Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ) - Давыдов Игорь

Тем временем слечна Глашек разобралась в причинах оконного бунта: старые петли перекосило и теперь, чтобы закрыть створку, следовало её немного приподнять и удерживать в данном состоянии, пока не удастся зафиксировать ручку в нужном положении. Покончив с преградой из стекла и древесины, что была призвана защищать обитателей больницы от капризов погоды, девушка обернулась через плечо.

Гиацинт уже сидела на корточках пред пернатой вторженкой и осторожно тянула руку к её длинным чёрным волосам, желая коснуться прекрасного в прямом и переносном смысле.

— Броня! — обратилась дочь рода Маллой к названной сестрице. — Как ты думаешь, а чья голова легла в основу этой красоты? У этой милахи изначально человеческая личность?

— Если бы ответственной за создание витры была я, то основой личности для вестницы смерти стал бы призрак невинно убиенной, — отозвалась Лешая. — А вот голову мне бы пожертвовала какая-нибудь самоубийца.

Синеглазка перевела взгляд с ластящейся к Гиа под присмотром недовольной Роечки витры на унылую обстановочку больничного коридора. Здесь, в целом, было мало движения. Полтора рабочих кабинета, и то, обитавшие там врачи предпочитали держаться подальше от некромагичек и их свиты, обсуждавших что-то совсем нехорошее и замолкавших, стоило лишь кому-то оказаться слишком близко к месту заседания их кружка по интересам.

Большая часть сопровождения Брони и её названной сестрички разошлась по округе, занятая в подготовке обороны этого и иных ближайших строений. Они лично встречались с местной охраной, лекарями-некромагами и не привлекающими внимания жестами всаживали зачарованные особым образом шипы в стены, надеясь покрыть как можно большую площадь.

В непосредственной близости от Лешей и дочери рода Маллой находились только камеристка последней, ехидная брюнетка Люцина, да одна из телохранительниц юной госпожи, сребровласая небогатая некромагичка с прекрасной фамилией Тоска. И, конечно же, Мец Праведный, которому не следовало до легализации далеко отходить от вступившейся за него слечны Глашек.

Самоучке, кстати, явно не нравилось присутствие витры и особенно то внимание, которого удостаивалась человекоглавая птица, но возмущаться вслух бывший самурай не решался, предпочитая не нервировать благодетельницу.

Впрочем, Гиацинт не замечала недовольства пана Праведного: она была поглощена ластящейся к ней символике близкой мучительной смерти.

— Ой, какая милота! Ты же сделаешь мне такую, верно?!

— Эту заберёшь себе, — хмыкнула Лешая. — Ты знаешь, с каким пиететом я отношусь к посмертию. Да и вы обе, я так посмотрю, довольно недурно ладите.

— Забрать? — удивилась первокурсница, тем не менее, осторожненько поддодвигаясь к очаровательной витрочке. — Таких диких животинок не бывает: её кто-то сделал. И этот кто-то — некромаг.

Броня брезгливо поморщилась..

— Этот кто-то — моя нелегальная копия, которую я сотру до последнего воспоминания, до мимолётнейшей мысли. Так что, чисто технически, я являюсь хозяйкой той зверушки, которая тебе так приглянулась, и я вправе дарить её тебе.

Роечка тем временем приблизилась к пернатой гостье на расстояние одного броска, вынуждая последнюю встать в боевую позицию и слегка раскрыть крылья, чтобы казаться больше. Но схватке не суждено было состояться: обрадованная Гиацинт схватила человекоглавую птицу в охапку и шустро выпрямилась, прильнув щёчкой к виску щедрого подарка Лешей.

— Ой, какая ты холодная! — взвизгнула юная дворянка. — И чёрная! Как цветок Морозника Восточного. Так и назову тебя: Морозница.

— Но меня звали Мортиша — вестница смерти! — ошарашенно пробормотало свежее приобретение дочери рода Маллой. — Я — символ кровавой революции!

— Фи! Какая безвкусица! — небрежно фыркнула Гиацинт. — Столько дешёвого пафоса! Настолько эджево, что я боюсь порезаться! Нет-нет-нет! Ты — Морозница! Красивая, мягенькая! И будешь жить в тепле и уюте, питаться досыта самыми вкусными яствами, какие только может себе позволить род Маллоев, а не ловить крыс под ледяным дождём.

