела заставить его поближе к нему подойти, но сил у меня не хватило…

— Что ж твой Малыш не лаял?

— Он никогда не лает. В монастыре лаять нельзя.

— Ну спустила бы его тогда… Зачем самой-то было лезть?

— Как я могла? — девочка недоуменно посмотрела на него, — Я же пообещала, что не спущу.

— Да уж… — только и смог проговорить Грегор.

В это время из дома с фонарем выбежала Римма и метнулась к ним:

— Господи, что тут у вас произошло?

— Да вот, вора поймали, — Грегор кивнул на скорчившегося на земле и тихо стонущего человека, с разодранных рук которого текла кровь, и рядом с которым замер ощетинившийся Малыш.

— И что он украл?

— Не знаю еще.

— Вон, мешок его валяется, — кто-то из рабочих кивнул на лежащий у забора мешок.

Грегор подошел к мешку, поднял, развязал и даже присвистнул от неожиданности:

— Да уж, женушка… тут и твоя шкатулочка и все мои деньги… Знатного мы, видать, вора поймали.

— Может помочь ему? — несмело спросила Римма, глядя на окровавленные руки пойманного вора, — а то вон как пес ему руки погрыз… помрет еще…

— Да ему руки вообще откусить не помешало бы… нечего тебе с ним возиться, с ним работники займутся.

— А они смогут? — Римма недоверчиво взглянула на мужа.

— А чего тут мочь? Замотают ему руки чем-нибудь, чтоб кровь остановить, и свяжут покрепче, а с утра пораньше я его к графу отвезу, и пусть у него в подвалах с ним разбираются. Лечить ему руки надо или вообще по самую шею отрубить. Ты вон, девочке лучше помоги, он чуть не придушил ее