Древний Магикон (СИ) - Забаре Алексан де

Майя встала. Будучи не самого маленького роста и щуплого телосложения, она казалась столь крохотной на фоне огромной площади подиума и возвышающихся каменных глыб — тронов. Простое черное платье и черный ободок, которым были подобраны крашеные в каштановый и завитые волосы, говорили о том, что она всё ещё носит траур по старшей сестре.

— Чего мы ждем? — снова продолжила дама в трауре, подойдя к высокому узкому окну, уперев взгляд в даль, — Николай нам ясно донес волю Небес. Договор изменен. Ситуация требует, чтобы нам наследовали по крови.

— Что ж ты нам предлагаешь? Вверить судьбу всего Сообщества неопытному юнцу и сразу же разлечься по гробам? — посмеялась старейшина Нина.

Отсутствие посторонних ушей позволяло старейшинам общаться друг с другом совсем не формально и по-свойски, как и полагалось не только кровным родственникам, которыми приходились друг другу Нина, Валентина и Майя, но и подругам, которые через многое, очень многое прошли вместе.

Самая маленькая и щупленькая из всех старейшин, Нина глубоко утонула в огромном троне. Издалека её легко было принять за маленького ребенка, посаженого родителями на высокий стул. Но никто в МагиКоне не обманывался её внешним видом маленькой и беззащитной старушки — божьего одуванчика, она обладала невероятной силой, как и другие три присутствующие ведьмы.

Заулыбавшись, старейшина Нина заболтала ножками в черных туфельках и серых шерстяных чулках, разгладила своё простенькое темно-серое платьице и добавила уже серьезнее:

— Мы слишком уверовали в свой авторитет, мол, никто и головы не поднимет. И что. Вон что натворили, советнички! Одна убита, трое в бегах. Это мы ещё не провели ревизию в большом совете, там, наверное, тоже некоторые прихвостни Дмитрия и Якова дёру дали.

— Вот именно! — согласилась Майя, отворачиваясь от окна. Она окинула взглядом сестер, — Вот именно! Кто остался из верховных советников? Мария, да Стефано. Никто не удивиться, если мы объявим о единоличной преемственности власти за наследником крови.

— Ах вон что удумала! — вскинулась вдруг старейшина Валентина, до того молча теребившая перстень с большим изумрудным кабошоном на безымянном пальце правой руки. — На внука моего решила всё бремя скинуть? Нет уж, дудки тебе, дорогая!

— Мы все свои годы пребывания в расцвете сил служили гарантом сохранения всеобщего мира и установившегося порядка. Многие волшебники и ведьмы шли за нами через сотни кровопролитных войн и губительных кризисов. Мы преодолели кризис инквизиции и уберегли это сообщество от уничтожения. И самое главное, мы запечатали адову завесу. Мы, пятеро сильнейших, изгнали Маммону и усмирили его полчища упырей. А помнишь ли ты Рагуила в бесподобном сиянии? Помнишь Небесный Договор? Сейчас речь идет о нашем будущем, всеобщем будущем, а ты руководствуешься личными мотивами? — в тон Валентине выпалила Майя, выставив указательный палец левой руки в её сторону!

«Мотивами — тивами- ами-ами-ами-и» — прокатилось эхо по залу.

— Не о твоем внуке речь! — Подскочила с места Валентина, опершись правой рукой о ручку трона, а грудью подавшись вперед.

Обстановка явно накалялась, а эхо подыгрывая страстям продолжало своё дело — «речь — речь — ечь — ечь- ечь».

— Права! — вдруг громко объявила старейшина Екатерина.

Она тоже встала. Черное длинное платье зашуршало по полу. Екатерина легким движением поправила массивную золотую серьгу на правом ухе, чуть откинув иссини-черные волосы назад, рубин в серьге откликнулся солнечному лучику азартным блеском. Она поправила свой золотой перстень с большим рубином на среднем пальце правой руки и медленно прошла, встав между пререкающимися старейшинами. Обе не сводили с неё глаз.

— Права, — уже тише продолжила дама в рубиновых серьгах, — каждая из вас права. А от того и истины найти не можем, что по крупицам собирать её нужно.

— Катерина, не томи, — пробурчала маленькая старушка, единственная, кто оставался сидеть на своем троне. Она поставила ножки на специальную подставочку у трона и подалась с интересом вперед.