Витра на несколько секунд задумалась, а затем заговорила приторно сладким голосочком.

— Да, именно так! Я — Морозница! Красивое имя, хозяюшка! Мне оно нра-авится!

Броня вновь перевела задумчивый взгляд на окно. Летящие строго вертикально вниз капли даже не касались стекла, но то всё ещё оставалось мутным: как мутными были пути распределения местного бюджета.

— Но следи за тем, чтобы твоя питомица держалась подальше от заседаний ковена, покуда моя копия не будет мертва: насколько я себя знаю, абсолютно всё, что видят яркие глаза этой птички, и всё, что слышат её ушки, будет доступно создательнице, — Лешая скосила синие очи на пернатую красавицу. — И ты, Морозница, должна понимать: если я тебя поймаю, где не положено, я тебя на гриль пущу, но умереть дам лишь когда от твоего тельца останутся только лишь кости. И я сейчас абсолютно серьёзна.

Леденящий душу взор аватары хтонического божества заставил поёжиться разом и Гиацинт, и её пернатую зверушку.

— Морозница всё поняла, — испуганно пискнула юная дворянка, сильнее прижимая птичку к груди. — Правда, Морри?

— Она жу-у-уткая! — подняла бровки домиком витрочка. — Они обе жуткие! Хозяюшка, мне стра-а-а-ашно!

Роя и Броня переглянулись. И обе они поняли, что относятся к этому цирку в исполнении питомицы слечны Маллой абсолютно одинаково. С неодобрением, но пониманием: пернатая отлично знала, на каких струнках души новой владелицы стоит играть, чтобы получить больше внимания, заботы и вкусняшек.

— Интересно, — пробормотала себе под нос Лешая. — Если символ кровавой революции сейчас ластится к юной дворянке, значит ли это, что мне удалось приручить настоящую революцию?

Изумрудная рептилия слечны Глашек исполнила хитрое движение, которое воспринималось ближе к пожиманию плечами. Что забавно, учитывая, что плеч у змеюки по очевидным причинам не имелось.

— Ты права. В жизни не бывает всё так легко и просто. И хоть аналогия очень красивая, она неудачна, — вздохнула Броня. — Принцесса — не Гиацинт. Нет у неё той восторженности пред мрачным гостем с хладной улицы, а его когти привлекают больше внимания слечны Лотарингской, чем красивые чёрные пёрышки. Истинной революции, в отличие от её символа, не посулили ни крыши над головой, ни вкусняшек.

Лешая опустилась на корточки пред змеёй и протянула к ней руку. Тонкие пальчики ощутили тяжесть шершавого тельца рептилии, поспешившей покинуть холодные полы. Некромагичка уже успела привыкнуть к ощущению постоянного контакта с чешуёй Рояль и теперь испытывала некоторую неловкость, когда питомица надолго покидала её.

Взгляд синих очей некромагички вновь скользнули к лику Гиацинт.

— Ты уверена сможешь воспроизвести формулы, которые я тебе передала? — вопросила Броня.

Юная дворянка ответила не сразу. Ей потребовалось время, чтобы отвлечься от шелковистых волос витрочки и осознать, о чём именно идёт речь: попаданка или нет, но юная слечна Маллой во многом вела себя именно так, как и полагалось пигалице, едва лишь доросшей до первого курса. То есть, чересчур безответственно.

— Да-да, конечно! — затараторила Гиа, будто бы пытаясь компенсировать созданную секундами молчания задержку в передаче пакетов данных за счёт скорости речи. — Мне всё ещё требуется сосредотачиваться для колдовства, но со мной ведь слечна Тоска: она меня прикроет.

Броня не сказала бы, что упомянутая слечна Тоска горит желанием участвовать во всей этой заварушке, однако ей хватало лояльности и ума, чтобы не перечить госпоже в открытую.

А вот Луцина, простолюдинка-камеристка, выглядела взбудораженной грядущими событиями. Последние десять минут она то и дело проверяла, как легко извлекается из сумочки миниатюрный пистолет. Не то, чтобы последний был бы хоть сколько-нибудь эффективным против мутантов, но харизматичную молчаливую брюнетку это явно не беспокоило.

Она отлично понимала, что в её случае главное не победа, а участие: семейство Маллой уж позаботится о том, чтобы безбашенность Гиацинт не стоила той жизни верной служанки.