Свита Мертвого бога - Мазова Наталия Михайловна

– А теперь в губы, так же! – и сама прижалась щекой к его маске, сама проникла языком за эмаль и растаяла от счастья, когда их плоть соприкоснулась.

– Госпожа моя, – прошептал Шиповник, с трудом отрываясь от ее губ. – Ты так же добра, как и прекрасна… Ради тебя я пошел наперекор всему – так разве остановит меня еще одно правило?!

С этими словами он отчаянным жестом сорвал и отшвырнул черно-белую маску, открывая тонкое, выразительное, серебристо-бледное лицо и огромные глаза, словно две капли талой весенней воды…

– Она только мешает мне любить тебя…

…и на Тай, до того охваченную огнем желания с головы до ног, словно водой плеснули. Ибо хрустально-серые глаза, взиравшие на нее с таким обожанием, были искусно подрисованы для придания им раскосого разреза морской расы.

– Та-ак, Тиндалл, – протянула она голосом, не предвещающим ничего хорошего. – В постель с тобой я, безусловно, влезу, но не раньше, чем ты объяснишь мне, что из нагороженного тобой правда.

На его лице отразилось такое искреннее изумление, что на секунду Тай даже усомнилась в своих выводах.

– Что с тобой, госпожа? Я кого-то напоминаю тебе?

– Я могу поверить в то, что приближенный Элори имеет возможность узнать меня в любом виде, – начала перечислять Тай. – Я допускаю, что в здешнем гадюшнике можно найти мужчину, способного пожертвовать собой ради сильных чувств. Я даже могу предположить, что это просто его излюбленная ласка – сквозь приоткрытые губы. В общем, я верю, что ты не единственная незаурядная личность в Замке. Но если у человека под глухой маской еще и глаза подведены – значит, он заранее знает, что снимет ее при свете! До сих пор все, кто уводил меня с бала, либо вообще обходились без поцелуев, либо занимались любовью в полной темноте – если, конечно, на них была маска именно такого вида, когда губы не свободны. Что ты скажешь на это? – она торжествующе прищурилась.

Виноватая улыбка расцвела на губах лже-менестреля.

– Прости меня, госпожа – я испытывал тебя. Но ты выдержала это испытание так, как я и надеяться не мог, и я безумно рад этому.

– Но чего ради? – недоуменно взглянула на него девушка. – Зачем нужны все эти сложности?

– Еще раз прости… этого я пока не могу сказать. Скажу лишь, что был потрясен, когда ты угадала меня в Дэйре из Ониксовой Земли. Ты вызвала у меня интерес, и я решил проверить, на что ты еще способна. Как выясняется – на многое.

– Убила бы тебя на месте, – вздохнула Тай, – да рука не подымется на этакое сокровище. Надо же, каких ужасов нарассказывал – я чуть было сама не решила бросить Замок на веки вечные! Ты и в самом деле менестрель Элори?

– Нет. К его свите я не имею ни малейшего отношения.

– А к нему самому? – проницательно глянула ему в глаза Тай.

– Это я тоже объясню тебе потом – сейчас не имею права. Но надеюсь, что к нашей следующей встрече уже буду иметь.

– Значит, и то, что я ему приглянулась – твоя выдумка?

– Даже если эта выдумка вдруг окажется правдой, – Тиндалл взял ладонь Тай и приложил к своей щеке, – одно могу обещать тебе с полной уверенностью: того, что я рассказывал, он не проделает с тобой никогда. Просто не сумеет!

И снова Тиндалл остался до конца верен принятой роли – руки, что ласкали Тай в этот раз, были руками менестреля Шиповника, нервного и безумного, одного из тех, чьей жажде вовеки не знать утоления…

На вопрос о следующей встрече он ответил: все, что он сейчас может сказать – она непременно состоится. «Снова заставишь тебя в толпе угадывать?» – спросила Тай. Он лишь улыбнулся тонко и загадочно.

Теперь Тай уже была настороже, хотя и понимала, что от ее настороженности вряд ли есть какой-то прок – Тиндалл оказался значительно более разносторонней личностью, чем она могла вообразить. Однако юная монахиня не отчаивалась: какую бы маску ни надел ее странный любовник, она не скрывала его доброты и искренности. И если он не оставит ей других примет, она всегда угадает его по теплому взгляду – такое не подделаешь!

