Тень Великого Древа (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

- Скажу тебе, брат Хармон: я в обиде на нее. Покою мне не давала, все виноватила. Гречка не всходит – моя вина, куры не несутся – тоже моя, стена просела – снова Салем плохой. Детей не можем зачать – даже тут она ко мне с нападками! А я-то делал все, что нужно, да без толку, как в сухую землю. Потом она ушла… Знаешь, брат, что обидней всего? Она, поди, своему мародеру теперь говорит: какой плохой был Салем, на счастье убежала!

Хармон ответил:

- У Онорико-Мейсора была такая же беда с супругой. Никак не мог угодить, вечно она недовольна. Даже на улицу его выгнала… Теперь пускай без мужа попробует! Каково одной с двумя детьми, а? То-то же!

- Но ты же говорил, Онорико из-за тебя погиб…

- Ну, не совсем из-за меня. Коли разобраться, то он и сам виноват. Я ему говорил: меня ищут, будь осторожен, следов не оставляй. А он поперся к супруге на Весеннюю Зарю, весь в белом – вот и попался ищейкам на глаза. Выходит, по своей дурости погиб.

Тут Салем призадумался, поскреб затылок, хлебнул вина.

- Если так посмотреть, то и я не особо виноват. Люди сами восстать решили, я им не указ. По своей воле пошли бунтовать, а потом грабить… Они меня даже под замок посадили!

Хармон стукнул себя в грудь и стал перечислять, сколько раз его сажали под замок. То монахи брата Людвига, то подлец Могер Бакли, то владыка Адриан… И все получили по заслугам, а кто не получил – того еще ждет расплата! Нечего жалеть этих мерзавцев!

Салем тоже припомнил всех, от кого пострадал. Тут и Ориджины, что начали войну, и фуражиры императора, и жадные путевские лорды, и бывшая жена. Хорошо бы всем им досталось. Не ради мести, а для их же пользы - чтобы осознали и одумались.

Тут уж Хармон не мог не вспомнить Низу!

- Было бы только справедливо, - сказал он, подливая вина, - если б этот Питер держал ее в черном теле. Гонял бы в хвост и в гриву: Низа, подмети! Низа, приготовь! Низа, сними с меня сапоги! А чуть что не так – лупил бы, как козу. Вот тогда б она поняла, кого потеряла! Я, между прочим, ни разу на нее руку не поднял.

- Я свою тоже не бил, - вздохнул Салем. – Может, и надо было. Да жаль ее, сердечную… Как заплачет – душа болит…

Тогда в двери постучали: «Вино для господ!» Салем пошел отворять, а Хармон подумал: странно, разве я заказывал еще одну?..

Два человека в черном ворвались в номер. Салем попробовал заслонить дорогу, но мигом был скручен и прижат к стене. Хармон завопил:

- На помощь! Грабят!..

Третий человек – лощеный, при шпаге – вошел следом за верзилами. Прижал палец к губам:

- Шшш…

Отчего-то Хармон сразу умолк. Лощеный цепким глазом окинул комнату: пустые бутылки, грязные стаканы, храпящего Весельчака, старый мундир с гербом Ориджинов… Ухмыльнулся:

- Потешно. Я полагаю, вы – Салем из Саммерсвита, знаменитый бунтарь? А вы – Хармон Паула Роджер, похититель Светлой Сферы? Сама она, надо думать, спрятана под кроватью…

- А вы кто такие? – выдавил Хармон, собрав смелость в кулак.

Чужак подмигнул ему, расплываясь в улыбке:

- Ворон Короны. Слыхал, вы подавали прошение на прием к императрице.

Ни Хармон, ни Салем не успели опомниться, как были обысканы, выведены на улицу и вброшены в черный экипаж. Туда же погрузили ларец с Предметами и спящего Весельчака, рядом уселась охрана. Ворон скомандовал: «Вперед!», щелкнул кнут извозчика, копыта зазвенели по мостовой. От хмеля в голове Хармон соображал очень туго, единственное что смог понять: за окошком темно.

- Простите… это… ночь на дворе… Владычица точно нас примет?

Ворон усмехнулся в ответ:

- Почем знать. Ее величество в полночь пьет вечерний кофе и делает что-нибудь для души. Если вы сгодитесь на душевное дело, она выслушает вас. А если нет…

- Тогда завтра?

- Дорогие мои, вы все расскажете в ближайший час. Может, Минерве за кофе. А может, мне… в несколько иной обстановке.

