Мэдук - Вэнс Джек Холбрук

"Рада слышать! — сказала Мэдук. — Дражайшая матушка Твиск согласилась отправиться на поиски?"

Король Тробиус поднял руку, чтобы сразу прервать возмущенные восклицания феи: "Мы обсудили такую возможность, но отвергли ее. Наш замысел гораздо хитрее! Тебе не придется искать этих трех субъектов — наоборот, они станут искать тебя!"

У Мэдук слегка отвисла челюсть: "Не понимаю".

"Замысел состоит в следующем. Я разошлю сообщение во все концы света. Боснии! Где Боснии?"

"Тут как тут, ваше величество!"

"Запиши, слово в слово, следующий указ. Ты готов?"

Королевский писарь Боснии развернул лист шелковичной бумаги, вынул флакон тараканьих чернил и приготовил длинное птичье перо: "Готов, ваше величество!"

"Тогда пиши указ, самыми четкими закорючками!"

Боснип сосредоточенно писал — кончик его черного пера часто подергивался из стороны в сторону. Тробиус спросил: "Начертал ли ты сказанное?"

"В точности, ваше величество!"

"Ну, вот так. Таков мой указ, — сказал Тробиус. — Да будет он известен всем и каждому, за исключением огров Фулуота, Карабары, Гойса и трехголового Струпа. Нисби услышит, услышат и сэр Джосинет, и темный странник — как бы его ни звали и какова бы ни была его природа".

Мэдук слушала текст королевского указа, раскрыв рот от удивления. В конце концов она спросила, с трудом подбирая слова: "Все это очень ловко задумано — но значит ли это, что меня привяжут цепями к железному столбу, и в таком положении подвергнут неописуемым надругательствам?"

Король Тробиус несколько назидательно пояснил сущность своего плана: "Наше предположение заключается в том, что три субъекта, освободившие Твиск, пожелают оказать тебе содействие того же рода. Когда любой из них приблизится, чтобы совершить благодеяние, тебе достаточно прикоснуться к нему камешком-талисманом, чтобы полностью подчинить его".

Мэдук обнаружила изъян в королевском плане: "Разве вы не заметили? Мне недостает привлекательности моей матушки! Ни один из трех вышеупомянутых субъектов не пожелает даже приблизиться к столбу. Я прекрасно представляю себе, как это будет: они поспешат придти, но, заметив меня, остановятся, как вкопанные, повернутся на каблуках и удерут восвояси. Мысль о моем освобождении им даже в голову не придет".

"Разумное соображение, — погладил бороду Тробиус. — В связи с чем я тебя зачарую, чтобы ты завораживала окружающих, и чтобы они находили тебя непреодолимо привлекательной".

"Хммф, — сомневалась Мэдук. — Надо полагать, без этого никак не обойтись".

"Это замечательный план!" — заверила ее Твиск.

Мэдук, однако, не была полностью убеждена: "Не может ли этот план сорваться из-за какой-нибудь непредвиденной случайности? Например, талисман может потерять силу — и меня волей-неволей "освободят", несмотря на то, что я не нуждаюсь в таком содействии?"

"Придется рискнуть, ничего не поделаешь", — пожал плечами король Тробиус. Он сделал шаг вперед, сделал какой-то знак в воздухе над головой Мэдук, пробормотал заклинание из девятнадцати слогов, прикоснулся к ее подбородку и отступил назад: "Теперь ты зачарована. Тебе достаточно лишь дернуть себя за мочку левого уха пальцами правой руки. Чтобы чары исчезли, дерни мочку правого уха пальцами левой руки".

Мэдук с любопытством спросила: "А сейчас можно попробовать?"

"Как хочешь! Ты заметишь, как изменение воздействует на других — в своих глазах ты не изменишься".

"Надо проверить, как это работает", — решила Мэдук. Она потянула себя за мочку левого уха пальцами правой руки, после чего повернулась к сэру Пом-Пому и Траванте: "Вы что-нибудь замечаете?"

Пом-Пом ахнул; на некоторое время он потерял дар речи: "Потрясающая перемена!"

Пожилой Траванте сделал восхищенный, но сдержанный жест: "Позволь мне описать эту перемену. Теперь ты — грациозная девушка с идеальным телосложением, хотя в данном случае поэт нашел бы слова "идеальное" и "телосложение" грубыми и пресными. Голубизна твоих глаз напоминает теплое летнее море, они заставляют сердца таять и наполняться сочувствием; у тебя насмешливо-нежное, проницательное и очаровательное лицо, приковывающее взор и воспламеняющее воображение. Мягкие медно-золотистые кудри обрамляют это лицо, словно светящиеся и надушенные ароматом лимонных лепестков. От одного взгляда на тебя сильного мужчину охватывает тоскливая слабость. Чары эффективны".

Мэдук потянула себя за мочку правого уха пальцами левой руки: "А теперь я снова стала собой?"

"Да, — с сожалением подтвердил сэр Пом-Пом. — Теперь все как обычно".

Король Тробиус улыбнулся: "Тебе придется научиться контролировать свои чары, так как они не более чем отражают недалекое будущее". Повелитель эльфов взглянул куда-то в небо и сделал знак рукой. К нему на руку спустилась миниатюрная зеленая фея с полупрозрачными крыльями: "Собери сестер — разлетайтесь повсюду, чтобы все существа, обитающие на Старейших островах, за исключением трехголового Струпа, Фулуота, Карабары и Гойса, услышали указ, начертанный Боснипом. В частности, указ должен быть доведен до сведения троих лиц: сэра Джосинета из Облачного замка, крестьянина Нисби и безликого существа, бродящего под лунным светом в широкополой черной шляпе".

Зеленая фея упорхнула. Король Тробиус вежливо приложил руку к короне, слегка поклонившись в сторону Мэдук: "Надеюсь, наша маленькая хитрость обойдется без ошибок и не причинит тебе никаких неудобств. В свое время…" Неожиданный переполох на поляне привлек внимание короля. Он с изумлением развел руками: "Как же так? Шемус и Уомин — добропорядочные, уважающие себя эльфы — вдруг подрались!"

Король направился к месту происшествия так быстро, что чертенята, державшиеся за шлейф его развевающейся мантии, полетели вместе со шлейфом, дрыгая ногами в воздухе.

Тробиус подошел к длинному столу, уставленному настойками и винами в причудливых стеклянных бутылях, а также всевозможной снедью — пирожными и тортами с кремом из млечного сока, приправленными пыльцой нарциссов, лютиков и шафрана, печеными корзинками с черной и красной смородиной, цукатами из ранеток-дичков, шербетами и киселями, кристаллизованными нектарами шиповника, роз и фиалок. Спор, разгоревшийся за столом, внезапно завершился потасовкой — воплями, ударами и проклятиями.

Король Тробиус резко произнес: "Постыдились бы! Как можно так себя вести в день всеобщей радости?"

Шемус страстно воскликнул: "Я всецело согласился бы с вами, государь, если бы мне не нанес невыносимое оскорбление этот старый стервятник, оскалившийся, как крыса!"

"Что тут произошло? Признавайся начистоту!"

"С радостью! Вот этот крючкотвор-дегенерат решил сыграть со мной подлую шутку! Стоило мне отвернуться на секунду, как он бросил свой вонючий носок в мою кружку эля из пастернака!"

Тробиус повернулся к Уомину: "Какими соображениями ты при этом руководствовался?"