— Инфернальная завеса прохудилась. Со смертью Веры одна печать пала, иначе старик не явился бы к нам. Да ещё и силы хлопцу вернул. А с чего сразу два Договора меж нами нарушил, спрашивается? А с того, что падет завеса, стоит только ещё одной из нас издохнуть.

Старейшина Майя закатила глаза. Она в отличие от остальных сестер никогда не пренебрегала светским образованием, получила их за прошедший век множество и разного уровня, а потому, была особо восприимчива к просторечию и стилистической вульгарности древних ведьм.

Между тем, не обращая внимания, Екатерина продолжила:

— На пяти континентах мы оставили по метке, скрестив потоки и запечатали адовы врата, наложили завесу. Веры не стало и её поток иссяк, одна печать рухнула, и завеса прохудилась.

— И тогда, одному из наших внуков вернули силы и он, как мне думалось, должен был заменить Веру. Восстановить её печать, — подхватила Нина.

— Но он один! — воскликнула Валентина, — он не справится со всеми печатями. Когда завеса падет, он первый будет растерзан Падшими.

— Ещё бы! — согласилась Екатерина, — права, тут ты права. Ошиблись в другом, мы все ошиблись. Мы думаем, что на каждую из пяти печатей нужен приемник, но разве не вернул бы тогда старик силы ещё четырем? Ведь и у тебя Нина, есть внук отрок, и у Веры внучка. Почему именно твой парубок? — обратилась она к Валентине.

Валентина прикусила нижнюю губу, и тихонько вернулась на свой трон. Она стала нервно теребить бусы из крупного черного жемчуга, свисающие на темно-зеленое прямое платье. Не изменяя своему стилю, Валентина была в косынке, но не в цветной, как обычно, а в черной. Кажется, каждая из старейшин по своему всё ещё выражала траур по умершей пятой Великой ведьме.

— Он сказал, что в нём сплелась не только наша с сестрами кровь, — Валентина посмотрела на Нину и Майю, — но и твоя, — посмотрела она на Екатерину.

— Как? — в один голос удивились дама в черном ободке и маленькая старушка в темно-сером платье.

— Известно, что у меня не было детей в последнем веке, — отвечала Екатерина, — но так же известно, что из первых потомков только мои выжили. Потерялись, — она махнула рукой, — да я их и не искала. Знала, что живы правнучата и далее, да и ладно. Но вон оно как, смешались.

— Так значит… — начала Майя, но вдруг её перебила старейшина Нина, которая всё-таки поднялась со своего трона:

— Значит, Благой старец не просто передал нам дозволение Небес выбирать самим число приемников, он передал волю, и воля эта ясна, как, — старейшина Нина заслонилась рукой от яркого луча солнца, проникшего в высокое узкое окно замка, — как то солнце, что вздумало меня совсем уже ослепить, и так глаза не к черту уже, — выругалась она и чуть прошла вперед, уходя из под ярких лучей, — Так вот, мы должны одного приемника назначить, и выбор за нас уже сделали — тихо закончила она глядя на сестру, нервно теребящую свои бусы.

— Виле, — произнесла Екатерина.

Имя, по которому к ней не обращались очень, очень давно, заставило старейшину Валентину немало удивиться и выйти из своей задумчивости. Она посмотрела на подругу.

— Ты права, опасаясь за него, — продолжила Екатерина, — Нам нельзя взваливать на его плечи всю ношу, которую мы приняли на себя прожив уже не одну сотню лет. Он слишком зелен. Слишком слаб. Но у нас есть еще время, немного, но хватит, чтобы подготовить его. Научить. В нем достает силы, ты сама видела. Он выдержит. Мы проведем слияние.

Лица Майи и Нины вдруг вытянулись в удивлении. Речь шла о сложном и невероятно опасном жертвенном обряде, когда один маг дарил свою силу другому. Опасность заключалась не только в том, что передающий силы маг отдавал их безвозвратно, но и в том, что принимающий маг мог получить больше, чем способен был выдержать. В таком случае, теоретически, принимающего мага должно было в прямом смысле расщепить на атомы, а высвободившаяся одним всплеском энергия могла бы уничтожить целые города. Теоретически, потому, что при жизни самых древних ведьм, старейшин МагиКона, никто не проводил подобного обряда.