Салем сказал решительно, хотя не очень твердо:

- Мы будем говорить только с ее величеством!

Ворон только хлопнул его по плечу.

Дорогою роли разделились. Салем продолжал настаивать на своем, а Хармон убеждал его помолчать и не злить господ из протекции, поскольку Хармону, тьма сожри, совсем не хочется в темницу! У обоих при этом заплетались языки, Ворон Короны веселился, слушая пьяную перебранку.

Экипаж встал у черного хода. Ворон ушел с докладом к Минерве, троица осталась под стражей. Проснулся Весельчак:

- Что?.. Где мы?.. Ага, это ж дворец! Вот, так бы сразу…

Хармон зашипел на него:

- Чему ты радуешься? Мы в когтях тайной стражи, жизни наши висят на волоске!

Весельчак хмыкнул:

- Напились, что ли? Перед приемом у владычицы?.. Славно придумали, молодцы…

- Не будет никакого приема! Этот прямо сказал: мы воры и бунтари. Пошлют нас на пытки. Голодный Волк, Спелое Яблочко… Помилуйте, боги!

Но к большому его удивлению Ворон вернулся и сказал:

- Ее величество ждет вас. За мной.

Императрица играла в стратемы с миловидным пареньком. Она была очень молода, а парень – еще моложе. Игра поглотила обоих: Минерва покусывала ноготь, юноша хмурился и пересчитывал сбитые фишки. Вечный Эфес лежал на столе, снятый с пояса, чтоб не мешал.

Дурной от испуга и выпивки, Хармон не сразу понял, где находится. Несколько вдохов стоял, как болван, потом дошло: это же сама императрица, и не свергнутая, как Адриан, а всамделишная! Вот же Эфес лежит рядом с нею, значит точно – она и есть!

Владычица не заметила его замешательства, поскольку думала над ходом. Передвинув две фишки, она повернулась к гостям:

- Желаю вам здравия. Салем, рада вас видеть живым и здоровым.

Крестьянин отвесил поклон до самого пола. Хармон продолжал пялиться на Эфес, и Весельчак дернул его, чтобы тоже поклонился.

- Что привело вас? Ворон сказал: ваше дело связано с Предметами.

- Ваше величество, мы хотим спасти… и еще предупредить… потому что есть угроза… - Салем запутался в словах. – Ваше величество, лучше Хармон скажет… он у нас главный.

Хармон тоже растерялся. Схватился за первое, что пришло на ум:

- Ваше величество, я мастер по воздухоплаванию… Купил чертежи и построил этот… небесный шар, который летает.

Владычица повела бровью. Хармон захлопал себя по карманам, заведомо пугаясь: не оставил ли?.. К счастью, рисунок был при нем. Хармон развернул листок, с поклоном подал Минерве.

- Вот, изволите видеть… Если его надуть этим газом, который… А потом еще нагреть, то взлетит!

Юноша, игравший в стратемы, оживился при этих словах и выхватил рисунок из пальцев Минервы. Но от первого же взгляда скривил губы:

- Это чушь, а не чертеж.

- Нет же, он правда летает, клянусь Праматерью!..

Тогда вмешался Весельчак:

- Ваше величество, позвольте я скажу. Простите моих друзей, они не знали, что прием будет сегодня, вот и выпили. Отчасти тут моя вина: я им сказал про Джоакина и Аланис, они с горя приложились к бутылке. Хотя, спрашивается, зачем горевать – ведь все там будем, никто от гробка не отвертится…

- Джоакин и Аланис погибли, я верно поняла?

- Точно я не знаю, но похоже на то. Леди Аланис давненько не показывалась в ратуше – это скверный знак. А про Джоакина и говорить страшно, в таком он был месте.

- Аланис Альмера, герцогиня?

- Да, ваше величество.

- А кто таков Джоакин?

- Воин из Южного Пути, я ему служил оруженосцем… Но это неважно, мы по другому делу.

А Весельчак-то успел проспаться! Пока Хармон и Салем позорились перед лицом императрицы, этот хитрец предстал в самом выгодном свете: взял и ясно рассказал обо всем. Как встретил он Салема, а затем – Хармона. Как вместе узнали о кознях Адриана и решили им помешать; как похитили и открыли ларец, и нашли в нем тайное заговорщицкое письмо, адресованное некой леди Маделин…

Весельчак полностью завладел вниманием Минервы. Она забыла об игре и слушала, чуть не раскрыв рот. Юноша, напротив, использовал паузу, чтобы обдумать следующие хода.