Дети Лепрозория (СИ) - Вайа Ариса

— Почти логично? — Люцифера не отрывала взгляда от детского черепа, непрерывно кусая губы до крови.

— Сердце — вот, — она ударила его о череп, — твердое, из кристалла, похоже. Оно не может качать кровь. Оно не сжимается и не сжималось, когда вы держали — я обратила внимание.

— Но поток идет от него, — Тайгон протянул руку и поднял сердце Евы с ладони лишь на миллиметр, как поток вод Самсавеила хлынул вновь.

Тора подхватила его и сжала в пальцах, все исчезло снова.

— Ну хорошо, ты права, не бьется. Но когда держишь ты, оно вообще не работает, — Тай кивнул на императрицу. — А когда мы берем, так водопадом. Не можешь же ты его высушивать, ты бы превратилась в статую.

— Я и не высушиваю, — пожала плечами шисаи. — Я просто не хочу, чтобы воды лились, и все. Усилий не прикладываю, вот, видишь? — она удержала его на весу, подхватив под аорту. — Оно само.

— А череп? — Люцифера протянула руку, и Тора, помедлив, передала ей его.

Ничего не произошло. Абсолютно ничего.

— И что теперь? — императрица села на пятки и бережно положила крохотную черепушку на колени, крепко обнимая руками. Тора точно так же положила сердце.

— Ева сказала, что может подойти кристалл из Райского сада. Самый сильный. Этот видимо — самый сильный, — она потянулась к ларцу и поставила его рядом с собой. — Но чтобы понять, что делать дальше, я должна быть умнее и сильнее. Мудрее. Что в моем случае задачка не из простых.

— Я могу предоставить все, что тебе нужно; все, что потребуется, — императрица встала и, удерживая равновесие крыльями, поднялась к яблоням. Сапоги скользили и, набравшись вод Самсавеила, чавкали, но она не обращала на это внимание.

— Отправить меня к госпоже Химари можете? — вскинула Тора голову.

— Пегасом? Мне тоже к ней надо. Я полечу с вами, — кивнула Люцифера и, прижав череп к груди, направилась к выходу. — Итого, два пегаса здесь, отправить прошение на сменных пегасов по пути. Я переоденусь и буду ждать вас у пегасни, сами доберетесь или прислать Алису?

— Мне не нужно к морю, мне в округ Оленя, — Тайгон вытряхнул ларец и помог Торе уложить в него сердце. — А пегасню мы сами найдем.

— Хорошо, — кивнула императрица и ушла.

Брат с сестрой переглянулись.

— Ты уверена, что стоило отдавать ей череп? А если она его куда-нибудь денет? Это важный артефакт, не просто так в каждом храме…

— Это ее череп, я видела, как она смотрит; я чувствовала, как он сам к ней тянется, — Тора прижала к себе закрытый ларец. — Да и что я с ним буду делать?

— Ладно, тебе виднее, — Тайгон помог сестре встать и, подхватив под локоть, повел к выходу. Она боялась даже пальцы разжать, вдруг поток снова хлынет.

***

На вершине скалы, нависшей над морем, снова было ветрено. Пегас недовольно фыркал, хлопал крыльями и рыл копытом землю, всем своим видом показывая, что предпочел бы приземлиться в другом месте. Хотя бы в нескольких метрах от обрыва, за воротами кошачьего храма.

Люцифера, подхватив Тору под мышки, сняла ее с коня и поставила на землю.

— Наверное, ты — первая. Может, на мой вопрос ответит Хайме, — императрица перекинула и подвязала поводья и, шлепнув пегаса по крупу, отправила его в пегасню внизу, на берегу.

— Тогда до свидания, — кивнула Тора и, глубоко вздохнув, насколько хватило легких, направилась к воротам.

Ларец тянул руки, но отпускать его было никак нельзя. Бо Ясинэ, поддерживаемый заботливо одолженной из арсенала охотниц перевязью, постукивал по голени, напоминая о себе. Тора научилась отпирать его по собственному желанию и даже успела порадоваться этому. Посох принял ее как шисаи. Но осознание, что этого мало, давало о себе знать. А понимание, что не один год уйдет на тренировки, печалило.

С другой стороны, никакого года может не быть, и Тора была готова услышать отказ.