Но, видимо, для Тиндалла мысли Тай были открытой книгой – как раз того, чего от него ждали, он никогда и не делал…

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,

в которой белые начинают и выигрывают, но у черных находится, что противопоставить этому

Итак, у церкви стояла карета.

Правда, церковь эта была не просто церковью, а старинным собором, который триста лет считался кафедральным, пока в царствие Ротери VI, деда Ансалио и прадеда нынешнего короля Ансейра, не был возведен новый, еще больше и величественнее.

Карета, в общем, была под стать собору – сделанная лет пятнадцать тому назад и в ту пору весьма роскошная, сейчас она выглядела изрядно потрепанной и ободранной. Ее украшения давно вышли из моды, а большой размер, рассчитанный на такую же большую семью, делал ее особо нелепой и неуклюжей в сравнении с новенькими экипажами, сгрудившимися с другой стороны площади – у огромного, многооконного, увенчанного стрельчатыми башенками здания Генеральных Штатов.

Эта развалина на колесах, явно принадлежащая какому-то обедневшему провинциалу, ни у кого не вызывала особого интереса. Но если бы кто-нибудь любопытствующий все же подошел к ней и заглянул в щелку меж плотно задернутыми занавесями, то обнаружил бы внутри весьма своеобразную пару.

Женщина, откинувшаяся на спинку сиденья, была одета по неожиданной для здешних мест новоменалийской моде – в тускло-зеленое платье без каркаса, с коротким рукавом, поверх тонкой льняной рубашки. Светлые волосы, туго собранные на затылке под двойной гребень, прикрывал черный полупрозрачный шарф, который в сочетании с полным отсутствием украшений заставлял заподозрить, что женщина в трауре. Спутник же ее, невзирая на жару, не снимал низко надвинутого капюшона, полностью затеняющего ему лицо. Лишь сбоку выбивалась тонкая прядь волос, еще более светлых, чем у женщины – точнее, снежно-белых. Такой ослепительно белой не бывает даже седина…

– Эй, Джарвис, – неожиданно произнесла женщина хрипловатым полушепотом, видимо, опасаясь, не отирается ли рядом какой-нибудь умник, владеющий ее родным языком. – Есть ли у тебя такая магия, чтобы посмотреть, как там у них дела? А то никаких сил уже не осталось!

– Попробую, – так же вполголоса отозвался мужчина. – Правда, для этого неплохо бы иметь какую-то вещь, которая долго принадлежала одному из них…

– Нет ничего проще, – хмыкнула женщина. – Поройся в углу за своей спиной, там должна валяться шаль, в которую Нис заворачивалась в дороге.

– Шаль – это хорошо, – мужчина извлек на свет большой лоскут тонкой красновато-коричневой шерсти с узенькой золотой волной по краю. – Возьмись за другой конец и закрой глаза, тогда ты тоже сможешь все увидеть.

– Даже так? – женщина с готовностью вцепилась в угол шали.

– Разумеется, если я вообще дотянусь до них, – уточнил мужчина, тоже стискивая в ладони шерстяную ткань. – Меня этому учили, но, если честно, дольше трех минут я контакт не удерживал ни разу…

Джарвис уже не удивился тому мощному потоку, который накатил откуда-то изнутри, сметая все сомнения. Неужели его чувство к Тай и есть тот самый ключик, который отпирает двери магической силе? Стоит ей попросить, как он сразу же забывает слова «не могу» и может все!

Ладно, об этом можно подумать и после. А сейчас…

…сейчас его взгляд переместился в крохотную, еле различимую искорку, кружащую, как муха, возле Нисады. Такой метод отнимал несколько больше сил, зато давал лучшую свободу обзора, чем если бы они смотрели на мир глазами самой княжны.

– Стойте, госпожа! Вы не имеете…

Воспользовавшись тем, что страж потянул на себя тяжелую дубовую дверь зала заседаний, пропуская кого-то – Джарвис успел разглядеть лишь несколько свернутых в трубки пергаментов в руках у выходящего, – Нисада схватила за руку Берри-Танберна и устремилась в зал. Другой страж попытался удержать неистовую девицу, но получил от Берри пинок аккурат в коленную чашечку и на полминуты вышел из строя. Этой половины минуты Нисаде вполне хватило, чтобы прорваться внутрь.