За воротами кошачьего храма ее ждала Химари. Сидела посреди дорожки и, умиротворенно закрыв глаза, медитировала. Тора прошла полигон и, остановившись перед ней, поклонилась в пояс.

Стоять пришлось довольно долго, дожидаясь позволения начать разговор, и лигрица терпела, балансируя хвостом. Наконец, Химари открыла глаза и встала, коротко кивнула, приветствуя в ответ.

Тора выпрямилась, но поднять глаза на мать не смогла. Поставила на землю ларец. Возле лапы, чтобы хоть немного его касаться, достаточно было и этого. Сняла со спины бо Ясинэ и кинула перед собой. Расстегнула наручи — и следом. Пояс ритуальных ножей туда же.

Химари молча смотрела на это, не выказывая удивления. Только ждала, когда дочь закончит.

Тора опустилась на колени и поклонилась, коснувшись лбом земли.

Много чего хотелось сказать. Извиниться за грубость, выказать свое почтение и искреннее восхищение, поблагодарить за все, что было для нее сделано. Но Тора только прошептала:

— Позвольте мне стать вашей конэко.

В повисшей тишине было слышно, как хмыкнула Химари. Помедлив, она подошла ближе, подняла с земли все отданные вещи, развернулась на лапах и понесла их к храму.

Тора вскинула голову и непонимающе посмотрела вслед. Химари, будто почувствовав на себе взгляд, бросила через плечо:

— Ты больше не шисаи. И бо не заслужила. Ничего из этого не заслужила.

Лигрица села на лапы и поставила перед собой ларец. Шисаи или не шисаи, но сердце внутри него все равно ее слушалось.

— И на что только рассчитывала? — покачала головой Тора и прижала его к себе.

— Тренировки на рассвете, спишь на улице, — крикнула госпожа Химари и скрылась в храме.

Тора запрокинула голову и беззвучно рассмеялась.

Все с начала? С самого начала. В этот раз все будет иначе, в этот раз оно нужно ей самой. Всем в лепрозории.

***

Императрица застала Верховного шисаи за чтением. Он сидел на краю скалы, поджав лапы под себя и расположив на них тяжелый фолиант. Медленно и вдумчиво читал строчку за строчкой, что-то неразличимо повторял про себя.

— Это что? — без предисловий спросила Люцифера, перед самым его носом повесив плащ за капюшон.

— И тебе добрый вечер, — хмыкнул кот и махнул рукой — подожди.

Императрица села рядом, свесила ноги с обрыва и положила на колени подвязанный к поясу мешочек с детским черепом. Сверху — плащ, так волнующий ее.

Хайме дочитал страницу, оставил лебединое перо вместо закладки и, бережно положив книгу за спиной, перевел взгляд на Люцию.

— Что там у тебя? — протянул руку и потрогал необычную ткань.

— Вот и я спрашиваю — что? — она разжала пальцы, отдавая ему плащ.

— Он из паутины, легкий, прочный на разрыв, не промокает, — пожал плечами кот.

— Да я знаю, что из паутины. Это Евин плащ, — императрица наклонилась и подперла подбородок кулаком.

— Евин? — Хайме удивленно вскинул брови и подтянул вещь к себе поближе.

— По крайней мере, так мне сказал медведь, которому таракань отдала этот плащ.

— А точно ли Ева? — он раскрыл его, будто интересовался фасоном, задумчиво повертел в руках, не найдя ни единого шва.

— Точно Ева. Она сказала, что медведь найдет свою дочь в ногах у Люциферы. В моих, то есть. И он ее нашел, когда мы играли. Наверное, он и сам не понял, что предсказание сбылось очень точно, но это и не важно. Он должен был оставить плащ там, где найдет дочь. У меня, то есть, — Люция задумчиво почесала подбородок ногтем. — А еще я тогда отправила Кирану в тюрьму, и командир отряда, который должен был ловить медведя, и ученица Кираны — Нэм — были вынуждены докладывать о работе мне.

— Что-то интересное? — Хайме нашел странные узоры в самой паутине и, подняв плащ на просвет, принялся их рассматривать, углядев сходство с древними печатями на почти забытом языке.

— Например то, что медведь в нем был неуязвим. Стрелы, ножи, даже веревка на шее его не брали.

— Или например то, что этот плащ сшит на тебя лично, — усмехнулся кот и, протянув Люции уголок ткани прямо под капюшоном, пальцем указал на одно из плетений.